Как ненасилие защищает государство - Питер Гелдерлоос

Воинственные итальянские анархисты-эмигранты, жившие в Новой Англии, пережили правительственные репрессии, по меньшей мере, не хуже, чем «вобблис», хотя их ряды были гораздо малочисленнее, а их тактики более яркими — они взрывали дома и кабинеты ряда правительственных чиновников, почти убив Генпрокурора США, генерала Александра Митчелла Палмера.188

Наиболее воинственными из итальянских анархистов были «галлеанисты»,189 резко вступившие в классовую войну. В отличие от «вобблис» они открыто и гласно организовывали деятельность, направленную против Первой мировой войны, проводили акции протеста, выступали с речами и опубликовали одни из самых бескомпромиссных и революционных антивоенных трактатов в таких газетах, как «Cronaca Sovversiva» 190 (объявленная Министерством юстиции «самой опасной газетой, когда-либо издававшейся в этой стране» 191). Несколько из активистов были в самом деле застрелены полицией на антивоенных акциях протеста. «Галлеанисты» энергично поддерживали самоорганизацию трудящихся на фабриках Новой Англии и оказали ключевую поддержку нескольким крупным забастовкам; они также находили время для организации деятельности против поднимавшейся в США волны фашизма. Но самый глубокий след в истории «галлеанисты» оставили своим отказом принять правительственные репрессии. Они устроили десятки взрывов в городах Новой Англии, а также в Милуоки, штат Нью-Йорк, в Питтсбурге, штат Филадельфия, в округе Колумбия и в других местах — в основном в ответ на аресты или убийства товарищей государством. Некоторые из этих атак были хорошо скоординированными кампаниями, включавшими в себя множество одновременных взрывов. Самым крупным был взрыв в 1920 г. на Уолл-Стрит в ответ на фабрикацию дела Сакко и Ванцетти (бывших непричастными к ограблению в Брейнтри, за которое их казнили, но, вероятно, оказавших поддержку в проведении некоторых взрывов «галлеанистов»). Эта акция убила 33 человека, причинила ущерб на два миллиона долларов и уничтожила, в числе прочего, Дом Моргана — центральное здание банка Дж. П. Моргана, американского финансиста. Агенты ФБР организовали широчайшее расследование и облаву, но так никого и не поймали. Пол Аврич установил, что взрыв был делом рук одинокого «галлеаниста» Марио Буда, бежавшего в Италию и продолжавшего свою работу, пока его не арестовал режим Муссолини.192

Правительство потратило значительные усилия для того, чтобы репрессировать итальянских анархистов, но успех был лишь частичным. Силы правительства убили нескольких из них, руками полицейских или в форме официальных казней, а также бросили за решётку ещё больше дюжины, но в отличие от «вобблис» «галлеанисты» избегали массовых арестов. Этому частично помогали децентрализованные формы организации, внимательные к вопросам безопасности, принятые итальянцами под влиянием их концепции вооружённой революции. И надо заметить, что «галлеанисты» особенно рисковали быть репрессированными правительством, поскольку, в отличие от многих «вобблис», им грозила ксенофобия со стороны WASP 193 и депортация. (Около 80 из них действительно депортировали, но остальные не потеряли активности 194). Бескомпромиссный ответ «галлеанистов» на государственные репрессии, как минимум, оказал заметное воздействие, отбивавшее желание проводить дальнейшие репрессии (а также испугавшее правительство и фабрикантов делать что-либо, способное ещё больше озлобить рабочих и направить их в ряды анархистов-бомбометателей). Путём отправки заминированной почтовой корреспонденции они заставили гениального детектива ФБР, игравшего ключевую роль в выслеживании и аресте нескольких их товарищей в 1918 г., скрываться, а затем уволиться из ФБР в 1919 г.195 Единственными же последствиями, с которыми сталкивались агенты правительства, репрессировавшие «вобблис», были повышения. С 1919 г. по 1920 г., пик периода «Красной угрозы» стал переломным для итальянских анархистов, хотя они оставались активными и бескомпромиссными, и не сломались так же легко, как «вобблис». В октябре 1920 г. «Cronaca Sovversiva», газета, служившая центром выражения интересов многих «галлеанистов», была в конечном итоге разгромлена властями, и итальянские анархисты-эмигранты вновь сосредоточили свою деятельность в Италии, куда многие из активистов бежали или были депортированы. Конец их движения в США не был тем не менее завершением всего их движения, и ещё в течение нескольких лет эти анархисты были ключевыми противниками Муссолини, который, как и его американские коллеги, боялся их и придавал особое значение тому, чтобы их репрессировать. (Собственно, новый директор ФБР, Джон Эдгар Гувер, передал фашистам бесценную информацию именно с целью уничтожения итальянских анархистов 196.) Некоторые из этих изгнанных итальянских анархистов приняли участие в Гражданской войне в Испании в 1936 г. Хотя итальянский анархизм в США «уже не восстановился» после 1920 г., «анархисты ни в коем случае не исчезли со сцены».197 Сосредоточившись на международной деятельности, они организовали сопротивление поднимающимся коммунистическим и фашистским диктатурам (они были на «передовой линии антифашистской борьбы» во всех итальянских кварталах на территории США 198), а также превратили кампанию по поддержке Сакко и Ванцетти в прецедент, привлёкший внимание всего мира.

