Год Собаки I. Среди Теней (СИ) - Тай Алеш

— А ты зря времени не терял, пернатый…

Ма, скользя пальцем по зеркалу, листала видео потоков.

— Многое знакомо, — сказала она. — Видела фото в буклетах. Собор, парк, лестница Богов, каньон…

Ткнула пальцем в одну из картинок.

Изображение развернулось на всю поверхность зеркала, вытеснив собой остальные. Казалось, что распахнулось окно.

Она повернулась ко мне:

— А это где? Почему камера двигается?

— В кабинете Принца… На пауке в террариуме.

— Что?! — изумилась Ма.

И звонко рассмеялась.

— Надеюсь, паук не был против? Не наябедничает Принцу…

Я опустил глаза и голосом Ильи невинно сказал:

— Я стер ему память…

Ма, смеясь, села на пуф перед зеркалом. Потом взгляд ее упал в корзину с грязным бельем.

— Та-ак… Секундочку… — она наклонилась и вытянула из корзины мою вчерашнюю рубашку.

Расправила, посмотрела на свет. Показала нам.

— Как и на моей… На спине никаких следов.

— Потому что вероятностные удары, — пояснил я. — В настоящем они не были нанесены.

Ма заставила меня задрать до подбородка футболку и прикладывала по очереди стороны рубашки:

— Держи… Сначала левую, а потом правую.

И они с абуминогом скрылись из виду, отыскивая сходства и различия. Илья тыкал сквозь разрезы пальцем в живот.

Потом их лица появились снова и выглядели озадаченно.

— Вероятностных раз в десять больше… — сказала Ма. — Какой в них смысл?

— Очень просто… — не раздумывая ответил я. — Клинки отравлены. Вероятностные удары легко скрыть, их не чувствуешь. Яд попадает в кровь и блокирует магию. Через какое-то время ты превращаешься… в овощ…

— Что и произошло… — негромко сказала Ма.

Я кивнул.

— У меня иммунитет. Но я не смог полностью исцелить твою рану. В этом смысл множества порезов…

— Кстати, как твой укус? — спросил я Илью.

Илья склонил голову, приподнял волосы над ухом. Шесть точек и покраснение исчезли.

Ма посмотрела на меня:

— Надо будет навестить Аманду, поблагодарить… А тебя надо повторно обработать.

— Повторно? — удивился я.

— Помазала ожоги, пока ты спал. Где смогла дотянуться.

Абуминог, глядя на нас, ревниво проурчал:

— Опять нежности пернатые…

И добавил:

— За мной, голубки… Теперь я покажу кое-что.

Ма, улыбаясь, швырнула в спину брата скомканным полотенцем и довольный абуминог скрылся в своей комнате.

Через минуту он вернулся в гостиную с двумя гитарными кейсами. Черный кейс был мне знаком, а белый я видел впервые.

Илья положил оба на тахту и торжественно раскрыл. В черном лежала черная гитара, а в белом белая.

Увидев черную гитару Ма охнула:

— Боже… Какая красота…

Она бережно взяла ее в руки, провела по струнам…

Абуминог промурлыкал, унесся в холл и вернулся с ящиком усилителя. Подключил кабели.

Ма тронула струны, а потом сыграла несколько тактов. Выключила усилитель и вернула гитару Илье.

Повисла тишина…

Смутившись молчанием, абуминог начал рассказ.

Как нашел гитару в номере. Перескочил на утро второго дня. На репетицию бала с абобусами…

Нас больше интересовал его ночной променад с Грегом.

Ма хмурилась:

— Где шлялся, рассказывай… — недовольно сказала она. — Вернулся под утро, загадочный. Укушенный в голову… Что там с тобой делали?

— Ничего не делали… — краснея, произнес Илья. — Они не такие, как вы думаете.

Ма холодно остановила его:

— Стоп… С этого места подробнее…

Илья вздохнул и начал огибать пальцы.

— Прекрасные люди. Образованные. Библиотека. Коллекция камней и ядов… — он глянул на нас. — Мы летали…

— Летали?

Я с тревогой посмотрел на Ма, а Ма на меня. А потом мы перевели взгляды на Илью.

— Во времени… Он показывал разные места… Коллекцию глаз.

— Он? — спросила Ма.

А я уже не спрашивал… Мне уже было понятно, о ком идет речь.

