Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

…Вот если вдуматься, «Игру престолов» (популярнейший хит начала двадцать первого века), стоило снимать именно о Ягайло и Кейстуте…

Твердило в ответ на мой вопрос только пожал плечами:

— Ягайло сейчас великий князь и есть. Вроде, говорят, собирает войско против московских и рязанских ратей — да после нападения на обоз с ранеными и трусливого бегства, русские князья в Литве неохотно идут под его начало. Андрей и Дмитрий Ольгердовичи за Полоцк и Трубчевск борются, а Кейстут Гедиминович хоть и не поддержал их, но и к Ягайло на помощь не спешит…

Еще бы он поспешил на помощь к этому подонку, после подставы с тевтонцами! Но я тороплю события; Кейстут должен совершить переворот в октябре 1381-го, сейчас же только начало июля. Может быть, инициированные мной изменения и сместят дату его вокняжения — но за то время, что мы спускались по Вятке, Каме, Волге, Оке, Прони, Марковки, наладили волок до Дона и спустились по Дону до места впадения в него Сосны… За месяцы пройденного нами пути государь в Литве все еще не сменился.

Ну и хорошо — быть может, чуть позже мне удастся помочь Кейстуту удержать власть и передать ее Витовту, а тот сохранит именно отцовский курс на сближение с Русью и борьбу с тевтонцами…

После памятного налета на татарское кочевье прошло уже несколько недель. И это время, проведенное в путешествии по русским рекам, слилось в моих воспоминания в один непрерывный — но, впрочем, не лишенный определенной приятности «день сурка». Слава Богу, что в дальнейшем обошлось без столкновений… Можно даже воспринимать этот поход как некий отдых, отпуск — ну а что, ходят же люди на байдарках по рекам? Терапия полезного физического труда, общения с природой? Ну вот и здесь все весьма схоже…

Конечно, путешествие не было совсем уж безоблачным. В частности, в Нижегородских землях ушкуйникам были не особенно рады. Взаимные обиды и желание отомстить с обеих сторон по-прежнему весьма велико — но если повольники уже давно и с лихвой воздали жителям Костромы (досталось и Нижнему Новгороду) за предательство и выдачу их соратников татарам, то последние пока не успели реваншироваться…

Впрочем, остановить орду ушкуйников князь Дмитрий Константинович не смог бы, даже если бы очень захотел — мы прошли мимо Нижнего Новгорода на полном ходу, и «удивлённый» князь был вынужден лишь наблюдать за нашим флотом с высоты башен городского кремля! Не имея собственных кораблей в достаточном количестве, чтобы перекрыть наш путь или броситься вдогонку… Перед той же дилеммой встал и Федор Ольгович, в отсутствии отца правящий в Рязани, и Даниил Пронский — оба князя были предупреждены мной о проходе отряда ушкуйников, но никто не ожидал увидеть полноценной пиратской флотилии! Однако же атаманы сумели удержать воинов от грабежей, за продовольствие мы честно заплатили суженными купцами деньгами — так что и связываться с нами никто не стал. Нет, все решили сохранить лицо, сделав вид, что все так и задумано…

Отдельно можно вспомнить мытарства на волоке — но это и вспоминать не хочется; на одном только волоке, на участке длинной менее десяти полных верст мы потратили не менее полутора недель, чтобы вырубить достаточно широкие просеки там, где этого требовалось, да перетащить корабли волоком по земле! Это когда срубив несколько деревьев и ошкурив их, вытягиваешь из воды ушкуй канатами, затаскивая днищем на бревна — а дальше тянешь его вперед уже «вручную», то есть уперевшись руками в борта… Пока твои товарищи, подхватив бревна, что остались позади, пробегают вперед, чтобы уложить их перед носом медленно волочащегося по ним корабля!

И эту операцию пришлось повторить сорок четыре раза… И если раньше расстояние менее, чем в десять верст, казалось мне смешным, то после волока… После волока я облегченно выдохнул, уверенный в том, что ушкуйники теперь дважды подумают прежде, чем возвращаться домой водным путем!

Ладно, это все воспоминания дней минувших… Хотя кажется, что сделано уже много — но на самом деле мы еще лишь в начале пути.

