Но кому уподоблю род сей? - Евгений Поляков

Сделать вывод о том, что вера, подобно любви и познанию, имеет непрерывный спектр состояний, а не просто определяется как либо есть, либо нет, было нетрудно. Однако сей вывод обязывает нас ответить на весьма неожиданный вопрос: коль скоро веры может быть больше или меньше, то какова же мера той веры, которой спасается человек? Ведь Апостол Павел пишет: «Мы признаем, что человек оправдывается верою.» (Рим 3:28), «получая оправдание даром, по благодати Его [Божией].» (Рим 3:24). Одним словом, сколько надо иметь веры, чтобы получить оправдание, спастись верою? По сравнению с этой проблемой даже Иаков со своим: «и бесы веруют, и трепещут» (Иак 2:19) уходит на второй план. И, если оправдание связано со столькими вопросами, то как же спастись?

Напомним читателю: «Они же [ученики] чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу.» (Мк 10:26,27; Мф 19:25,26, Лк 18:26,27). Не здесь ли надо искать разрешения нашей новой проблемы? Сей вопрос представляет из себя предмет настолько далеко уводящего нас от главной темы исследования, что отложим его до времени, когда мы сможем серьезно взяться за него, и вернем наши взоры к Павлу.

2. А Павел как раз объясняет разницу между крепким в вере и немощным. И состоит различие в том, что иной уверен в своей способности принять, вместить знание любой степени совершенства, а другой способен познать лишь не очень сложное. Но тут для нас важно положение корней: быть уверенным — иметь веру, и вкушать пищу, то есть на символическом языке опять-таки познавать.

3. Кто совершен в познании, не презирай того, кто в познании несовершен. И кто несовершен в познании, не почитай еретиком того, кто познает совершеннее, познает неясное для тебя, ибо совершенное угодно Богу. Смысл сих слов ясен, однако искушение к осуждению тех, кто способен изучить непонятное для других так велико, что Павел просто вынужден оставить на время тему пиши и истолковывать этические принципы.

4. С первого взгляда может показаться, что этот и последующие стихи просто повторяют заповедь «не суди, да не судим будешь». Однако такое понимание этих стихов весьма неполно. Мы же, со своей стороны, подчеркнем, что независимо от того стоит ли раб, падает ли, — он будет восставлен в конце концов. Вся глубина этой мудрости откроется нам лишь в последующих главах.

5. Прежде всего бросается в глаза согласие сего стиха с иными словами: «Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу... Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением Ангелов, вторгаясь в то, чего не видел, безрассудно надмеваясь плотским своим умом... Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: «Не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся» {[того] что все истлевает от употребления}, — по заповедям и учению человеческому. Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти.» (Кол 2:16,20-23). Вот последнее-то как раз и составляет неизбежный итог веры, не имеющей ничего общего с познанием, — скажем просто: веры фанатической.

В последующих главах мы еще будем возвращаться к этой теме, которая поднимается Павлом в стихе о различении дня ото дня и к более развернутому исследованию отрывка из послания к Колоссянам. По сути же речь, конечно, идет не о способности отличать церковные праздники от будней, но все о том же различении добра от зла. И в этом деле роль человека заключается не в том, чтобы порицать и наказывать дурное в других, а в том, чтобы различать худое и доброе в себе и соизмерять по удостоверению своего ума свои деяния в отношении различения добра и зла.

