Физрук: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда прозвенел звонок, я зашел в учительскую, чтобы сдать классный журнал. Там я застал Антонину Павловну. Подошел к ней и спросил тихонько:
— Ну как комиссия?
— Заседают сейчас у папы, — ответила Тигра. — Надеюсь, они не слишком испортят ему настроение…
— И Шапокляк там же?
— Само собой…
— Ладно, передавай родителям привет, — сказал я. — Кстати, я вчера хотел предложить Пал Палычу переписать альбом «Пинк Флойда»… У вас кассетник есть?
— Нет.
— Ну так я могу зайти со своим, когда можно будет.
— Заходи, конечно, мы будем рады… Ну вот в ближайшее воскресенье, например!
— Отлично!
Прозвенел урок и Тигра ушла на занятия. А я уже мог быть свободен. Надо было заглянуть в магазин, купить какую-нибудь закусь к пиву. Не икру баклажанную же предлагать гостю. В идеале — таранку или еще лучше — воблу. Вот только из того немногого, известного мне о жизни в СССР, следовало, что обыкновенная вяленая плотва была редким дефицитом. Хотя на рынке должно быть все. Но до него я пока не добрался, и цены там подороже будут.
Нет, что ни говори, а без полезных связей здесь и сейчас мне не обойтись. Надо бы встретиться с Кешей и обрисовать ему круг своих потребностей. Пусть подскажет, с кем и по поводу чего наладить контакт?
Не только Шапокляк обладает способностью быть легкой на помине. Едва я вышел за ворота, как возле кромки тротуара притормозила знакомая «копейка». И из нее выскочил Иннокентий Васильевич Стропилин, собственной персоной. Мы поручкались.
— Ты к себе? — спросил он.
— Да, только хотел в магазин заскочить, ко мне коллега должен зайти после работы, на рюмку чая…
— Коллега-то хоть симпатичная?
— Да мужик это, наш трудовик…
— А-а, жаль…
— Что — так?.. — удивился я его огорчению. — Хотел познакомиться?
— Да нет… — замялся тот. — Думал, кое-что предложить…
— Слушай, а ты не знаешь, где можно воблу достать? — решил я воспользоваться оказией. — А то пивко твое… Кстати, спасибо за него… В общем еще несколько банок осталось, а закусить нормально нечем…
— Не проблема! — оживился Кеша. — Сейчас все устроим… Садись!
Я залез в салон его «ВАЗа» и мы принялись петлять по улицам городка так, словно пытались оторваться от «хвоста». Наконец, мой пробивной друг припарковал тачку возле магазина с многообещающим названием «ОКЕАН». Велев подождать, Стропилин вылез из машины и кинулся к магазину. Пропадал он не слишком долго. Вернувшись, сунул мне в руки увесистую коробку, от которой умопомрачительно пахло вяленой рыбы.
— Ого! — восхитился я. — Сколько я тебе должен?
Он отмахнулся.
— Ни сколько… Выручишь меня и мы будем в расчете…
— А что делать-то надо? — насторожился я, чуя подвох…
Глава 14
— Ну, как? поможешь? — Кеша смотрел на меня просящим глазами.
— Конечно! — говорю. — О чем речь!
— Тогда поехали к тебе.
И мы приехали к общаге. На вахте сидел незнакомый старичок. Понятно, теперь Аграфене Юльевне по статусу не положено пропуска спрашивать. Новый вахтер попытался что-то вякнуть насчет пропусков, но Кеша помахал перед ним удостоверением, где на красной обложке золотом горело «Удостоверение» и старичок увял. Видимо, решил, что мы из органов. А совать в нос внутрь корочек он не удосужился. Да и не по статусу было ему. В эти времена корочки значили многое. Их не принято было раскрывать. Если и представлялись служители государевы, то по-простому: «Милиция». А если говорили, гражданин, пройдемте с нами, то, стало быть, КГБ попросило.
Вахтер принялся бормотать что-то насчет жильцов тридцать восьмой комнаты, которые ночью безобразничали, но мы его уже не слушали.
Если в первые дни моего пребывания в общежитии были относительно спокойно, то теперь с тихой жизнью можно было распрощаться. День, ночь, первая, вторая смена — не важно. После вселения семейных жильцов — с третьего по пятый этаж стоял неумолчный гул. Детские вопли, женская болтовня, мужская ругань, шум льющейся из кранов воды, шипение убегающего на плиту молока, скрежет передвигаемой мебели, стук молотков, звон бьющейся посуды. Кроме звуков — добавились и самые разнообразные «ароматы» — от пригоревшей картошки до детской неожиданности.
— Как только ты здесь живешь? — пробурчал Стропилин, морщась и зажимая нос.
— Да вот так… — вздохнул я. — Выбирать-то не приходится…
— Ладно, потерпи… Проработаем и этот вопрос. Надо только, чтобы ты проявил себя…
Когда мы вошли в мою комнату, Кеша оглядел ее убогую обстановку и решительно произнес:
— А вот этого мы так не оставим!.. Что это за условия для молодого специалиста?!
— Комендантша обещала казенный холодильник поставить, — пробормотал я. — Кассетник вот в комиссионке приобрел…
— Поговорю с Тарасычем, — отмахнулся он. — Он что-нибудь придумает…
— А кто это, Тарасыч?
— О, это весьма большой человек, Панас Тарасович Беспалько! Он заведует складом конфискованного имущества.
— Ну… поговори…
— Обязательно! Если пока нет возможности обеспечить тебя нормальным жильем, то хоть не будешь спать на железной койке, а продукты хранить в авоське за окном.
— Ты меня хотел о чем-то попросить? — напомнил я.
— Да, есть одно дело… — поскучнел Кеша. — Вляпался я в одну историю, по глупости и доброте душевной…
И он рассказал следующую историю. Оказалось, что дружок мой подвизался на общественных началах снабжать сотрудников райкома ВЛКСМ дефицитными товарами. Первый секретарь и прочая комсомольская верхушка отоваривались в спецраспределителях по номенклатурным спискам, а вот комсомольские вожаки рангом пониже, а также прочие работники могли приобрести вышеуказанные товары через таких, как Кеша, доброхотов-общественников. В идеале. На практике львиная доля дефицита распределялась среди «нужных людей».
Получив партию товара на складе районного потребительского союза, Иннокентий Стропилин должен был его распределить, но не бесплатно, разумеется. Он расписывался за определенную сумму, а потом сдавал выручку. Эта была отличная лазейка для спекуляции, но Кеша божился, что ни-ни, продавал, дескать, лишь по номиналу. Да и «нужные люди», хоть и не могли пожаловаться на безденежье, все же переплачивать не любили. Как бы там ни было, товар разлетался быстро. Завотделом по работе с низовыми комсомольскими и пионерскими организациями регулярно сдавал выручку в кассу райпо.
До сих пор система сбоя не давала. Если товар не удавалось распространить быстро, Кеша вносил собственные средства. Ведь в крайнем случае, дефицит и в самом деле можно было толкнуть тем, кому он по документам предназначался, но на днях Стропилин допустил прокол. Как раз перед пьянкой в элитном кабаке, он получил на складе партию женских импортных колготок. Капроновых или нейлоновых, я так и не понял. То есть — коробка с ними уже лежала у него в багажнике, когда он увидел на скамейке, читающего газету друга детства.
И во время отмечалова нового назначения Нинель Яблочкиной, Кеша решил воспользоваться оказией и толкнуть часть колготок
