Академия темных. Игра на выживание - Лика Верх

– Да, кстати, сразу после этого нам магистр полчаса мозги вправлял за то, что мы тебя одну отпустили. – Дин вздохнул, взял мою правую руку и обеспокоенно спросил: – Ну ты как себя чувствуешь?

Как? Никак. Парализованной я себя чувствую.

– В целом неплохо, только вы мне можете объяснить, почему я не способна пошевелиться?

Малена взяла мою левую руку:

– На тебя стазис наложен, чтобы… – Подруга замолчала, а пальцы Дина напряглись.

– Чтобы что? – Я тоже начала напрягаться.

– Чтобы… – Малена всхлипнула. – Нет, Дин, я не могу. Давай ты.

Да в чем дело?.. Что, со мной все так плохо?

– Как всегда… – пробормотал Дин. – Рэне, ты только сильно не волнуйся, у тебя… Ты вся в шрамах, – выдохнул друг.

А я, наоборот, перестала дышать.

– Я что… похожа на лоскутное одеяло?

Малена сильнее сжала мою руку, без слов отвечая на вопрос.

Лучше бы убили… Выходит, я теперь изуродованная, страшная…

– Их залечат, только нужно время… – попыталась успокоить подруга, но у нее плохо получилось.

Как тут быть спокойной, зная, что ты выглядишь не лучше заплатанных штанов. Как я вообще выжила? И что такое стазис?

– А стазис – это что? Зачем его наложили?

– Стазис – заклинание, вводящее в состояние неподвижности, – пояснил Дин, а Малена поспешила ответить на второй вопрос:

– Его целители наложили, чтобы мышцы срослись и кожа не разошлась…

Боги, вы здесь существуете или нет? Если существуете, то какого черта вы творите? Кто у вас пишет мою историю? Отстраните его, он больной! За что надо мной так издеваться?

– Рэне, шрамов не останется… – Малена запнулась. – Ну, может, один-два и все. Тебе все залечат, мистер Астер привел лучшего целителя, как только узнал…

Отец здесь? Ну, хоть одна хорошая новость… Непросто ему: сначала мама, теперь я. Эй, да что это я нюни распустила? Я ведь живая, а это главное. «Никогда не сдавайся» – так говорил дед. Я здесь уже столько пережила, и после этого взять и опустить руки? Ни за что! Я еще отомщу тому, кто превратил меня в заштопанную куклу, самого его таким сделаю. Раз сказали, что шрамы сведут, – значит, сведут.

– А где папа? Почему он не зашел?

Дин хмыкнул:

– Он Витору голову откручивает за то, что тот тебя не уберег.

Это точно. Не уберег. И даже не пытался. Он ведь был в лесу. Пожар в любом случае должен был заметить. А с другой стороны, я ведь не знаю, чем он был занят.

Дин с Маленой развлекли меня рассказами о буднях адептов Академии НЦиБМ. За те четыре дня, что я лежала мертвым бессознательным грузом, произошла масса событий.

Первое: Дин с Маленой все-таки получили наказание за уничтоженных умертвий в зале некромантии. Малена доказывала, что она ни при чем, Дин, кстати, тоже. Врал без зазрения совести. Айнех, разумеется, не поверил. Жаль, меня с ними не было, иначе вступила бы в полемику с магистром и убедила его в нашей невиновности.

Второе: ректор Академии лорд Ханеш внезапно сделал подарок адептам и организовал Бал трех королей. Я сперва решила, что приедут какие-то короли, но друзья мне растолковали. От каждого из трех факультетов Академии должны избрать по королю, и они будут «править» балом. Им позволяется все: пить (в разумных пределах и только слабоалкогольный напиток), танцевать с кем душе угодно, однако любые насильственные действия в отношении девушек запрещены. Бал состоится через три дня.

Малена надеялась, что к этому времени я уже поправлюсь и смогу повеселиться. Я же надеялась, что про меня культурно забудут и на бал не потащат. Помню я, чем мой предыдущий бал закончился. Слишком свежи воспоминания.

Друзья хотели рассказать что-то еще, но их выгнала целительница. Она собиралась проверить состояние кожного покрова, и если все хорошо – снять стазис.

Я чувствовала, как она ощупывала каждый шрам, как разливалось по телу тепло от ее прикосновений, как утихала боль… И волновалась. Если снимут стазис, я смогу ходить и видеть, а следовательно, увижу себя в зеркале. Честно признаться, я боялась. Да, я знала, что шрамы сведут, их не останется, но ведь сейчас я со шрамами.

– Ну вот и все, девочка. – Женщина убрала руки и заговорила добродушным голосом: – Ты молодец. Завтра уже будешь как новенькая. Сейчас я советую тебе меньше передвигаться, а лучше вообще лежи и не вставай. – И, немного подумав, добавила: – Да, лучше вообще не вставай.

