Медовый месяц - Дороти Сэйерс

— Но, — возразил констебль, — трудно представить, что Агги Твиттертон могла тюкнуть старину Ноукса молотком по темечку. У нее и силенок-то не хватит.

— Ничего нельзя сказать заранее, друг мой. Женщина в ярости намного страшнее мужчины. Это Редьярд Киплинг. Милорд и сам это знает, но ему воспитание не позволяет говорить об этом вслух. Уж лучше бы он сам мне все рассказал. Ан нет! Предоставил это Макбрайду. Ведь прекрасно понимал, что рано или поздно я все равно обо всем узнаю.

— В конце концов, он так и не смог ей помочь.

— Он и не собирался ей помогать, Джо, — сказал Кирк. — Они обычно не столько помогают, сколько усложняют дела. Но они обычно приятные люди, я бы сказал, безвредные. Ты должен научиться манерам, Джо, если собираешься иметь дело с аристократией. И запомни: то, что они не договаривают, намного важнее того, что они говорят. Особенно, если у них такие светлые мозги, как у этого джентльмена. Он прекрасно понимает, что если Ноукса и убили, то только из-за денег, которые после него должны были остаться…

— Но после него ничего не осталось!

— Мы об этом знаем. Но она не знала. Агги Твиттертон не знала. И если его убили из-за этих денег, тогда понятно, почему они остались нетронутыми. Может быть, она не знала, что они у него в кармане. А если знала, то не взяла, потому что они и так ей достались бы по наследству. Шевели мозгами, Джо Селлон!

Питер пошел наверх и на лестнице наткнулся на Макбрайда.

— Как вы будете добираться?

— Один Бог знает, — честно ответил Макбрайд. — В Пэгфорд я приехал на поезде, а потом сел в автобус. Если не будет подходящего автобуса, придется голосовать. Представить себе не мог, что в пятидесяти милях от Лондона есть такие глухие места. Как вы можете здесь жить? Хотя это, конечно, дело вкуса.

— Бантер отвезет вас в Пэгфорд, — сказал Питер. — Он констеблю пока не понадобится. Жаль, что вы тоже влипли в это дело.

Макбрайд его от всей души поблагодарил и добавил:

— Ничего, мне не впервой. Вам больше досталось вам и ее сиятельству. Ума не приложу, кто бы это мог сделать. Здесь всего-то три-четыре дома. Как вы думаете, это та маленькая женщина? Всякое может быть. Но в нашей профессии нужно всегда держать ухо востро и не спускать глаз с родственников, особенно, если речь идет о деньгах. Некоторые люди отказываются составлять завещание, говорят, что, им кажется, это значит подписать себе смертный приговор. И они не так уж далеки от истины. Все это можно сказать и о старине Ноуксе. Я знавал людей, готовых ради денег пойти на все. Ну, ладно, прощайте. Передайте поклон ее сиятельству и мою искреннюю благодарность.

Бантер вывел машину, и Макбрайд, ловко забравшись внутрь, помахал на прощание. Питер нашел Харриет и объяснил, что было нужно Кирку.

— Бедняжка, — вздохнула Харриет. — Ты тоже туда пойдешь?

— Нет. Хочу подышать свежим воздухом. Я скоро вернусь.

— Что случилось? Тебя обидел Кирк?

— Ну, что ты! Вел себя со мной, как с министром. Отдал дань уважения моему титулу, должности и всему, чему смог. Моя вина, что я все это принял. О, Господи, это, кажется, викарий. Что ему нужно?

— Его попросили вернуться. Выходи через заднюю Дверь. Я его отвлеку.

Кирк и Селлон в окно наблюдали за отъездом Макбрайда.

— Может, я сам пойду и приведу Агги Твиттертон? — предложил Селлон. — Его сиятельство мог попросить жену ее подготовить.

— Твоя главная проблема, Джо, — отозвался Кирк, — в том, что ты ничего не смыслишь в психологии. Они никогда на это не пойдут. Ни он, ни она. Они никогда не станут нарушать закон и ставить нам палки в колеса. Все дело в том, что он боится обидеть женщину, а она боится обидеть его. Но ни один из них и пальцем не пошевелит, чтобы что-то изменить. Все должно идти, как положено. И это их главная отличительная особенность.

Изложив кодекс чести высшей знати, мистер Кирк шмыгнул носом и сел на прежнее место. Открылась дверь, вошли Харриет и мистер Гудекер.

Глава IX Время убийства

Преподобный Саймон Гудекер нервно потирал руки, оказавшись один на один с двумя представителями власти. И даже коротенькое замечание Харриет, что святой отец собирается кое-что сообщить инспектору, не помогло святому отцу взять себя в руки.

— О, Господи! Хорошо. Да. Я вернулся, потому что думал, может, я вам понадоблюсь. Как вы сами просили, помните? Как сами просили. И еще я хотел сказать мисс Твиттертон… А где мисс Твиттертон?.. Что я только что видел Лагга и говорил с ним о… Боже мой!.. о гробе. Будет нужен гроб, конечно. Трудно об этом говорить, но ведь нужно обязательно заказать гроб.

