Я убийца - Фридрих Незнанский

Эти по-настоящему волшебные слова Гордеев запомнил на всю жизнь. С первого раза. Как прекрасные стихи. Но пользовался ими только в особых случаях.

И сейчас Юрий почувствовал, что морщинистый дедок будет бузить против него всю палату, специально сорвет сегодняшний разговор и сделает невозможным все дальнейшее общение в тюремной больнице, что он хочет подчинить себе адвоката с воли, заставить его лебезить перед всей палатой, выполнять его поручения. За разрешение общаться с Игорем.

На всю палату, уверенным грубым голосом Гордеев высказался от души!.. Волшебные слова!..

Пациенты перевели дух. Морщинистый удовлетворенно отвалился на подушку.

– Так бы сразу и сказал, – заулыбался он. – Настоящая блатная музыка. Учитесь, бакланы! А ты давай. Давай. Мы тебе мешать не станем. Все! Я сказал. Без базара!

Но разговаривать с подзащитным сегодня уже не было ни желания, ни возможности. Гордеев только для утверждения своей победы посидел еще немного возле Игоря, пошептал с ним о всяких пустяках.

На Игоря тоже произвели впечатление волшебные слова. Он стал отвечать охотнее, перестал зажиматься. Но по-прежнему держал дистанцию, не откровенничал.

Уходя, Гордеев оставил на стуле полиэтиленовый пакет с блоком недорогих сигарет.

– С понятием мужик, – оценил его авторитетный морщинистый. – Хоть и молодой еще. Адвокат, говоришь? Ничего-ничего, обтерхается. Обвыкнется. Будет из него толк.

…И снова коридоры, лестницы, сетки, решетки.

Бориса Антоненко Гордеев встретил у выхода с территории Бутырки.

– Жаль, что не застал тебя в больнице, – нахмурился следователь. – Хорошо бы вдвоем поговорить с Игнатьевым. Он тебе больше доверяет. Так бы и распасовали на пару. Я бы припугнул, а ты бы пожалел.

– От него сейчас ничего не добьешься.

– Очень плох?

– Да нет. Как врач говорит, еще не преодолел суицидальные намерения. А так… Только кожу порезал.

– Да… Хорош серийный убийца.

– Если бы Игнатьев действительно был опытным «мочилой» или подготовленным диверсантом и при этом захотел бы по-настоящему попасть в больницу… Хотя зачем ему это? Но, я думаю, он бы что-нибудь другое сделал. А не демонстрировал бы так наглядно свою полную беспомощность.

– Ну. В этом есть что-то…

– Ты же серьезный профессионал, Боря. Ну как ты можешь настаивать на его виновности? Он или еще кто-то за ним, а скорее всего, и то, и другое, специально морочат нам голову. Его подставили. А он – пацан! Морочит неумело. Примитивно. А ты… Ты ему подыгрываешь. Вот что получается на самом деле. Он невиновен, его надо выпустить на свободу!

Вся площадь залита солнцем. И огромная белая стена отражает свет и жар, как зеркало. Духотища страшная!

– Давай в тень отойдем? – предложил Антоненко.

– Куда?

– Можем в скверике возле «Новослободской» пивка попить.

– Я же за рулем!

– А я тебе пепси возьму.

– Да ну тебя. Могу подбросить, куда скажешь. У меня еще часа полтора свободных, – Юрий поглядел на часы.

– Нет уж. Игоря я все-таки проведаю, допрошу по поводу попытки суицида. А потом у меня очень важное дело. Допоздна.

– Ну пока.

– Я подумаю насчет твоего ходатайства, – кивнул на прощание Антоненко.

И они разбежались. Гордеев отправился в свою консультацию по старым делам, а потом – готовиться к желанному свиданию с несравненной Ликой.

Борис Антоненко застал палату в медсанчасти в послеобеденном оживлении. Видимо, они что-то обсуждали, спорили. Но, увидев входящего следователя, все настороженно замолчали.

– Как чувствуешь себя? – Борис сел на стул, где только что сидел Гордеев.

– М-м-м, – невнятно промычал Игорь.

– У него горло перерезано, – пояснил морщинистый. – Он говорит плохо. Устает быстро. Тут до вас был адвокат. Довел гражданина Игнатьева. Вот он и устал уже…

– Я буду вопросы задавать, а ты кивай, если «да». Хорошо? – предложил Борис, разложив тут же на тумбочке бланки протокола допроса.

Игорь с неохотой кивнул.

– Ты зачем мне голову морочишь? – Антоненко сразу задал самый важный вопрос.

Игорь сперва было кивнул, потом отрицательно замотал головой. Но и вопрос был задан, не предполагающий простого «да» или «нет».

– Ладно. Все мы люди, все мы человеки, – вздохнул следователь. – И каждый делает свое дело. Мое дело – докопаться до правды. Ты меня понял?

Игорь кивнул.

– Не «мокруху» пришить, а по справедливости. Вот такая моя позиция. Ты меня слышишь?