Акция в поддержку Сакко и Ванцетти.

Отнюдь не отпугнув от себя всех вокруг, Сакко и Ванцетти получили поддержку в обществе — как итальянцев, так и WASP-ов, — а также поддержку общественных деятелей США и Европы, и всё это несмотря на их заключение и непрерывные призывы к насильственной революции и к организации взрывов, направленных против властей. Их сторонники с воли не разочаровали их. С 1926 г. по 1932 г. анархисты провели ещё несколько взрывов, нацеленных на судью, губернатора, палача и того, чей звонок в полицию привёл к аресту обоих; никто из бомбистов не был пойман. Итальянские анархисты также продолжали агитировать и распространять свои идеи — преемница «Cronaca Sovversiva», газета «L’Adunata dei Refrattari»,199 публиковалась ещё 40 лет, вплоть до 1960-х гг.

Угольная война 1921 г. в Западной Вирджинии предлагает нам другой пример реакции правительства на воинственные тактики. Когда хозяева шахт подавили усилия шахтёров по формированию союзов — стреляя в профсоюзников и вводя штрейкбрехеров, — восставшие из Аппалачи ответили силой. Они открыли огонь по штрейкбрехерам и убили несколько бандитов и силовиков, посланных угольным магнатом для подавления рабочих. Со временем развернулся партизанский конфликт, а затем и полноценная война. В нескольких случаях полиция и нанятые компанией бандиты открывали огонь по лагерям шахтёров, целясь в женщин и детей. В одну из перестрелок они застрелили Сида Хэтфилда, который, будучи шерифом, боролся с репрессиями, проводившимися наёмными бандитами компании. Тысячи вооружённых шахтёров сформировали армию и пошли маршем на город Логан, — чтобы сместить (и повесить) там шерифа, особенно активно проявившего себя в репрессиях против членов профсоюза. Армия США ответила тысячами солдат, пулемётами и даже бомбардировками с аэропланов в ситуации, позже ставшей известной как Битва у горы Блэр. После битвы шахтёры из профсоюза отступили. Но, несмотря на участие в одном из величайших за столетие актов вооружённого мятежа, очень немногие из них получили серьёзные тюремные сроки — большинство восставших вообще не были наказаны — и правительство несколько смягчилось, разрешив распространение профсоюза на все шахты (их профсоюз существует и по сей день).200

Битва у горы Блэр.

Полицейские стратеги, пишущие сегодня об анархистском движении, как-то отметили: «Сбор разведывательных данных среди наиболее радикальных — и зачастую наиболее склонных к насилию — групп крайне сложен… Сама подозрительная природа движения и меры безопасности делают внедрение трудоёмким и требующим долгого времени».201 Так что заявления о том, что ненасильственные группы легче переживают репрессии, не выдерживают детального анализа. Похоже справедливо обратное, если не брать в расчёт тенденцию пацифистов заранее переворачиваться лапками кверху, из-за которой они никогда не представляют собой угрозы каких-либо перемен.

Давайте рассмотрим несколько актуальных моментов, связанных с так называемым ненасильственным сопротивлением одной из самых острых сегодняшних проблем — оккупации Штатами Ирака. Пацифизм рассматривает победу как избежание или снижение насилия, поэтому, естественно, пацифисты не могут прямо сражаться с насилием. Любое реальное сопротивление военной оккупации приведёт к увеличению насилия (поскольку оккупанты постараются подавить сопротивление) до освобождения и возможности реального мира — прежде, чем будет лучше, должно стать хуже. Если сопротивление иракцев сломят, ситуация будет выглядеть более мирной, но в действительности зрелищное насилие войны сменится угрожающим, невидимым и рутинным насилием успешной оккупации, и народ Ирака будет гораздо дальше от освобождения. Но ненасильственные активисты склонны неверно интерпретировать этот кажущийся мир как победу, примерно так же, как они интерпретировали вывод войск США из Вьетнама, хотя бомбардировки усилились и режим, поддерживаемый США, продолжал оккупацию Южного Вьетнама.