Стая - Владимир Сухарев

— Ну, тётки у тебя уже нет. Работа у тебя и там найдётся. С языком, тем более, у тебя тоже проблем никаких.

— А гражданство? А право на работу? Я видела там бывших наших, у которых нет гражданства. Инженеры и врачи посуду моют в ресторанах. Без гражданства нет права на работу по специальности, если ты не гений, конечно. А, согласись, жить за границей гувернанткой или инженером не одно и то же.

— Это если денег нет.

— Конечно. А у меня они откуда. Того, что у меня есть, хватит на пару месяцев. Ведь надо же где-то жить, питаться, одеваться.

— Ты права, дорогая. Вот если бы выйти замуж за какого-нибудь тамошнего инженера, это было бы совсем другое дело.

— Боже упаси, — засмеялась Ольга, — насмотрелась я на них, — это исключено.

— Что такое?

— Жизнь там другая, поэтому и мужчины другие. Они существуют по другим правилам.

— У тебя там кто-то был?

— Был, — замялась Ольга, — и даже замуж предлагал. Но я не захотела. И, слава Богу, что не захотела, ведь тогда бы я не встретила тебя.

Ольга поднялась и, подойдя к Кривцову, поцеловала его в губы. Кривцов поднял её на руки и понёс в спальню.

ГЛАВА 29

Шалый уже два часа пытался добиться от Сеньки Шаргана нужных сведений, но дело двигалось с трудом. Сенька сидел в центре единственной на даче комнаты привязанный к стулу. Его рот был залеплен скотчем, на лице уже обозначились два кровоподтёка. Тут же в углу комнаты находился стол, на котором стояли несколько бутылок водки и закуска. На диване, стоявшем вдоль стены расселось войско Шалого. Войско, да и сам бригадир, уже порядком замёрзли, так как дача не только не отапливалась, но даже электричество на зиму было отключено. Шалый с тоской думал, что если придётся здесь заночевать, то за ночь совсем окоченеешь. Эти неудобства он не учёл, планируя операцию. Поэтому нужно расколоть Шаргана ещё засветло.

Шалый подошёл к столу, кивком позвал братву и разлил водку по стаканам.

— Погреемся, — сказал он, подняв свой стакан.

Все выпили и потянулись за закуской.

— Может его пёрышком пощекотать? — спросил один из бойцов.

— Успеем, — ответил Шалый, — налей ему лучше водки, а то окочурится от холода.

Боец плеснул пол стакана водки, подошёл к Сеньке, отклеил рывком скотч.

— На, бухни, — боец поднёс стакан ко рту связанного Шаргана.

Шарган открыл рот, боец изловчился и вылил в рот водку из стакана. После того, как Сенька отдышался после изрядной дозы спиртного, он попросил закурить. Боец прикурил сигарету и вставил ему в рот.

Шалый и бойцы тоже закурили. В комнате установилась тишина. Слышались только плевки на пол. Бригадир походил по комнате и увидел возле неказистой буржуйки металлическую кочергу. Он взял её в руки и попробовал на вес. Потряхивая кочергой, он подошёл к пленнику.

— Всё хватит перекуров, — он выдернул изо рта Шаргана недокуренную сигарету и бросил в стоящее возле буржуйки ведро. — Слушай, Сеня. Ты видишь вот эту штуковину. Если ты сейчас же не назовёшь мне имя фраера, которому передал наши деньги, я засуну эту штуку тебе в задницу. Перед этим я её нагрею до красноты. Тогда ты мне всё скажешь, но для тебя это кончится печально. Ты станешь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Ты понял?

— Чего же тут непонятного. Какой же ты, беспредельщик, Шалый. Нет, ты не беспредельщик, ты просто отморозок.

— Ну, хватит!

— Ты что не знаешь, кто я такой? Ты не знаешь, что я был не очень давно авторитетным жуликом, а сейчас в завязке? Ты не знаешь, что по понятиям нельзя требовать назад деньги за выполненную работу, нельзя даже интересоваться, кто сделал работу, как он её сделал, и кто ему помогал? Всё ты знаешь. Ты в блатных ходишь очень давно. Стоит мне обратиться к авторитетным ворам и от тебя даже «погоняло» не останется. И это будет по понятиям. Поэтому, я уже покойник. Скажу я тебе то, что ты хочешь, или не скажу — в живых ты меня не оставишь.

— Если скажешь, то я тебя отпущу. Слово даю.

— Слово твоё — полное фуфло. Поэтому давай грей свою арматуру и начинай. Только всё это напрасно, я ничего не скажу.

Шалый отошёл к столу, налил водки и выпил.

— Тащите печку на улицу, растапливайте, — велел он бойцам, — возьмите железяку и раскалите до бела. Раз он хочет повеселиться, не будем возражать.

Бойцы с готовностью бросились исполнять указание бригадира. Когда бригадир и его пленник остались вдвоём, Шалый сказал:

— Зря ты так, Сеня. Говоришь о понятиях, стращаешь страшным воровским судом. Зря.

