Война глазами дневников - Анатолий Степанович Терещенко

Было около 1000 автомашин. Всю ночь мы строили переправу, переводили автомашины с помощью тягача. несмотря на это до утра не закончили. В болоте осталось около 50 грузовиков и приблизительно такое же число на поле.

В 6 часов утра немцы начали стрелять из многих минометов. Мы прибыли к одному маленькому ручью, где нас обнаружил немецкий разведывательный броневик. Он дал знак, и противник открыл по нашему обозу минометный огонь. Мы остановились у ручья.

Ночь прошла спокойно. Мы строили переправу.

Из воспоминаний командира взвода топографической разведки 839‐го СП 260‐й СД:

Я помню именно этот день и именно в горелом болоте, которых было неисчислимое множество в Брянских лесах, когда мне пришлось отстреливаться от немцев с собакой и от уже присоединившегося к ним местного полицейского, преследовавших нас.

Укрывшись в какой‐то землянке, накрытой полусгнившими шпалами от узкоколейки, по которой вывозили срубленный лес, мы первыми двумя выстрелами убили собаку и полицейского, обратив немцев в бегство.

14 октября 1941 г.

Противник оттеснил нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, минометчиков и пулеметчиков. Опасность и ужас почти целый день. Я уже не говорю больше о лесе, болоте и ночевке. С 12‐го я не спал. Со 2‐го октября я не читал ни одной газеты.

15 октября 1941 г.

Это ужасно, у меня кружится голова: трупы – ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Я ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Армия разбита, обоз уничтожен. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.

Из воспоминаний командира взвода топографической разведки 839‐го СП 260‐й СД:

Да, в эти дни мы вели большой бой, прорываясь из кольца. И получилось так, что наши отходящие части оказались на большой лесной поляне, густо заросшей кустарником. Немцы вели непрерывный обстрел по площади, то ли не рискуя двигаться в кустарник, то ли просто не считая рациональным это делать. Два дня наши орудия вели огонь по противнику, и здесь особенно отличились зенитчики 76-миллиметровой батареи. Их огонь прямой наводкой помог подавить несколько немецких минометов и уничтожить несколько бронетранспортеров, двигающихся вдоль опушки леса. Это нам сильно помогло, и мы сумели ночью выйти из кольца и опять углубились в лес. К тому времени до линии фронта оставалось еще километров около восьмидесяти, но сама линия фронта была в движении, увы – на восток.

16 октября 1941 г.

Я переночевал в лесу. Уже три дня я не ел хлеба. В лесу очень много красноармейцев. Командиры отсутствуют. В течение всей ночи и утром немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север. Стрельба продолжалась. На отдыхе я помылся. Мы достали продуктов питания и сварили обед. Я нашел для себя маленькое одеяло, полевую фляжку и сумку. С утра идет дождь. Затем дождь перешел в мокрый снег. Мы промокли до нитки. Нас мучает ужасная жажда – пьем болотную воду.

Под вечер мы пришли к деревне К. Адский холод, сыро. Мы построили палатки, разожгли огонь, высушили одежду, пошли вчетвером в колхоз и достали соломы. Спали очень беспокойно. На дороге мы видели немецкий обоз, пропустили его мимо. Наткнулись на мертвых красноармейцев. По пути лежат кучи противогазов и касок.

17 октября 1941 г.

Я проснулся от холода. Красноармейцы уже разожгли огонь. Я высушил мою шинель. Вскоре позавтракали и затем отправились дальше. Уже третий день мы не имеем хлеба. Вышли для разведки на опушку леса. Немецкий разведывательный отряд обнаружил нас и обстрелял из миномета. Вечером мы перешли железную дорогу и канал, достали сена для ночевки. Немецкий патруль обнаружил нас и обстрелял из легких пулеметов и минометов. В пути я бросил сено. Ночь была ужасно холодна, хотя в лесу мы спали на сене.

18 октября 1941 г.

Не позавтракав, продолжали мы двигаться через лес. Видели немецкий патруль. Перестрелки не было. Как всегда, шли через болото. Около 12 часов остановились позавтракать, высушили одежду, ели теплый суп и кашу, кусочек мяса на 4 человек, немного картофеля и гороха. Я побрился. Ночью предстоит переход через шоссе. Оно находится под обстрелом. К сожалению, у меня нет больше одеяла, так как вчера во время перехода через железнодорожную линию оно исчезло. Ужасно холодно.

19 октября 1941 г.

Всю ночь мы шли под проливным дождем через болотистую местность. Непроницаемый мрак. На мне нет больше ни одной сухой нитки. Моя правая нога опухла. Двигаться ужасно тяжело. На рассвете мы остановились в лесу. С большим усилием я обсушился у огня и оделся, не поев и не поспав. Предстоит нам теперь путь через безлесную местность. Мы разделились на две группы, половина из нас не имеет оружия. Днем я вышел из лесу в качестве охранения, но безрезультатно. Разведка ходила за лес, но там немцы. Слышна стрельба легких пулеметов и минометов…

А потом автора дневника ожидала гибель.

Из воспоминаний командира взвода топографической разведки 839‐го СП 260‐й СД:

Все верно, мы шли на север, точнее – на северо‐восток, в направлении города Белев и вышли на безлесную местность. Но командиры были, и довольно толковые. Я помню майора (запомнился, обросший бородой), который очень оперативно, решительно и умело объединял разрозненные группы окруженцев под свое руководство. Он сумел сплотить отряд в пару тысяч человек с артиллерией, минометами, с десятком пулеметов и обозом для раненых, а это большая сила, и в составе этого отряда мы сделали еще два прорыва – один в районе Гутовского лесозавода, другой – под Белевым, где и вышли к своим.

Большие трудности создавали нехватка питания, холод, сырость и рано выпавший снег, хотя в принципе мы были одеты по сезону. Когда съели весь НЗ, питались всем, что удавалось найти в лесу, вплоть до подстреленных воробьев и ворон (хитрая птица и видит охотника издалека), собирая на ходу мороженную лесную ягоду и грибы, изредка выглядывающие из‐под снега, варили их в каске, но соли не было. Но главное – не было табака. Его выковыривали по крупице из швов карманов, мешали с соломой. И если решались зайти в деревню, то скорее ради табака, чем даже пищи и отдыха.

Ретроспектива

После гибели