Игорь кивнул.

– Пока я твоих мотивов не понимаю. Но выясню. Тут уж… Как ни вертись, а я сильнее тебя.

Игорь кивнул.

– Меня специально учили таких, как ты, раскручивать. Настоящие спецы учили. И ставили пятерки на экзаменах.

Игорь кивнул.

– А потом я много таких сложных дел провел, – похвастался Борис. – И все без замечаний начальства! У меня и благодарностей не очень-то много. Зато… В своем деле толк понимаю. Изрядно понюхал пороха. На войне, конечно, тоже тяжело приходилось. Не спорю. Но и здесь, я тебя уверяю, не легче.

Игорь снова кивнул.

– Да помолчи ты! – прикрикнул не то на Игоря, не то на следователя морщинистый дедок. И для показухи ядовито извинился перед следователем: – Извиняюсь… Гражданин следователь, у него же горло перерезано, а он кивает и кивает. Того и гляди башка отвалится.

– Ничего. Я сейчас уйду. Ты, Игорь, напрасно меня хочешь обмануть. Правду я все равно откопаю. Будь спок! – Антоненко заполнил полстранички протокола и дал на подпись обвиняемому. – Ну, – поднялся со стула, – бывайте здоровы, живите богато! А я уезжаю.

– До дома, до хаты, – поддержал его кто-то в глубине больничной палаты.

– Вот именно. Скоро опять загляну. Готовь чистосердечное признание. От чистого сердца! Чистого! Ты понимаешь?

– Н-н-н, – простонал Игорь, не открывая глаз.

За территорией следственного изолятора Бориса Антоненко покинули мрачные настроения и глубокие размышления. Он снова погрузился в пучину бытовой суеты.

На сегодняшний вечер у Бориса было запланировано еще несколько дел. Два очень ответственных звонка по поводу вариантов обмена для Зойки. И поездка к актеру Михаилу, который клятвенно обещал быть трезвым как стеклышко.

В телефонной будке Антоненко полистал квартирный блокнот, нашел отмеченные красным номера.

Однокомнатная старушка, которая была совсем готова к обмену и переезду на Зойкино место, неожиданно решила объединиться с внуками. И объяснила это тем, что ей этим летом очень жарко и у нее поднялось давление. В блокноте Борис пометил: «Перезвонить старой дуре через пару дней».

Второй вариант – малахольный парнишка из настоящего кулинарного техникума, промежуточный вариант, комната в старой квартире, пять комнат, туча расселенцев, работают риэлторы из фирм, но есть надежда.

Тоже пока ничего определенного. Тянет. Наверное, его уговаривают фирмачи. Ведь кто-то же хочет получить всю квартиру целиком? Борис надеялся влезть в эту большую квартиру до грандиозной покупки и тут же, прописавшись, потребовать у будущего покупателя себе, то есть несчастной Зое, отдельную однокомнатную.

А пацан хотел поселиться поближе к техникуму. Что как раз под окнами у Зойки. Но, увы… Надо завтра же к нему подъехать. Чтобы фирмачи не перехватили.

Набрал Михаила.

– Вас слушают, – сахарная старушка подошла к телефону.

– Это Борис Антоненко, – представился следователь. – Михаила пригласите, пожалуйста, к телефону.

– С удовольствием, – старушка повесила трубку на специальный гвоздик. И крикнула в недра темного коридора: – Мишенька! Тебя приличный товарищ просит к аппарату! Мишенька, иди скорее!

Что-то громыхнуло, чертыхнулось.

– Говорите! – густым басом приказал Михаил.

– Это я, Борис. По поводу обмена. Можно подъехать?

– Непременно! Слушай, приличный товарищ Борис. У меня возникла грандиозная идея. Вместо того чтобы задыхаться и париться в душной и грязной лачуге… Когда под дверью шныряют всякие добрые, но чересчур любопытные ангелы-хранители и норовят ненароком подтолкнуть старого грешника на какое-нибудь благое дело… Давай-ка встретимся, как верные приятели, на Колхозной площади, а?

– А что там?

– Ты не знаешь Колхозной площади? – изумился Михаил. – Ты пропустил множество удовольствий! Во-первых, там есть чудесная чебуречная! Нигде во всей Москве уже давным-давно не делают таких наивкуснейших чебуреков! И не продают их по два с полтиной. Одно это уже стоит того, чтобы мы там встретились. Это же наше родное! Настоящее московское блюдо! Я бы даже сказал – национальная особенность нашего района! Потом, – Михаил перешел на шепот, – там в стекляшке мой знакомый грузин торгует настоящим питерским, балтийским пивом. Если мы возьмем по паре холодных бутылок и по паре горячих чебуреков… То можем пойти в один тенистый знакомый дворик, где за гаражами в уютном местечке, на приличных лавочках… Там остатки старинного яблочного сада. Дворянское гнездо! Эдакий райский уголок. Ты же собираешься меняться? Значит, тебе просто необходимо познакомиться с районом твоих будущих боевых действий.