Укротитель времени (сборник) - Кейт Лаумер

Сверху послышался специфический причмокивающий звук, словно из вязкой грязи вытаскивают ботинок. Лафайет поднял голову и посмотрел вверх. Чудовище, нависшее над ним, сосредоточенно жевало, с заметным усилием разжимая склеенные налипшей тянучкой челюсти. О'Лири никак не мог решить, что ему делать. Или лежать спокойно, в надежде на то, что животное о нем забудет, или скрыться куда-нибудь, пока оно занято.

Высунулся острый язык и слизнул кусочек тянучки, прилипший к чешуйчатой щеке. Пресмыкающееся вздернуло голову и уставилось на Лафайета. Это было абсолютно бесстрастное разглядывание.

О'Лири начал пятиться назад на четвереньках. Динозавр понаблюдал немного, а затем сделал шаг, отрезая ему путь к отступлению и издав резкий звук. Похоже, он проглотил остатки тянучки. Лафайет прибавил скорости, ящер последовал за ним. О'Лири добежал до стены каньона и побежал по нему. Чудовище следовало за ним, рассматривая его с таким же интересом, как кошка наблюдает за раненной ею мышью.

— Десять минут такой гонки… Больше не могу, — решил Лафайет, плюхнувшись вниз лицом и пытаясь перевести дыхание.

Если уж этому чудищу суждено его сожрать, то пусть так и будет. А может быть, удастся как-нибудь прогнать его?

— Уходи прочь! Брысь! — прошептал он в отчаянии. — Ты только что вспомнил о своей подруге, да, именно так, и должен немедленно поспешить к ней.

Однако это не сработало. Динозавр был уже совсем близко, до безобразия реальный, с растрескавшейся шкурой, покрытой бородавками. О'Лири уже ощущал запах огурца, исходивший от рептилии, видел ее сверкающие глаза. Сосредоточиться было невозможно. И вот большая голова низко склонилась, раскрылась огромная пасть… Ну, вот и все… Лафайет зажмурился.

Но ничего не произошло. Он открыл глаза. Широкая морда чудовища висела прямо над ним, не более чем в двух ярдах, а в выражении глаз было… нечто такое, что вселяло надежду на сохранение жизни.

О'Лири сел. Может, оно не ест людей? Оно, наверное, ручное. Может… Ну конечно! Ведь он же вызывал боевого коня! Вот этот-то зверюга как раз и был им! Там, во дворце, когда задумал ванну, он получил нечто более приятное в придачу. А на сей раз он, видимо, получил соседнего дракона, к тому же большого любителя тянучек.

Лафайет бросил гигантскому зверю другую тянучку, высшего сорта «Тетушка Ау». Динозавр поймал ее, как собака муху, с той лишь разницей, что его челюсти клацнули значительно громче. Потом О'Лири бросил с полдюжины вместе, а затем и остатки. Динозавр оперся на свой огромный хвост, вздохнул, как подводная лодка, готовая заглотить балласт, и начал жевать сладости. Лафайет тоже вздохнул и сел, привалившись к скале. Эта четверть часа была просто ужасна. Впрочем, еще не все закончилось. Вот если бы удалось как-нибудь улизнуть…

Он поднялся, стараясь двигаться как можно незаметнее. Игуанодон наблюдал за ним. Двадцать футов, тридцать… ну, теперь только бы завернуть за тот поворот, а там он, глядишь, и отвяжется.

Рептилия встала на ноги и потопала за ним, создавая маленькое землетрясение при каждом шаге. О'Лири остановился. Гигантская тварь припала к земле и низко склонила голову, как будто ожидая чего-то.

— Прочь! — заорал Лафайет.

Он сделал движение, как будто собирался стрелять. Динозавр серьезно наблюдал за ним глазами, в которых теплилась надежда.

— Убирайся! — снова закричал О'Лири. — Ты что, думаешь, я их рожаю?

И тут его осенило. Ведь чудовище появилось в ответ на его желание обзавестись боевым конем. Может, его в этом качестве и использовать? Какое впечатление он произвел бы на Адоранну, прискакав к Лоду на этом чудище, чтобы спасти ее! Ну что ж, надо попробовать. К тому же этот зверюга, похоже, от него не отцепится. По крайне мере, он будет менее уязвим верхом, чем просто так прыгая у динозавра под носом. Да, помнится, в той книге говорилось, что игуанодоны вегетарианцы, так что бояться нечего. О'Лири расправил плечи, стиснул зубы и осторожно стал отползать в сторону. Гигант следил за ним, поворачивая голову. Лафайет задумчиво посмотрел на ногу рептилии, которая была похожа на шершавый ствол дерева. Без «сучков» забраться на него шансов маловато. Он обогнул чудище, дошел до хвоста, толстого и похожего на мехи, объемом в пятьдесят галлонов, наполненные черной патокой. Конец хвоста, подобно громадному молоту, ритмично лупил по песку. Вот по нему-то и можно влезть на спину. О'Лири прошел вдоль хвоста до того места, где бы он мог подтянуться и взобраться.