Шарган молчал.

— В городе нашем смотрящий — Дадон. Я работаю на него. Старообрядцев уже почти не сыскать, вымерли. А новым ворам Дадон кинет кость, и виноват будешь ты, Шарган. Тебе это известно не хуже меня. И не понятия тебя удерживают, а что-то другое. Вот только что? А, Шарган?

Но Сенька упорно не хотел разговаривать. Шалый потянул носом:

— Ага, вот и жаровня разогревается. Скоро ты узнаешь, как хорошо в аду.

— Там и встретимся, — отозвался, наконец, Шарган.

— Пока я туда доберусь, ты уже сгниёшь.

— Не говори «гоп», — ухмыльнулся Сенька.

Шалый вдруг понял, что тот его не боится. Сенька не верит, что Шалый засунет ему в задницу раскалённую кочергу. Шалый и сам в это не верил. Ну, приложиться арматурой по башке во время разборки — это запросто. Это допустимо, как и застрелить кого-нибудь, или ножиком пырнуть. Но то, что пообещал Шалый Сеньке, он сделать не смог бы. Да и бойцы на это не способны.

Тут у Шалого зазвонил телефон. Он вышел из комнаты и включил соединение.

— Здорово, Шалый, узнал? — приветствовал его Дадон.

— Привет, как не узнать? — Шалый посмотрел на дисплей своего телефона, где было написано: «Дадон».

— Как идёт дело?

— Работаю, но пока молчит.

— Слушай, Шалый. Ситуация изменилась. Стрелка я нашёл, поэтому своего приятеля можешь не мучить. Заканчивай, но чтоб никто его не нашёл. Жду тебя вечером в семь, в «Дуплете». Не задерживайся, дело срочное. Да, приготовь пацанов, человек десять. Самых, самых отчаянных приготовь. Ну, пока.

Дадон отключился. Шалый сплюнул на пол и вышел на крыльцо.

— Пацаны, — обратился он к бойцам, гревшимся возле печки, — планы меняются. Печку затушить, Шаргана мочим ножом и в багажник. На озере всё готово?

— Прорубь с утра проверяли, не замёрзла. Камень там же на берегу, верёвка в машине, — бойцы говорили наперебой. Из их возбуждённых ответов, Шалый понял, что им тоже не хотелось участвовать в такой необычной пытке.

— Только не кровите, аккуратно, с одного удара. Потом заверните его в плёнку, чтоб машину не запачкать. Скоро Рождество, как раз и искупается наш жмурик.

— Купаются-то вроде на Крещение, — сказал один из бойцов.

— Точно, — согласился Шалый, — ну, чего же теперь Крещения ждать? Давайте быстрее.

Братва кинулась в дачку. Замочить, да ещё аккуратно, это работа для них привычная, не то, что нюхать жареное человеческое мясо и слушать душераздирающие вопли. Шалый даже загордился своими бойцами. Это, действительно бойцы, а не садисты.

Через десять минут джип отъехал от дачи. В комнате прибрали, крови не оставили. Весной хозяева, если и обнаружат, что кто-то в дачке побывал, то спишут всё на местных бомжей. Подъехав к озеру, джип остановился. Бойцы, осмотревшись, вытащили тело из багажника, привязали к нему большой камень и бросили в прорубь. Прорубь засыпали снегом и заровняли. Всё было чисто и аккуратно, а главное, надёжно, как и велел Дадон.

ГЛАВА 30

Сегодня Ольга попросила Кривцова отвезти её в церковь. Они сели в машину и поехали за город, где в небольшом селе стояла маленькая церквушка. Идти в одну из церквей города Кривцов не захотел. Там, наверняка, соберётся огромная толпа народа, из которой настоящих верующих будет совсем немного. Остальные будут притворяться и отдавать дань моде. А если мероприятие захочет посетить местное руководство, то и ментов нагонят больше, чем верующих. Рисковать ни к чему, лучше за город.

Кривцов остановил машину перед церковью. Тут же на небольшой площадке стояло ещё несколько автомобилей. Всё-таки не один он оказался таким находчивым, кто-то ещё решил посетить церковь подальше от города.

— Оль, ты иди в церковь, — сказал Кривцов, — а тебя тут подожду.

— Ты, что же не веришь в Бога? Или ты — мусульманин? — заулыбалась Ольга.

— Скорее буддист. Я верю в переселение душ. Шучу. Я даже крещёный, но в церковь идти не хочу. Здесь тебя подожду, покурю. Ты там не спеши, всё до конца посмотри, потом мне расскажешь.

— Как хочешь. Получается, что ты только ради меня приехал?

— Мне это было приятно.

— Мне тоже, — Ольга поцеловала Кривцова в щёку и направилась в церковь.

Кривцов остался один возле машины. Он достал сигарету и закурил. На улице не было холодно, и он решил подождать Ольгу на воздухе, тем более, что все, кто приехал на вечернюю службу, уже зашли в храм и вокруг никого не было.