Дневники чудовища. Освобождая души - Кристина Кузикянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следователи покинули магазин одежды, получив всю необходимую информацию. Садясь в машину, Денис сказал:
— Макс, хороший нюх у тебя, чуйка тебя не подвела. Показания сходятся, пазл складывается. Мотив прослеживается.
Капитан Колесников день ото дня испытывал к своему старшему напарнику все больше уважения. Ему нравились методы, которые использовал Медведев, его проницательность и самоотдача. Он набирался опыта и был горд, что ему выпало работать с ним в паре.
«Иногда я вспоминаю, как это произошло в первый раз. Ощущения и эмоции, испытанные мною в тот момент, до сих пор меня будоражат.
Я прокручиваю в голове, как кинопленку, события того дня. С самого утра дела шли не очень. Проснувшись, я поняла, что высыпания на коже лица, которые появились две недели назад, усилились. Сыпь распространилась на руки и спину. Все жутко чесалось и доставляло мне дискомфорт. Лекарства, которые мне прописали от аллергии, помогали ненадолго. За завтраком мать сильно кричала на меня, как обычно. Я выслушала целый список оскорблений и нецензурной брани от нее в свой адрес. Она прочла мне лекцию на тему, что она в мои годы уже делала это, умела то, что я скотина неблагодарная, что еще в утробе надо было меня удавить. И все в таком духе. Ее никогда не интересовало, что у меня на душе, как мои дела, чем я дышу, что меня вдохновляет, а что огорчает. Как всегда, не спрашивая, какие мои планы на день, мать за меня все решила и определила, чем и когда я должна заниматься и что делать. Настроение было испорченно. Я была рада, что у меня был повод свалить быстрее из дома, и, пока я еще не получила от матери чем-то тяжелым по голове, я поторопилась на прием к дерматологу.
У входа в поликлинику мое внимание сразу привлекла милая девочка лет двенадцати с мамой. Взор у девчонки был растерянный, глаза грустные, она была похожа на ангелочка. Девочка практически все время молчала, а ее мать, наоборот, трещала без остановки. Куда бы я ни шла — то в гардеробную, то в регистратуру, — наши дороги пересекались. И в итоге мы оказались в коридоре третьего этажа возле кабинета к одному и тому же врачу. Свободных мест для ожидания было мало, мы расположись на стульях друг напротив друга. Мамаша с каким-то вожделением отвешивала бесконечные нравоучения и замечания в сторону девочки. То она не так стоит, то не так сидит. “Сядь ровно! Не сутулься, спина будет кривая. Денег нет, чтоб потом тебя по врачам таскать”, — без устали твердила женщина. Тетка бесила меня с самого начала, как я их увидела. “Когда ты успела испачкать кофту? Вымазалась как свинья, с тобой стыдно в люди выходить. Ты меня позоришь! Я стирать за тобой не буду, ты уже большая дылда, сама постираешь”. Вид у девчонки был замученный, она была похожа на маленького беззащитного ягненка. “Отдай сюда свой телефон, целыми днями из рук не выпускаешь, только в игрушки играть, — не переставала верещать это мерзкая жаба. — Лучше бы книгу почитала, поумнее бы стала”. Просидев в очереди к врачу не меньше получаса, я не знала, куда себя деть, как заставить замолчать эту деспотичную дрянь. Мои уши устали от этой брани. Меня подташнивало от ее голоса, от стоящего крика, зуд нарастал, и я практически без остановки почесывалась то там, то сям. “Где твой рюкзак, где ты его оставила? — неожиданно сказала мать девочки. — Включай мозги! Тупица! Неужели ты такая бестолочь и останешься на всю жизнь! Будешь когда-нибудь ты собранная”. “Он, наверное, на скамейке на первом этаже возле гардероба, — неуверенно ответила девочка”. Чем больше я наблюдала за ними, тем больше меня раздражала эта тетка, называемая матерью. В ней не нравилось все: внешний вид, дерганые манеры, надменный тон, которым она говорила. Я не спускала с нее взгляда. Хотела ей крикнуть в ответ: “Заткнись ты уже, достала!” Да, больше всего меня бесил ее грязный рот, из которого сыпались нотации и оскорбления в адрес дочери. “Я сама схожу, сиди уж, а то еще умудришься потеряться, — сказала эта мразь. — Толку от тебя как от козла молока. Ничего тебе доверить нельзя. Что из тебя получится, не знаю. Когда ты за ум возьмешься?”.
Эта гадина пошла к лифту, чтоб спуститься с третьего этажа на первый за оставленным рюкзаком. Не знаю почему, но я интуитивно последовала за ней, хотя подходила моя очередь к врачу. К тому времени я расчесала руки уже до крови. Лифт долго не поднимался. Нетерпеливая мамаша пошла искать лестницу, а я шла вслед за ней. Что-то внутри меня подстегивало продолжать идти за ней, кровь бурлила во мне, раздражение возрастало. С каждым моим шагом я сокращала дистанцию между нами. Я наступила ей на пятку и сделала это намеренно. Она злобно обернулась, но ничего не сказала мне, лишь посмотрела высокомерно. Добравшись до лестницы, я практически дышала ей в затылок. Тетка неожиданно резко повернулась на сто восемьдесят градусов и встала передо мной лицом к лицу, стоя на первой ступени лестницы. “Тебе места мало? Че надо? — грубо произнесла она. Меня пронзила вспышка гнева, как молния, кровь закипела в моих висках. “Чтоб ты сдохла, сука!!!” — сказала я ей в лицо. Я, не задумываясь ни на секунду, толкнула ее с лестницы. Это произошло так быстро. Но на короткий миг я перехватила ее взгляд, расширенные от ужаса зрачки говорили о неминуемой беде. Лестница была крутая, некоторые ступеньки были разломаны, углы сколоты. Чего ожидать от старой поликлиники без своевременного ремонта. Она летела с грохотом спиной вниз. Совершив два переворота, ударяясь о ступени, тело докатилось до последней подножки и остановилось. Последовала тишина. На лестничном пролете, кроме нас, больше никого не было. Я медленно спустилась к ней. Она лежала спиной вниз, из-под головы вытекала лужа крови. Став над ее телом, я видела, что затылочная область четко встала на край выступа. “Это финал”, — подумала я.
Тихо, не привлекая внимания, я вышла из поликлиники как ни в чем не бывало, так и не попав на прием к