— Был в музее у Принца, пока ребята выступали… Белые стены в большом темном зале… Рамы с толстыми стеклами. Освещены лампами…

Илья опустил взгляд.

— Лица, маски, пальцы, кисти, половые органы, глаза…

Мы замерли в молчании.

— Принц заверил, что это копии… — тихо сказал Илья. — Под каждым имя, дата, время и номер на металлической табличке.

После паузы продолжил:

— Позже гуляли по побережью, сидели в баре. Ребята как раз закончили… Рассвело, и я вернулся в номер.

— А еще он дал это… — Илья показал на ладони ключ.

Ма посмотрела без интереса:

— От какой-то комнаты 505…

Абуминог сник… Тихо спросил у Ма:

— А как у тебя?

Ма пожала плечами.

— Ничего необычного… — произнесла она, глядя в окно. — Заселилась. Экскурсия. Бродила по городу. Утром искупалась в море… Нашла хорошее место неподалеку. Заехал Принц, отвез на бал. Репетиция, концерт… Остальное вы знаете.

Я нагнулся над белым кейсом, рассматривая инструмент. Лак на корпусе в форме стрелы блестел, но чувствовалось, что гитара с историей. Ровесница черной.

Посмотрел на гитары истинным зрением.

Невидимые нити судьбы и страсти связывали их. Если черная предназначалась Илье, то вторая…

— Белую Принц подарил? — спросил я.

Илья кивнул.

Я повернулся к Ма и сказал:

— Это твоя гитара.

Ма хмуро глянула на меня.

Она находилась под впечатлением от рассказа Ильи. От полетов во времени. От зловещего музея с масками, руками и лицами…

Интересно, кем они были?

Не закончится ли наш путь в этом зале?

Когда-нибудь мы узнаем…

Ма подошла к кейсу, взяла инструмент. Повертела в руках… Провела ладонью по грифу и стреловидному корпусу.

Чем дольше Ма держала гитару, тем светлее становилось ее лицо.

Включила усилитель.

Посмотрела на нас и начала вступление.

— О… — сказал Илья.

И подхватил черную гитару. Через мгновение они вместе играли «Мастера Кукол», улыбаясь друг другу.

Потом мелодия изменилась, и я услышал что-то знакомое…

— Нет! — воскликнул я. — Ужас! Какое старье…

Ма улыбалась и качала головой:

— Да-да! Чудесное старье… Нам нравится.

Они играли одну из моих первых вещей, совсем ранних.

— Ладно, хватит… — взмолился я. — Мне уже стыдно.

Но они запели на два голоса.

— Ты… Ты так похож на снег… Что даже мой иступленный мозг… Не припомнит за давностью лет… Снег ты или бред…

В начале куплета голоса расходились. Голос Ма поднимался вверх, а Ильи опускался вниз. Потом голоса сближались, то сливаясь, то отступая друг от друга на разные интервалы. И расходились снова…

Развести голоса предложил Ильи… Аранжировку делала Ма. Звучало здорово, намного лучше, чем сам текст.

Это было так давно… Еще на Земле.

Я выключил усилитель…

Какое-то время все молчали, а потом Ма сказала:

— М-да… Слова, прямо скажем, не очень.

— Хромают, — подтвердил Илья.

— Да уж… На обе ноги.

И они рассмеялись.

Затем абуминог строго посмотрел на меня:

— «Иступленный»? Мозг? Серьезно? Ты что им делал?

— Тупил? — предположила Ма.

И добавила:

— «Обреченный» лучше…

— Утомленный… — Илья отбил пас.

— Тогда уж «удивленный»… — возразил я.

— Ага… — возликовал Илья. — Вот почему ты все время ходишь с удивленным лицом!

Я всплеснул руками, но мне нечего было возразить. Они рвали меня, как два абуминога грелку…

Сумрачно заявил:

— Художника может обидеть каждый.

— Поэта… — поправила Ма.

— Графомана… — уточнил Илья.

И сам себе возразил:

— Нет… графомана не обидеть.

— Совесть поимейте! — воскликнул я.

Они беззаботно рассмеялись:

— Береги свой мозг…

#

3.

Во входную дверь осторожно постучали.

Ма вздохнула.

— Это, наверное, Энн… — сказала она. — Ужасно неудобно перед ней. Извинюсь сейчас…

Илья ускакал в ванную и вернулся озадаченный. Видимо, посмотрел в зеркале картинку с точки наблюдения в коридоре.