— Конечно, — сказал Кирк.

— Да, спасибо. Я тоже так подумал. Я отослал Лагга к вам, потому что думал, что тело уже увезли.

— Его повезли в «Корону», — сказал инспектор. — Будут проводить вскрытие.

— О, Пресвятая Богородица, — тихо воскликнул мистер Гудекер. — Вскрытие. Конечно.

— А потом у следователя можно уточнить необходимые формальности.

— Да, спасибо, спасибо. И еще я встретил по пути Кратчли…

— Что он вам сказал?

— Видите ли… Мне показалось, он решил, что его подозревают.

— Почему он так решил?

— Боже мой! — воскликнул викарий. — Я, наверное, лезу не в свое дело. В сущности, он не сказал мне прямо, что думает, что его подозревают. Я сам сделал такой вывод из того, что он мне рассказал. Но, поверьте мне, инспектор, я могу подтвердить его алиби минута за минутой. С шести тридцати до семи тридцати он был на репетиции хора. После этого он возил меня в Пэгфорд, а потом мы вернулись сюда. Было десять тридцать. Поэтому вы сами видите…

— Хорошо, сэр. Если нам понадобится алиби на это время, и вы, и Кратчли будете вне подозрений.

— Я вне подозрений?! — воскликнул мистер Гудекер. — Боже, спаси и сохрани! Инспектор…

— Я пошутил, сэр.

Мистер Гудекер решил, что шутка явно неудачная, однако постарался держать себя в руках:

— Да-да. И поэтому, думаю, я могу успокоить Кратчли. Я очень высокого мнения об этом молодом человеке. Очень старательный и трудолюбивый. Не придавайте слишком большого значения его жалобам по поводу сорока фунтов. Для человека в его положении это большие деньги.

— Не беспокойтесь об этом, сэр, — сказал Кирк. — Благодарен вам за такое признание.

— Да, да. Я должен был об этом сказать. А теперь, инспектор, я могу вам еще чем-то помочь?

— Большое спасибо, сэр. Скажите, где вы провели ночь со среда на четверг. После половины одиннадцатого?

— Почему вы меня об этом спрашиваете? Конечно, дома, — ответил викарий, не вполне понимая, почему он должен отчитываться. — Жена и служанка могут это подтвердить. Но неужели вы думаете…

— Мы пока ничего не думаем, сэр. Выводы мы будем делать позже. А пока мы должны соблюсти необходимые формальности. А вы, случайно, не приходили сюда в течение недели?

— О, нет. Ведь мистера Ноукса не было дома.

— А откуда вы узнали, что его нет дома?

— Я не знал, просто я так думал. Точнее говоря, да, я знал. Я заходил сюда в четверг утром, но дома никого не было, поэтому я решил, что он уехал. Он иногда уезжал и раньше. А, может, миссис Руддл сказала мне, что он уехал. Да, теперь припоминаю, миссис Руддл сказала.

— Вы заходили только один раз?

— О, Господи, конечно, один. У меня было небольшое дельце. Подписка на благотворительный концерт. Я и сегодня сюда зашел из-за этого. Проходил мимо и увидел записку на воротах. Просили привезти хлеб и молоко. Поэтому я решил, что он вернулся.

— Ах да! А когда вы приходили сюда в четверг, не заметили ничего странного?

— Бог мой, нет! Ничего необычного. А что я должен был заметить?

— Понимаете… — начал Кирк, но, в конце концов, что мог заметить этот подслеповатый пожилой священник? Следы борьбы? Отпечатки на дверной ручке? Следы на земле? Вряд ли. Возможно, мистер Гудекер заметил бы труп, если бы на него случайно наткнулся. Но такие мелочи? Никогда!

Поэтому инспектор поблагодарил и отпустил священника. Старик еще раз повторил, что может целиком и полностью подтвердить не только алиби Кратчли, но и свое собственное, в очередной раз нервно потер руки и, бросив взволнованное «До свидания», вышел.

— Так, так, — нахмурился Кирк. — Почему священник так уверен, что это было в то самое время? Мы еще не знаем этого наверняка.

— Не знаем, сэр, — согласился Селлон.

— Мне кажется, он очень волновался. Трудно предположить, что это мог сделать он, хотя, знаешь, он довольно высокий старик. Даже выше тебя. Думаю, такой же высокий, как мистер Ноукс.

— Я уверен, сэр, — сказал констебль. — Это не викарий.

— А я разве говорю обратное? Думаю, Кратчли решил, что это было то самое время. Он это понял из допроса. У нас трудная работенка, — вздохнул инспектор. — Когда допрашиваешь свидетеля, невольно выдаешь свои подозрения. А если не допрашиваешь свидетеля, вообще ничего не узнаешь. А когда тебе кажется, что набрел на что-то действительно стоящее, выясняется, что ты нарушил служебные полномочия.