Октавиус - Эрнест Марцелл

– Не спишь… – раздался сзади тихий голос, я в ужасе обернулся и оледенел.

Передо мной с ласковой улыбкой стоял Галлахер, сжимая в руках обнаженный кортик.

– А, это ты, сэр Ричард, я уж думал, вор залез, – усмехнулся он. – Смотри, я гляжу в оба… Даже когда пьян.

– Ты о чем это, Роджер… – пробормотал я, попятившись назад, он не ответил, продолжая с той же улыбкой смотреть на меня, но глаза его так и уперлись в меня, словно черточки зрачков пантеры.

– О твоей безопасности все пекусь. Даже ночью, – ответил он. – Если завтра тебе не удастся справиться со своей задачей, то своих приятелей можешь не бояться. Я сам выкуплю тебя у них, поверь мне – я смогу с ними договориться. Поэтому сейчас за твоим покоем смотрят во все глаза. Спокойной ночи, сэр О’Нилл…

Я захлопнул дверь своей комнаты и сел на кровать. Не скажу, что я был вне себя от ужаса, но только что мне пришлось пережить пренеприятнейшую минуту. Сколько несчастных видело эту же картину, прежде чем холодный клинок разрезал им горло…

Я закурил трубку, но руки мои подрагивали. По всей вероятности, подозрительный Галлахер, пронаблюдав за моими отношениями с китаянкой, решил, что мое дело кончено, и теперь, четко следуя уговору, отрезал мне все попытки к возможному бегству. Глупец – почему я не решился на это раньше, когда у меня было еще на это время… Что же будет со мной, когда я попаду в его руки? Видимо, этот мерзавец и в самом деле потащит меня на невольничий рынок, зная, что за меня там сможет выручить хорошую цену. Похоже, что этот вариант устроит всю компанию гораздо больше, чем просто прикончить меня…

Утром я тихонько постучался в комнату Мулан, и она, через несколько минут открыв, впустила меня. Она была уже одета в свое традиционное желтое платье.

– Доброе утро. – Я мгновенно чмокнул ее в губы. – Как спалось?

Она обхватила меня руками и плотно приникла. Волна неимоверного облегчения прошлась по всему моему телу…

– Вчера я написала письмо дедушке, – сказала она счастливо. – Наконец-то исполнилась его мечта…

Я погладил ее по спине и, опустив руки ниже, стиснул ее ягодицы. Пальцы ее в ответ с силой вцепились в мою спину, и надежда всколыхнулась во мне с новой силой.

Но она отстранила меня и произнесла:

– Ричард, мне нужно привести себя в порядок, так что…

И ласково, но самым настойчивым образом выпроводила меня из комнаты. Мрачнее тучи вышел я от нее – и словно невзначай подошел к лестнице и посмотрел вниз. Там возле черного входа на громадном деревянном чурбане, который повара использовали для рубки мяса, сидел, развалившись, один из черных невольников. Он сжимал в зубах короткую трубку и, смеясь, точил лясы, по всей вероятности, с кем-то из поварих. Понятное дело, что сидел он тут не просто так, и вздумай я даже вылезти в окно, обязательно попал бы в его поле зрения. Я и не сомневался, что второй торчит на своем обычном месте – возле парадного входа.

Я спустился вниз и поймал насмешливый взгляд Галлахера из-за стойки, которым тот провожал меня. Я, не смущаясь, дошел до парадных дверей, и тут же словно из ниоткуда передо мной возник второй невольник.

– Нельзя, сэр, – с сильным акцентом сказал он извиняющимся тоном, но вместе с тем в нем отчетливо звучало железо. – Вам нельзя туда.

– Отпусти, – сказал я с угрозой. – Как смеешь ты командовать здесь…

– Приказ хозяина, сэр, – ответил тот. – К нему все вопросы.

– Роджер, – сказал я нарочито обиженным тоном, подходя к стойке. Ты это брось. Мы так не договаривались.

Галлахер в ответ равнодушно склонил голову набок:

– Сэр О’Нилл. Сегодня в десять вечера конец вашего срока. И если, не приведи господь, с вами что-то случится на улице, то ребята оторвут мне голову (это звучало так же, как если бы они всей компанией решили голыми руками задушить медведя). Так что вам лучше будет до завтра посидеть здесь. Уверяю вас, что в этих стенах с вами ничего не приключится.

– А если мне что понадобится в городе? – спросил я.

– Мои слуги с удовольствием выполнят любое ваше поручение, – заверил меня Галлахер и вновь занялся протиранием чистых пивных кружек.

– Тогда виски мне, – попросил я. – Целую бутылку.

– Многовато будет для вашей персоны, – сказал Галлахер двусмысленно. – Но стаканчик – с удовольствием. Желание гостя для меня закон…

Даже напиться не даст, вот мерзавец. Похоже, что он мысленно уже сделал меня своей собственностью. Я негнущейся рукой взял стакан и сел за один из столиков, с завистью наблюдая за веселой компанией, расположившейся за соседним столиком. Раскрасневшиеся от выпивки, они громко беседовали, по всей видимости, обсуждая какие-то свои похождения, время от времени разражаясь взрывами хохота. Счастливчики – они могли в любую секунду выйти отсюда. Залпом я опустошил стакан и решительно двинулся наверх.

Сидевший у черного входа невольник проводил меня насмешливым и презрительным взглядом. По-видимому, он с наслаждением ожидал вечера, наблюдая за попавшей в капкан жертвой, которая уже слышала за спиной шаги приближающегося охотника. Я вновь постучался в дверь Мулан, но она не ответила мне. Известие, что она буквально несколько минут назад покинула «Летучую рыбу» в неизвестном направлении, не на шутку перепугало меня – китаянка могла вернуться и к следующему утру, события с Дженни показали, что это вполне возможно. Как тигр в клетке, я метался по всем углам своей комнаты, нигде не находя покоя, и выкурил несчетное количество трубок, дым от которых висел в моей комнате плотной пеленой. Время давно перевалило за два часа дня, и не за горами уже был вечер, а значит, скоро сюда пребудет вся гнусная пятерка. Я вздрагивал от каждого звука на лестнице или в коридоре, бесконечно подходил к окну и через каждые десять минут безрезультатно стучал в дверь Мулан. Не выдержав, я наконец спустился вниз, в зал. Галлахер, как обычно, стоял за стойкой и беседовал с каким-то одноглазым громилой, заросшим огромной черной бородой.

– Роджер, – сказал я. – Куда она уехала? Ты не знаешь?

– Я что, следить за ней нанимался, – ответил тот, даже не повернувшись ко мне.

Одноглазый с нескрываемой враждебностью уставился на меня – посторонний, вмешавшийся в их разговор, явно вызвал у него раздражение.

– Роджер, – повторил я. – Ты же помнишь нашу договоренность относительно твоей доли…

– То, что касается облегчения твоей задачи в этих стенах, это да, – ответил Галлахер. – А остальное – твои трудности, дорогуша…

После этого он, совершенно потеряв интерес к моей персоне, вновь продолжил свой разговор с кривым. В этот момент в двери впорхнула Мулан, и лицо ее сияло от счастья. Я кинулся к ней и, схватив ее за талию, закружил в воздухе, отметив, насколько легким и невесомым было ее тонкое тело. Только сейчас я заметил, что вместо прежнего нелепого повседневного одеяния она было облачена в простенькое, но довольно элегантное европейское платье и изящные туфельки.