Ненавижу тебя любить (СИ) - Веммер Анна

— Да кто же его разберет. Но мы договорились насчет Машки. Пусть это и не то, на что я рассчитывала… зато кое-что.

После кофе мы бредем к метро, уставшие и молчаливые. Атмосфера уже не располагает к задорной болтовне. Но, несмотря на встряску от Никольского, мне почти хорошо. Я давно не гуляла для удовольствия. Не болтала о всякой ерунде, не заканчивала день с ощущением грядущих перемен.

— Ты лишаешь меня мужской гордости, — фыркает Олег, когда я не разрешаю проводить меня до дома.

— Да, но это лучше чем ночью возвращаться через весь город.

— Скажи, что просто боишься, что я напрошусь на завтрак.

Я улыбаюсь и вздыхаю.

— Ну… может, немного. Слушай, дело же не в этом…

— Расслабься, я не пристаю к девушкам на первом свидании. Но нагло рассчитываю на второе.

— С удовольствием. Правда, не могу гарантировать, что получится на неделе. Понедельник и вторник я работаю, в среду один выходной, потом четверг отрабатываю за уход в пятницу и в субботу с обеда тоже…

Олег укоризненно качает головой.

— Ксюш, так нельзя, четыре двенадцатичасовых смены плюс одна сокращенная из семи дней это не тот график, который тебе сейчас полезен.

— Я ничего не могу с этим поделать. Пока что вариантов нет. Мне было бы полезно закончить универ, но я этого не сделала, значит, приходится мириться. С таким графиком я хотя бы могу видеть Машу.

— Ну, ладно. А можно мне зайти к тебе в ресторан? Обещаю оставить щедрые чаевые!

— Заходи. Я попрошу Диану не плевать тебе в кофе.

Мы смеемся, но время неумолимо тянет меня домой. Выгладить форму перед рабочим днем, почистить кеды — балетки я больше не рискну надеть даже под страхом смертной казни. Да и поспать не мешало бы.

Олег тянется ко мне, словно хочет обнять, но я осторожно отстраняюсь.

— Можно мне…

Господи, я ненавижу врать! Но и не могу так его обманывать.

— Можно мне немного времени?

— Не вопрос. — Олег поднимает руки, сдаваясь. — Тогда до встречи?

— До встречи.

— Напиши мне, пожалуйста, как доберешься домой, иначе совесть загрызет меня во сне.

Стук подземки успокаивает. Я едва не засыпаю на кольцевой, а когда пересаживаюсь на свою ветку, задумчиво размышляю, почему игнорировала метро раньше. Стояла в пробках, мучилась. Да, в комфортабельной машине с водителем, с кондиционером и ноутбуком, но все же почему мне ни разу в голову не пришло проехаться на метро? После развода открылся поистине чудесный мир — и это без сарказма. Пожалуй, во многих аспектах он нравится мне намного больше роскошной жизни.

Уже почти у дома звонит телефон и приходится долго копаться в рюкзаке, чтобы найти его. Наверное, это Олег, не дождался смски и разволновался, но нет — на экране номер Веры.

— Привет, у тебя что-то срочное? Я не дома, сейчас минут через десять буду.

— Срочное, я узнала, кто такая Азалия Коваль.

— Что? — Я замираю, не дойдя до двери несколько шагов. — Судя по твоему тону, я ее знаю, так?

— Это Дашка Иванченко. Она сменила имя года два назад. Ее приятели не знают, почему, просто она вдруг стала Азалией и резко пропала. А потом… ну, ты знаешь.

О да, я знаю. Хотя предпочла бы навсегда забыть об этой девушке, потому что Дарья Иванченко — кошмар моих последних месяцев в университете. Это человек, который доводил меня до истерик и до сих пор, услышав эту фамилию, я вздрагиваю.

Вот только Даша мертва. Уже давно мертва, больше года.

— И как она связана с моим отцом? И с Володей?

— Понятия не имею. Но, зная Дашку… Слушай, а может, она тебя неспроста травила? Может, у нее с твоим козлом был роман?

— Ну и? Даже если был? Нет, Вер, ну не сходится. Хотя, пожалуй, странное Вовкино поведение началось примерно в то же время, как ее нашли. Вера…

Я огляделась. Темный двор, без единого фонаря, пугал. Быстро юркнув в подъезд, я понижаю голос до шепота.



— А если мой отец причастен к ее смерти? И Володя об этом узнал?