— Ну, мой дорогой друг, а что скажешь на счет крепости? Когда уже будешь рубленные в облам стены возводить за место частокола?

Твердило аж поперхнулся от моего вопроса, удивленно и испуганно вытаращив глаза. Получилось столь комично, что я едва удержался от смеха…

— Княже! Да как же так… Да мы же частокол по осени всем миром! А теперь как? Не соберутся же…

Это он о крестьянах. Действительно, вернувшись домой после Куликово поля, я собрал схоронившихся по окрестным лесам жителей на месте сожженного же Федором городища на Кошкиной горе… В мое время на ней возвышается громада Вознесенского собора, построенного по проекту самого Константина Тона! Ну, того самого создателя Храма Христа Спасителя в Москве, Оружейной палаты и Большого Кремлевского дворца, Николаевского вокзала в Санкт-Петербурге (современного Московского)… Однако здесь и сейчас на Кошкиной горе высится лишь невысокий однодревный частокол.

Рубить на Кошкиной горе новый город ельчан благословил митрополит Алексий, сподвижник Донского и друг Сергия Радонежского, еще в 1357 — направляясь в Орду… Перед нашествием Мамая ельчане сами сожгли город, а теперь вот пришлось возрождать его на старом месте, по линии еще крепких валов. И да, частокол рубили действительно всем миром, стараясь успеть оградить жилье до наступления скорых зимних холодов… Какая-никакая защита на случай внезапного налета степняков — татары-то пока ни на что большое и не способны. Ну и от диких животных ограда лишней точно не будет!

Так вот, частокол до холодов поднять успели — благо, что трофейных шатров и кибиток для размещения жителей внутри возрожденной крепости хватило. Другой вопрос, что, подняв народ на возведение временных укреплений, сам я отбыл со старшей дружиной в Хлынов — а работами руководил оставшийся за старшего Твердило. Но если до наступления зимы ему хватало рабочих рук, то с началом весны жители разошлись по своим весям, некоторые из которых и вовсе избежали татарского разорения. Началась распашка полей, посевы, стройка новых изб за место сожженных там, где их требовалось строить… Короче, крестьянам работы хватало, и заманить их обратно на возведение крепости не было никакой возможности! Да и силой не заставишь — у Твердило после всех злоключений осталось чуть более шести десятков порубежников, да дюжины старших дружинников, находящихся на излечении. И эти силы он также был вынужден разделить, отправив десяток воев встречать нас в устье Марковки…

— Да ладно, шучу я, друг мой, шуткую! А вот за учебу стрельбе из луков спрошу уже строже — учились ратному искусству наши ополченцы⁈

Облегченно было выдохнувший Твердило вновь напрягся:

— Княже… Отвечу, как на духу! Всю зиму учились, субботний день, да и не только оный тратили на стрельбу — а собравшиеся у нас кузнецы наковали достаточно ладных наконечников для стрел и для сулиц, и древок мы заготовили немало… И недурно получалось стрелять у многих воев, весьма недурно. Но как ты и велел, разошедшимся по весям мужам луки татарские и сулицы мы отдавать не стали, а за место того собрали их все в схроны оружейные. С тех пор там и лежат…

Я мрачно кивнул, спорить бессмысленно. Триста трофейных составных луков, не считая тех, что остались от наших павших порубежников — это весьма ценный ресурс. Раздать их крестьянам… Да можно было и раздать — но с чем тогда защищать город, коли татары явятся большим войском?

Нет, Твердило и дружинники лишь организовали обучение стрельбе из лука и метанию сулиц всем мужикам от мала до велика (их с тысячу набралось по весям), подготовив за зиму «мобилизационный резерв». Кстати, это была еще одна причина собрать всех на зимовку (пору самого безделья) в одном месте… А вот с наступлением весны и уходом селян пахать свои наделы, биокомпозиты были переданы в арсенал — все согласно моих указаний. Теперь в случае нужды эти луки будут выданы уже непосредственно защитникам града — то есть тем мужам, кто успеет укрыться с семьями за крепостными стенами града в случае крупного набега поганых…