Розовые розы (сборник) - Виктория Токарева

Он наливает ей стакан водки. Лариска выпивает. Молодежь пляшет вокруг нее, вовлекает Зою. Танцует и Зоя – каким-то неистовым танцем отчаяния. Лариска оглядывается по сторонам, как бы ища выход. И вдруг нашла. Метнулась к окну, отомкнула шпингалеты. Рванула на себя балконную дверь, посыпались труха и вата, повисли полоски бумаги, которой клеят стекла. В квартиру ворвался морозный воздух. Свет гаснет.

Больничная палата. В палате трое больных: Спящая – пятьдесят лет. Нина – тридцать лет. Наталья – сорок лет. Спящая спит. Нина читает газету. Наталья не слушает, думает о своем. Сидит, уставившись в одну точку.

Нина ( читает ). «…Утверждена программа технического перевооружения и реконструкции двадцати промышленных предприятий. Осуществление этой программы позволит дополнительно повысить производительность труда на одиннадцать процентов, сберечь десятки миллионов рублей, высвободить для работы на других участках около трех тысяч человек…»

Наталья. Я просто не знаю, что мне делать. Я уже отупела от потерь. Я уже ничего не боюсь.

Нина . Значит, не судьба. Значит, он не твой человек. Пусть себе уходит.

Наталья. Мой… Мой. Я же знаю. Мы вместе ели. Отламывали от одного куска. Все вместе. А теперь все врозь. Я не могу…

Наталья напрягла скулы, чтобы не заплакать.

Нина. Объявится. Ну куда он от тебя денется?

Наталья. Объявится… Но в каком качестве? Забежит на полчаса. Во что выродится эта наша любовь? В интрижку?

Нина. Да ну уж… любовь… Сколько ты его знала?

Наталья. Десять дней.

Нина. Идиотка. Из-за десяти дней с ума сходить. Что можно понять за десять дней?

Наталья ( страстно ). Все! Это бывает ясно за один час, когда твой человек. А тут десять дней…

Наталья мысленно обошла памятью эти десять дней и пришла в отчаяние.

Наталья. Все остальные рядом с ним амбалы.

Нина . Амбал, это что?

Наталья . Не знаю. Сарай. Или плита бетонная. Что мне делать?

Нина. Забудь! Сколько ты его знала? Десять дней? Ну вот десять дней и положи на обратную раскрутку. Тебя что, никогда не надували?

Наталья. Надували.

Нина. И ты что, каждый раз с ума сходишь? Неужели не привыкла?

Наталья. Я верю… Я каждый раз верю…

Нина. Ой, дуры бабы. Господи… Я десять лет со своим проваландалась. Не десять дней. Десять лет. И то ничего! Я его осудила своим судом! Своим военным трибуналом: расстрелять как предателя! Я его расстреляла и в землю зарыла! А теперь забуду. В больницу легла! Сделаю новокаиновую блокаду центра памяти.

Наталья. Как это?

Нина. Пятнадцать уколов через день.

Наталья. И что?

Нина. Все забудешь на какое-то время.

Наталья. А разве можно жить без прошлого?

Нина. У тебя бывает так, что тебе кажется, что когда-то это уже было? Точно такая же ситуация?

Наталья. Бывает.

Нина . Это память предков. А бывают предчувствия?

Наталья. Конечно. Только подумаю о человеке, а он позвонит.

Нина. Это память потомков. Первое время можно обойтись памятью предков и потомков. А потом уж наберешь свою память.

Наталья думает.

Наталья. А как же он? Он без моей памяти сразу станет старый.

Нина. А тебе-то что до него? Ты вон в больнице, а он к тебе даже не пришел ни разу. И не знает, что ты тут.

Наталья. Я не хочу его забывать. Я вообще ничего не хочу забывать.

Появляется новенькая. В руках у нее книжка и пакет с яблоками.

Новенькая. Здравствуйте.

Нина. Проходите.

Новенькая. А какая тут койка свободна?

Наталья. Хотите у окна?

Новенькая. Спасибо…

Начинает располагаться.

Нина. Тоже из-за любви?

Новенькая. Что?

Нина. Из-за любви с ума сошла? Тоже женатого полюбила?

Новенькая. Нет… У меня все хорошо.

Нина. А чего же в нервную палату попала?

Новенькая. Я все время плачу.

Наталья. Почему?

Новенькая. Я не знаю. У меня есть все, что нужно человеку для счастья. Но я все равно плачу.

Нина. Чего ж ты плачешь?

Новенькая. Врачи говорят, что это для баланса психики. Невозможно быть только счастливой. Это ненормально.

