Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Искуси даже вслух посетовал: мол, если бы их в гридни опоясывали, то был бы праздник настоящий, а так, мимоходом…

— Так иди обратно к моему отцу в дружину, — предложил Вильд. — Скажи, что ты у нас в хускарлах ходил, он тебя тут же и опояшет.

— Да ну тебя! — отмахнулся Искуси. — Сам иди!

— И пойду, — ухмыльнулся Вильд. — Только не сейчас, а когда ярлом стану. И серебра на мне тогда будет не меньше, чем на Сваресоне!

Искуси насупился. Сказанное Вильдом он понял по-своему. Что ему, Искуси, ярлом не бывать. Открыл рот, чтобы тоже сказать что-то обидное, но вмешался Тулб.

— Мечи ваши давайте, — протянул руки Огонек.

— Зачем это? — насторожился Искуси.

— Так вы же сейчас драться будете, — с широкой улыбкой на веснушчатой физиономии сообщил Тулб. — Так что без оружия, на кулачках. А то если узнает ярл, то вытурит вас в дренги. А то и вовсе из хирда. Тебя, Искуси, наверняка!

— А почему только меня?

— Потому что Вильд — родич. Но ему я тоже не завидую. Ему и от ярла прилетит, и от сестры. И уж не знаю, от кого больнее.

— От Зари, конечно. Уж я-то знаю! — заверил Вильд. — А с чего бы нам драться?

— Вот его спроси, — Огонек кивнул рыжей головой на Искуси.

— А я… Я ничего, — пробормотал тот, проглотив обиду. Да и на что было обижаться? Что Вильду с родней повезло? Так это боги решают. А вот кто славнейшим воином станет, это уже от человека зависит.

— А пошли в город! — предложил Ануд. — Я там одно местечко знаю: пиво там свежайшее и вино имеется. И девки тоже. А то у меня от серебра уже пояс лопается. Пора облегчить.

— Не пояс у тебя лопается, а яички! — подколол Тулб. — Но я за. Покажем этим, смоленским, как веселятся природные варяги!

— А пустят нас? — засомневался Искуси. — Я слыхал, князь Дир страже приказ дал: чужих воев в ворота только по двое пропускать. А нас вон четверо.

— Я тоже что-то такое слыхал, — вставил Вильд. — Но это про нурманов вроде…

— На себя посмотри! — ухмыльнулся Тулб. — Тебя ж от нурмана не отличить. Пока усы не отрастут — точно.

Вильду ответить нечего. И впрямь все на нем нурманское. А усы… Усов варяжских ему не один год ждать.

Но Ануд закрыл спор.

— Так это не в самом городе, — пояснил он. — Под стеной. Там, где лучшие пристани.

Так и оказалось. Летняя харчевня, крытая соломой, стояла близ одного из тех причалов, где швартовались только самые важные гости. Строение простое, но просторное и чистое. Пара открытых печей, большие столы с широкими скамьями. И пахло тут приятно. Потому что у длинных причалов не наблюдалось ни воняющих рыбой лодчонок, ни неуклюжих, кое-как сколоченных речных насадов местных купцов. Только настоящие корабли, хищные, черные, способные выдержать и морской шторм, и крепкий удар вражеского драккара.

Ближайшим из таких был «Гунгнир»[1], драккар из флотилии Скульда.

Не самый большой, но, пожалуй, самый опасный, потому что именно на нем обосновались берсерки Бесстрашного. И сами берсерки были поблизости. Тут же за столами. Не все, правда. Только шестеро.

Вильд, углядев знакомые лица, даже замешкался на мгновение. Они Бирнировым вроде не враги. Но с детства в голову заложена мысль: от воинов-оборотней лучше держаться подальше.

Хотя вели те себя скромно. Для берсерков. Никого не убивали. Пили, ели, беседовали. И нельзя сказать, что другие гости их как-то особо опасались. Многие косились с любопытством. Возможно, даже не знали, что это именно воины Одина, а не просто нурманы.

Просто нурманы. Ха! Все равно что сказать о голодном мишке-шатуне: просто животное.

Что еще сразу бросилось в глаза: народу в харчевне — под горлышко. За семью из шести поставленных под открытым небом столов теснилось не меньше пяти десятков смольнян. А вот берсерки-даны за своим столом сидели одни. Не рискнул никто подсесть. И только за этим столом и было довольно места, чтобы пристроиться варяжской четверке.

Оценив многолюдность и особую компанию за частично свободным столом, Ануд тоже остановился. И Тулб.