Когда Лафайет преодолевал участок спины над задними ногами чудовища, пришлось немного помочь руками. А вообще-то пробираться было легко, ноги удобно цеплялись за чешуйчатые пластины. Ящер терпеливо ждал, пока О'Лири доберется до самого предплечья. Затем он наклонил голову. Лафайет оседлал шею, сразу за головой, чудовище выпрямилось, подняв его футов на пятнадцать, и приготовилось скакать. С высоты открывался великолепный вид — далеко на западе О'Лири увидел участки, покрытые растительностью, крошечные огоньки светящихся окон. Вот там-то он и найдет Лода. Лафайет пришпорил своего коня, ударив пятками по ороговевшей шкуре.

— Ну, пошли, малыш, — скомандовал О'Лири.

Игуанодон припустил легким галопом… совсем в другую сторону. Лафайет закричал и, чтобы было понятней, стал одной пяткой пинать чудище по шее. Могучий скакун развернулся, устремился ко входу в ущелье и помчался по нему, словно поезд подземки по туннелю. Через пять минут ущелье осталось далеко позади, и они выскочили на обожженную солнцем равнину, делая, как показалось О'Лири, милю за каждый шаг. Солнце зашло. В пустыне сгущались глубокие сумерки.

— Ну, если так и дальше будет продвигаться, малыш, — произнес Лафайет, — то где-то через час мы преподнесем Лоду такой сюрприз, какого он в жизни не видал.

10

Была темная безлунная ночь, когда О'Лири остановил своего могучего боевого коня около едва различимой ограды из высоких эвкалиптов. Эвкалипты ограничивали площадку, на которой стояло громадное здание, вырисовывающееся на фоне звезд. Как прикинул Лафайет, это сооружение имело этажей пятнадцать, не меньше. В слабом свете звезд поблескивали сотни окон, в трех из них горел тусклый свет.

На вывеске из темного пластика неоновыми буквами лавандового цвета размером примерно двенадцать футов каждая значилось: «Лас-Вегас Хилтон». От ближайшего угла выступающего крыла здания его отделял металлический забор с прутьями, украшенными острыми наконечниками.

— Да, я представлял себе все это несколько иначе, приятель, — пробормотал О'Лири. — Лачуги из жести, несколько деревянных хибар, куда можно было бы проникнуть без особых трудов. А тут и постучать некуда. А перелезать опасно. Напорешься на эту штуковину и уже не сможешь помочь Адоранне.

Динозавр уперся шеей в забор. Лафайет глянул вниз на острия.

— Не свалиться бы на них, динозаврик, — передернулся О'Лири.

Игуанодон приналег на прутья, они заскрежетали и, согнувшись, как соломинки для коктейля, рухнули.

— Неплохо сработано. Будем надеяться, что никто не слышал этого грохота…

Великан пригнул голову к земле, Лафайет спрыгнул на ковер из высокой травы, доходящей до колена, а рептилия, понюхав травку, принялась ее мирно щипать, что твоя корова.

— Ну что ж, малыш, — прошептал он. — Место, конечно, просторное, но заселено, похоже, негусто. Подожди меня здесь, пока я схожу разведаю. Только спрячься куда-нибудь.

Огромная голова легонько заржала. Теперь она была высоко над землей и внимательно изучала нижние ветви огромного дуба.

Лафайет бесшумно передвигался в направлении группы тополей с шуршащими в ночной тишине листьями. Он обогнул пересохший фонтан в виде абстрактной женской фигуры, пересек дорожку, на которой виднелись какие-то отметины, сделанные белой краской через каждые десять футов, перепрыгнул через натянутую цепь и спрятался среди деревьев.

Отсюда было прекрасно видно все здание. Он покинул рощицу и направился к широкому подъезду. Лафайет почувствовал, что асфальт перешел в широкие ступени, ведущие к анфиладе стеклянных дверей. Над ними, на высоте пятидесяти футов, простирался шатер, опирающийся на консоли. Рядом проходила терраса с большими неподрезанными кустами капского жасмина. Теплый ночной воздух был наполнен удушающим ароматом его цветов. За дверями просматривалось фойе, устланное роскошными коврами. На тускло освещенных бледным систем желтовато-коричневых стенах висели картины в замысловатых рамах и золотисто-белые бра. Вокруг низких кофейных столиков удобно расставлены легкие кресла и мягкие с виду диванчики.

Мирный порядок этой картины нарушался разбросанными бумагами, костями, пустыми банками из-под консервов. Рядом с кадкой, в которой росла юкка, виднелся закопченный круг, оставшийся от маленького походного костра. Похоже, кому-то простая походная кухня была куда больше по душе, чем блюда, приготовленные в ресторане отеля.