— Твой отец был на такое способен?

— Раньше я бы сказала, что нет. А теперь… Не знаю.

Владимир

Дашка вернулась через три месяца после моей свадьбы. Позвонила и долго молчала. Номер был мне не знаком, но я даже по дыханию понял, кто это. И сердце предательски дрогнуло, вспомнив несколько недель после расставания, когда хотелось сдохнуть. Я будто стал зависимым от нее, невозможность к ней прикоснуться вызывала лютую ломку.

— Хватит, — сказал отец, когда я в очередной раз надрался до зеленых чертей. — Надоело. Страдаешь, как подросток. Бросила баба, бывает. Идиотка, конечно, но что с ней сделаешь? Все, забудь уже. Не упусти Соколову, придурок. Она, в отличие от твоей шаболды, приличная девчонка.

Мне было плевать. На короткий миг захотелось дать ему в морду, но порыв почти сразу же прошел и наступила апатия. Тогда Ксюха казалась и впрямь нормальной девчонкой. Порой с ней было весело. Ее папочка хотел выгодную партию для дочурки, мне было плевать — вот так получилась наша семья.

— Говори, — произнес я, когда тишина стала совсем нестерпимой. — Что тебе нужно?

— Вовка… привет. Я по тебе так скучала! Встретишься со мной?

— Зачем?

— Увидеться. Поговорить… я люблю тебя, Вов, до сих пор безумно люблю! Думала, смогу выкинуть из головы, а ты все снишься и снишься…

— Ты меня бросила. Сказала, что все кончено и уехала. Отказалась за меня выйти. И теперь думаешь, я к тебе прибегу? За кого ты меня принимаешь?

Она разревелась, а я поморщился. В первую очередь из-за отвращения к самому себе: желание обнять ее, заставить перестать плакать и защитить от всех бед поднялось внутри ядовитой змеей, отравило успокоившееся было сердце.

— Вов… ну не злись, я тебя прошу, родной мой! Я испугалась… он мне заплатил, он… говорил такие вещи! Кто я против вас?

— Заплатил? Кто? О чем ты, Даш?

— Тот депутат… я видела его по телеку. Соколов… он у меня был. Сказал, что я должна с тобой порвать, потому что тебе нужна нормальная жена. Что меня не примут в вашем круге и что… тебя тоже. Он пригрозил… и дал денег, и я подумала, что он прав, Вовка… ну кто я? Оборванка, ни мозгов ни внешности… А у тебя карьера… и приемы всякие… Вов, я так больше не могу! Приезжай ко мне, пожалуйста, родной мой, мне очень плохо!

Я долго смотрел в стену, чувствуя, как внутри поднимается ярость. Злился на тестя, влезшего в мои дела, ебаного мудака, желающего пристроить дочурку потеплее, на отца, на себя, на идиотку Иванченко, которая вместо того чтобы прийти ко мне, сбежала, поджав хвост.

— Ты могла поговорить со мной. Попросить помощи. А ты взяла деньги и сбежала. Даш, скажи честно, все промотала? И снова жить не на что?

— Вова… — Она снова разревелась. — Вова! Я тебя прошу! Приезжай!

— Я женат, Даша. Все кончено. У меня есть семья. Я предлагал тебе стать моей женой, предлагал свою фамилию, жизнь предлагал. А теперь, дорогая, поздно. Я не дальнобойщик, чтобы жить на две семьи, ясно? У меня есть жена. Забудь, пожалуйста, мой номер.

В этот момент я вытащил из себя душу и запер ее на тысячу замков.

— Я беременна, Вов… у меня будет твой ребенок.

— Папочка!

Я просыпаюсь, словно от толчка, и несколько минут не могу сообразить, где нахожусь. Оказывается, я уснул у Машки, пока читал ей перед сном. Проспал немного, минут пятнадцать, но воспоминания успели догнать и как следует наподдать.

— Что, детка?

— Это не очень интелесная книжка, да? Поэтому ты уснул?

— Маша, р-р-рычи! Ты же выговариваешь «р», почему не хочешь?

— Почитай мне еще!

— Нет уж, милая, давай-ка спать. Уже поздно, папа больше не выдержит приключений мышонка. Завтра мы будем с тобой читать «Путешествие Алисы».

— А это пло что?

— Про девочку Алису, которая с папой полетела в космос, собирать животных для зоопарка.

— Ха-ла-со-о-о-о! — Машка кривляется, и я невольно улыбаюсь.