А вот Искуси, не раздумывая, протолкнулся вперед и двинул к свободной скамье. Похоже, даже не разглядел, к кому набивается в соседи.

А он и впрямь не разглядел, хотя опознать берсерков нетрудно даже издали. Даже когда татушки на открытых частях тела еще не разглядеть. Вильду они как будто чуялись.

Искуси тоже, скорее всего, уловил этот звериный дух, но в нем еще жило недовольство от недавней стычки с Вильдом. Жило и толкало к безрассудным действиям. Потому он не остановился, даже когда понял, куда его принесли ноги. И друзьям ничего не оставалось, как последовать за ним. И действовать так же решительно. Да и отступить казалось позорным. Настоящим воинам страх неведом. Полминуты — и вся четверка уже рассаживалась по обе стороны «особого» стола: Вильд и Тулб с одной стороны, Искуси и Ануд — напротив.

Берсерки глянули на них с интересом, но без вызова: вроде бы свои, из союзного хирда.

Вильд кивнул нурману, сидевшему по соседству, счел нужным представиться:

— Эк хейтир Вильд Труворсон.

— Хейль о сель, располагайтесь, — дружелюбно отозвался берсерк. И тоже представился: — Хедин Варгдропи.

Вильд кивнул. Варгдропи. Волчий Отпрыск. Прозвище берсерка не было необычным. Для берсерка. Среди воинов Одина было полно потомственных изгнанников. И это было всего лишь прозвище, не означавшее, что Хедин состоит в родстве с хускарлами из хирда варягов, братьями Варгдропи. Потомки изгнанников были «братьями» исключительно по изгнанию. И кто осудит за это тинги, принимавшие решения об изгнании воинов Одина? Уж точно не те, кто пострадал от ярости безумцев.

Пива в харчевне не оказалось. В наличии была медовуха и темно-красное, как кровь из печени, вино, мало кого интересовавшее из-за дороговизны. То есть в самый раз для праздника.

Варяжата потребовали сразу четыре кувшина: каждому — свой, жареного мяса, медовых лепешек, сушеных фруктов и горшок ухи.

И веселье началось. К тому времени, когда кувшины опустели наполовину, мир наконец-то заиграл всеми красками, а бойкие девки из местных подавальщиц окончательно обосновались на коленях празднующих варяжат. А одна даже на колени Хедина перебралась.

Нурманов в Смоленске и своих хватало, даже с избытком, но те, кто словенского корня, их все равно побаивались. А вот варягов — нет. И близость своих, варягов, создавала у девок ощущение безопасности. Ложное. Четверка Вильда не факт что и с одним берсерком управилась бы, а уж с шестеркой…

Да и обострять отношения из-за девки для мужских радостей не стал бы даже легко вскипавший Искуси. Вот если бы девка была его, тогда да. Впрочем, он и свое вино никому уступать не собирался.

А вот Вильд сам предложил. Но Хедин только патлами мотнул. У них было пиво. С собой принесли. Пиво, мясо, девка… Что еще надо воину? Подраться разве что… Но драться вожак категорически запретил, и стая сдерживалась. Пока.

Сосед Хедина достал небольшой кошель из тонкой кожи, вытряхнул в пиво немного серого порошка. Предложил Хедину, но тот отказался. Его левая рука блуждала у девки под задравшимся подолом. В правой истекал жиром кус грудинки.

— О! — произнес Тулб, со стуком опустив кувшин на стол. — Сейчас весело будет.

Глаза его загорелись.

Вильд повернулся.

Ага. Смоленская стража. И не княжья гридь, а городские ополченцы. Причем целая толпа, человек тридцать.

— Как пришлые? Не обижают?

Купец, судя по виду. Но меч хороший. И броня имеется. Куртка с железными нашивками, шлем византийской работы.

— Обижают, обижают! — тут же заверещал кто-то. — Вот девок всех похватали! Хозяева с ног сбиваются!

В последнем крикун прав. Хозяин харчевни, его жена и мамаша суетились за всех тершихся рядом с варяжатами девок. Вот только наверняка делали они это как минимум с позволения хозяина.

— Отпусти девку, нурман!

Почему купчина выбрал первой целью Хедина, можно было только догадываться. Может, северян не любил. Может, решил, что тот старший над варяжатами, которых ни по оружию, ни по повадкам от нурманов не отличить. Усы, как отмечено ранее, еще не выросли. Ну еще речь варяжат была словенская. Если прислушаться.