6-11. Последнюю мысль Павел и повторяет на разные лады, подчеркивая, что все происходящее с человеком находится в руке Божией: «Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению.» (Фил 2:13); «Бог один и тот же, производящий все во всех.» (1 Кор 12:6). Проявления благоволения Божия не могут вызвать у читателя сомнении, но ведь есть проявления и изволения которое уже не всякий сочтет благом: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это.» (Ис 45:7); «Господь сильный посылает бедствия, — и кто отвратит их?» (3 Езд 16:8), — на это наилучшим образом обращают внимание Амос и Иеремия: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?» (Ам 3:6); «Кто это говорит: «и то бывает, чему Господь не повелел быть» ? Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие ? » (Плач 3:37,38). Последнее свидетельствует, что ни сам человек творить зла не может, ни человеку не может быть причинено зло без ведома Божия, а когда случается зло, то о том написано так: «Предал их Бог в похотях сердец их нечистоте,., предал их Бог постыдным страстям,., предал их Бог превратному уму...» (Рим 1:24, 26, 28). Раз так, то, судя брата своего, человек претендует на первенствующую праведность своего суда по сравнению с судом Божиим. Вспомним: «Неизвинителен ты, всякий человек, судящий [другого], ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя [другого], делаешь то же. А мы знаем, что поистине есть суд Божий на делающих такие дела.» (Рим 2:1,2). Человеку не позволено судить о внешнем, сие есть нарушение заповеди, и жалобы на внешнее суетны и бесплодны: «Зачем сетует человек живущий? всякий сетуй на грехи свои. Испытаем и исследуем пути свои...» (Плач 3:39,40).

12-13. Еще одно повторение этой основополагающей мысли, которая удерживает нас у этической линии повествования. Сия мысль настолько проста, что кажется ненужным вновь и вновь разжевывать сию пищу, но это приходится делать, ибо более чем часто праведность выливается в осуждения внешнего, чем и оскверняется внутреннее. Поэтому повторим еще раз: умение различать добро и зло или уровень сознания не тогда высок, когда умеешь применять его для осуждении брата своего, но тогда, когда он помогает не подавать соблазна брату и удерживать его от преткновения. И за это-то каждый и даст ответ Богу.

14. «Я знаю и уверен...» Да, Павел не позволяет слишком далеко уходить от темы взаимоотношений познания и веры, и он не случайно вновь ставит рядом слова, столько противопоставлявшиеся друг другу. Что же связано для Павла в равной степени и с познанием, и с верой? — А вот, что: Нет в познании высшего ничего нечистого, кроме как для того, кто, почитая иначе, веря в противное, хулит Духа. Этот стих сразу освежает и такие слова: «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть.» (Тит 1:15), — после этой фразы мы предоставляем читателю решать, что осквернено у тех, кто отвергает познание, в тщетной попытке спастись одной лишь слепой, фанатической верой.

15. Если же несовершенный (в познании) брат не может воспринять твоего более совершенного познания высшего, то, давая ему свое, ты нехорошо поступаешь, ибо он может ложно понять изучаемое тобой и может соблазниться твоим знанием. Спрячь знание сие и потребляй его тайно. И не губи твердой пищей чрева младенца, который еще не в состоянии переварить .совершенного, но должен питаться молоком или хоть овощами. Основа учения — любовь. А знание приходит потом, как сказано: «Кто любит Бога, тому дано знание от Него.» (1 Кор 8:3).

16. Береги совершенное от поругания, дабы не соделать лишнего греха пред тем, кто будучи не в состоянии вместить совершенное, может соблазниться о знании твоем. И дело не только в том, что сказано: «Не давайте святыни псам, и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.» (Мф 7:6), хотя и об этом нельзя забывать, а в том, что твое знание может стать для немощного (в вере) брата соблазном к осуждению тебя и твоего доброго.

17-19. Каждый, вкушающий даже самую чистую и совершенную пишу, ни в коем случае не должен забывать, что Царствие Божие, познание Бога, не могут быть достигнуты за счет лишь одного усердия человека в изучении учений. Да и откровения, если их получение зависит от одного лишь желания человека, не могут заслуживать большого доверия. Однако, даже откровения Святаго Духа бывает недостаточно, ибо оно может в свою очередь нуждаться в истолковании. Разве редки случаи, когда пророки не понимали Божественных откровений? Всем сим Павел говорит о том, что познание без мира и праведности и радости стоит мало. Но и этих дел будет недостаточно для достижения познания Бога, ибо мы должны помнить, что не потому можем познать Бога, что сами хотим того, но лишь в той мере, в какой Он Сам Себя хочет нам открыть.

20. Ради познания не разрушай основ учения. Все высшее свято, но худо человеку, для которого совершенное познание становится поводом для ложного его понимания по причине невозможности вместить его.