В углу палаты завозилась спящая больная.

Новенькая ( шепотом ). Мы мешаем…

Наталья. Не беспокойтесь. Она всегда днем спит.

Новенькая. А что с ней?

Нина. Обратная реакция. Днем спит, а ночью читает, гуляет, в общем – живет ночью.

Новенькая. А почему это получается?

Наталья. У нее квартира возле Курского вокзала и окна выходят на Садовое кольцо. Днем там очень шумно и угарно. А ночью тихо и воздух свежий. Она уже привыкла. И собаку свою приучила.

Новенькая. А зачем она лечится?

Нина. Это же ненормально.

Новенькая. А разве человек не может сам себе устанавливать нормы?

Нина. Нет. Не может. Человек живет в обществе и должен подчиняться его законам.

Во время разговора появляются Лариска и врач. На Лариске больничный халат, который ей непомерно велик. Лариска садится на свою постель. Врач присаживается рядом. Делает пометки в истории болезни.

Лариска. Что вы пишете?

Врач. Заполняю историю болезни.

Лариска. Мою?

Врач. Нет у тебя никакой болезни. Ты просто дура.

Лариска. Почему?

Врач. Ну разве можно ставить себя в такое дурацкое положение?

Лариска. Чем дурацкое? Тем, что я не разбилась?

Врач. Если бы ты разбилась, это было бы самое дурацкое положение.

Лариска. Я искала выход.

Врач. Но разве это выход? В окно?

Лариска. Я ничего не могла изменить. И не могла смириться.

Врач. Надо было потерпеть.

Лариска. Невыносимо. Каждый вздох так больно…

Врач. Но это же все равно не выход. Это грех.

Лариска. Кому от этого плохо, кроме меня?

Врач. Сколько людей больных и старых благословляют каждый день. А ты хотела уйти сама.

Лариска. Он мне сказал.

Врач. Он сказал, чтобы ты умерла?

Лариска. Он сказал, чтобы я его не любила.

Врач. Ты бы погибла, а он сел бы перед телевизором новогодний «Огонек» смотреть.

Лариска. Дело же не в том, где он будет сидеть. Дело в том, о чем он будет думать.

Врач. И о чем он будет думать?

Лариска. А знаете, почему я не разбилась?

Врач. Потому что ты упала в большой сугроб.

Лариска. Вовсе нет. Потому что я полетела не вниз, а вверх. К звездам. Я еще успела подумать: а правда, что любовь поднимается вверх и плавает в высоких слоях атмосферы. Там же нет света. Поэтому я влетела во мрак.

Врач. Между прочим, ты могла оттуда и не вернуться.

Лариска. Ну и что? Поговорили бы и забыли. Мертвые скоро забываются.

Врач. Ты говоришь так, будто твоя жизнь сама по себе ничего не значит.

Лариска. Мне не нужна жизнь, в которой нет его.

Врач. Ты сейчас не должна об этом думать.

Лариска. Хорошо, я не буду думать. Но вот скажите…

Врач. Не скажу.

Лариска. Но знаете, он…

Врач. Не знаю.

Смотрит с осуждением.

Нина. Ну и видочек у тебя. Как будто размазали по стене. Жаль, что ты себя не видишь. Лариска. Больно жить.

Новенькая заплакала. Спящая засмеялась.

Нина. Ну что мне с вами делать! Надо взять себя в руки! Понимаете, вам никто не поможет, если вы сами себе не поможете! Я сегодня утром проснулась. Тошнит, руки дрожат. Посмотрела на себя в зеркало – зеленая, под глазами синее. Я сказала себе: Нина, ну кто тебе поможет, если ты сама себе не поможешь. Сделала гимнастику. Открыла форточку, подышала по йоге. Все, буду мальчика рожать.

Наталья. От кого?

Нина. От себя. Я сама – и отец и мать. Как это называется, когда и мужик и баба вместе?

Новенькая. Евнух.

Нина. Да нет. Евнух – это ни то и ни другое. А когда и то и другое?

Наталья. Гермафродит.

Нина. Ага. Точно. Вот так и я. Сама за себя замуж выйду. Сама себя содержать. Сама себя развлекать. А что? Не мы первые, не мы последние…

Новенькая. А как вы думаете, что-нибудь переменится?

Нина. Конечно. Нам сейчас тридцать. Будет сорок. Потом сорок пять.

Новенькая. А в сорок пять чего?

Нина. Надо у Натальи спросить.

Наталья. Все то же самое. Только морщин побольше и скорее устаешь. И волосы красить каждые десять дней. А так то же самое.