Кумуш-Тау — алые снега - Зоя Александровна Туманова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сизой траве приходилось туго. «Старина Дик» прямо-таки выстригал ее всюду, куда могли дотянуться его мельтешащие, озабоченные щупальца.
Гордон зябко повел плечами. Если в том мире таковы растения, то какие же там змеи? Или тигры?
А... люди?
С высоты холма было хорошо видно, как разрослась жгуче-зеленая язва на первоначальном участке и как уверенно поднимались новые рощицы там, куда сбрасывали ветви после корчевки...
— Что ж, поразмыслим, Вестон, — сказал полковник Джеррис. — В эту неделю труда ухлопано немало. Мы старались и так и этак, и можем сказать со всей ответственностью, что нашего «Старину Дика», буквально, в ступе не истолчешь. Стоит упасть на почву мельчайшей частице, листу ли, ветви — и растение возродится, рано или поздно. Огонь? Да он его запросто тушит. Дусты и гербициды? Он даже не догадывается, что их надо бояться.
Единственное, чем мы его накрыли, это старый верный бетон. И накат не тоньше, чем у вас на НП. Разумеется, мы с вами были достаточно предусмотрительны и не «укатали» всех зарослей. Ведь я навел справки — ни о чем подобном нигде не писалось, наш с вами приоритет — вне сомнений...
Наш с вами. Ну, разумеется.
— Однако мы с вами не будем торопиться с опубликованием всех этих... гм... любопытных сведений. Чудо, как говорят, длится только девять дней... К тому же, есть и другая причина. Вы никогда не задумывались о практических возможностях «Старины Дика»?
Ага, вот для чего он столько времени пережевывал уже известные вещи. Послушаем. Кажется, старик нынче особенно в ударе. Красноречив, как Демосфен с камешками во рту.
— Я говорю с вами, как солдат с солдатом, Гордон. Вы знаете, я немножко теоретик и люблю смотреть вперед. Профессор Буоскарен — мой любимый автор, кстати, обязательно прочтите его «Руководство к антикоммунистическому действию», как-то сказал: «Нашей целью может быть только поражение советской империи и международного коммунистического движения». Эти слова запали вот сюда, мой мальчик!
Широкий хлопок по широкой солдатской груди. Что же дальше?
— Но как добиться этого? Вот в чем вопрос, если использовать счастливое выражение Шекспира. Я глубоко уважаю вашу работу, Гордон, и тех, кто вам ее поручил, но я привык говорить правду, как бы она ни была горька. Во всем этом мне чудится что-то необычайно окостенелое, застывшее. Старую собаку не научишь новым фокусам — вот что это такое. Я не сомневаюсь в нашем превосходстве в области ядерного вооружения. Но надо смотреть на вещи реально. Нас может ожидать... гм... ответный удар. В лучшем случае — мы завоюем территории, которые на долгие годы выключаются из сферы предпринимательской деятельности...
В лучшем случае. Вот именно. Но Джеррисы считают, что их удел на земле — лишь лучшие случаи.
— Вам не интересно? У вас рассеянный взгляд.
— Я слушаю с упоением, сэр.
— Не надо преувеличивать, мальчик. Требуется только, чтобы вы поняли... Я не зачеркиваю, конечно, некоторых попыток... по-новому подойти к проблеме. В Кэмп Дэтрике — кстати, это у вас в Мэриленде — несколько ученых крабов просиживают штаны, решая задачи биологической войны. Ведутся работы с насекомыми, микробами и вирусами. Кое-что сделано. Но кардинального решения — нет! А ведь подумайте, что это сулит, Вестон, — на миллионах акров неведомая болезнь с быстротой пожара уничтожает посевы; голод выступает как наш союзник, ослабленный противник не в силах сопротивляться, и мы вступаем на территории, которые очень легко могут быть снова пущены в хозяйственный оборот...
Необыкновенно изящно изложена суть дела. Нет, моему старику так не суметь, хотя они и учились в одном колледже.
— И главное, можно обойтись без объявления войны. Маленькая диверсия... никто не догадывается, откуда нанесен удар... паника... соболезнования с нашей стороны... Нам ничто не грозит... Вы улавливаете?
Разумеется.
— И... поняли, почему я начал этот разговор именно с вами?
— Пока еще нет.
Полковник Джеррис торжественно указал вниз, в лощину, где переливалась на солнце пронзительно-зеленая листва:
— Вот!
Так, должно быть, выглядел Наполеон, бросив свою фразу о сорока веках и пирамидах. Боже, лишь бы не дергалось веко. Надо выслушать все до конца.
— Представьте себе: один из туристов теряет где-то в тайге или на целине крошечный росток шоколадного цвета... Кругом безлюдье. Проходят недели... месяцы, прежде чем кто-то замечает победное шествие Старого Дика. А через месяц он будет неудержим, как чума в средние века! Его жгут — а он растет, его корчуют — а он множится. И не забывайте о возможных несчастных случаях с людьми, животными, о таинственной смерти, окруженной ореолом ужаса. Ваш козленок погиб не зря. Мы его еще сделаем национальным героем, ха-ха!
Христианский бог, бог любви, как же ты можешь вложить такую ненависть в свое создание? От нее каменеет каждый мускул, и нечем дышать... Такую ненависть — и такое бессилие? Ведь он, этот пожилой здоровяк с прозрачными глазами, сделает все, как задумал. Его не направят в санаторий для нервнобольных, как того собирателя бабочек. У него найдутся сторонники и покровители. Возможность несчастных случаев будет одним из убедительных аргументов!
— Вы уже сообщали кому-нибудь о своих планах, сэр?
— О, нет! Обо всем знаем только мы с вами. Солдатам приказано: «Убрать болтовню!» Слишком много поваров портят похлебку. Но не думайте, что ваши заслуги кто-либо умалит! Именно вы привлекли мое внимание к «Старине Дику», и я этого никогда не забуду!
...И я тоже. Я буду вспоминать об этом всякий раз, когда услышу о несчастных случаях. Должно быть, первыми попадутся дети. Кидди кричал, как ребенок, — будет легко себе представить. И никакой войны... Как просто.
— Это сулит вам многое, Гордон. И в служебной карьере, и в другом...
— Я понимаю. Я тоже смогу купить «Импалу», сэр.
— О, «Импала»! Я забыл сказать вам самое главное: подножку освещает маленькая лампочка, она ни за что не даст вам упасть!..
Она не даст вам упасть. Она не даст. Вам. Упасть.
...Ненависть, укрепи мою руку!
Знаменитый апперкот — и с шумом рушится тяжелое тело.
Туда, в зеленый блеск и шоколадно-лиловое тугое сплетенье ветвей.
Я думал, что он будет кричать громче. И дольше. Тишина. Сизая трава шелестит на ветру.
...Гордон Вестон сел на траву. Надо было подождать, пока «Старина Дик» выкинет мундир