Что ж, раз так лучше…

– Стазис я сейчас сниму. Будет чуточку больно…

Легкое покалывание волной прокатилось по телу. Эта боль – не боль по сравнению с тем, что я испытала.

– Открывай глаза.

Открыла резче, чем следовало. Они заслезились от света. Пошевелила руками, и первое, к чему я прикоснулась, был любезно протянутый мне стакан воды.

Утолив жажду, я осмотрелась. Комната была полностью белой. Стены, пол, стул, кровать, тумбочка… Чего-то явно не хватало…

– Зеркала нет? – скорее констатировала, чем спросила я.

Женщина подтвердила, объяснив отсутствие этого предмета интерьера нежеланием вгонять меня в депрессию. По ее мнению, переживать не стоило, шрамов не останется, а вот неприятное отражение может поселиться в памяти если не навсегда, то надолго.

Я не стала спорить и категорично требовать зеркало. Наверное, и вправду лучше ничего этого не видеть.

Поздно вечером после ужина в постели меня известили о приходе отца и целителя. Я ждала этого часа весь день. Как бы там ни было, но я действительно ощущала его родным человеком, а поддержка близких всегда необходима.

Выглядел папа… не очень. Хмурый, задумчивый, озабоченный. При виде меня сначала улыбнулся, потом пообещал прикончить «того ублюдка», который осмелился сделать это с его дочерью. Когда же поток ругательств иссяк, он пригласил в комнату целителя, увидев которого я, мягко говоря, удивилась.

– Значит, просто имеешь предрасположенность, да? – не удержалась я от подколки.

Джен хитро улыбнулся и, подойдя, поцеловал меня в лоб.

– Могу оставить все как есть, хочешь?

Папа тоже заулыбался. Я от них не отстала, улыбнулась пошире.

– Оставляй! Тогда точно все женихи будут мои.

И надо же было в момент этой шутки, когда папа и Джен засмеялись, войти Витору! Он сразу же помрачнел, сжал зубы и вылетел вон.

– И как ты могла связать себя с этим… – поморщась, прокомментировал Джен и уже с улыбкой обратился ко мне: – Ну так что, шрамы оставляем или долой этот кошмар?

Он еще спрашивает!

– Долой!

Если бы я знала, как это больно и неприятно, предпочла бы ходить в шрамах. Кожу то стягивало, то кололо, то щипало, то, наоборот, растягивало так, что казалось, она лопнет. Все это заняло примерно полтора часа, и, когда закончилось, я вздохнула с облегчением.

– Один шрам не поддался, – с наигранной бодростью оповестил Джен. – Но радуйся, он на правом бедре, так что кроме мужа никто не увидит.

На правом бедре? Странно. Именно на правом бедре в мой первый день пребывания в этом мире Витор не обнаружил шрама. Это что же, мое тело теперь в точности повторяет тело Ирэне? Не может такого быть!

Джена шрам на бедре не удивил, отца тоже. Получается, о нем знал только Витор. Единственный, кто мог подтвердить или опровергнуть мое предположение, – мой «жених», который недавно неправильно истолковал мою шутку. Значит, неприятный разговор мне обеспечен. И я даже готова стерпеть этот разговор, лишь бы узнать, оправданны мои опасения или нет.

Отец, к сожалению, сидел со мной недолго. С ним было спокойно, хорошо, и я перестала размышлять о шраме. Его позвал ректор переговорить по поводу нападения, а Джен остался со мной, и с ним мне тоже было о чем поболтать. Я не стала ходить вокруг да около и сразу перешла к делу, подозревая, что он явился не просто свести мои шрамы.

– Когда начнем готовиться к краже? – спросила я в лоб.

– На территории Академии моделировать дворец и кражу нельзя – подозрительно, да и лишние глаза и уши нам не нужны. – Джен лукаво подмигнул. – Я буду забирать тебя через день в мой… дом. Там уже все готово для тренировок.

И он так легко об этом говорит? Словно мы не в королевскую сокровищницу собираемся проникнуть, а в магазин за конфетами сходить.

– А ничего, что с магией у меня беда? – Пессимизма мне не занимать.

– У нас есть время это исправить.

Оптимист, однако. Что ж, это даже лучше. Настрой на провал гарантирует провал. А послушаешь Джена – и невольно поверишь в успех.

– Зачем тебе это? Я ведь не Ирэне, не та, которую ты знал с рождения.

Улыбка его стремительно начала угасать, но он усилием воли удержал ее на лице.

– Не Ирэне? – Он постарался придать голосу ироничный оттенок, но вышло неубедительно. – Ты в этом уверена?

Вообще-то уже нет. После шрама, снов и прочего я не уверена ни в чем.

Увидев мой полный недоумения и отчаяния взгляд, Джен тяжко вздохнул: