Отечественная история (до 1917 г.) - Андрей Дворниченко

Но в ту пору Иван III, боясь скомпрометировать наследника престола, поддерживал еретиков. Однако победа воинствующих церковников на Соборе 1503 г. и заточение в тюрьму Дмитрия и его матери предрешили судьбу еретиков. По решению Собора 1504 г. некоторые из еретиков были сожжены на льду Москвы-реки.

Но был вопрос, пожалуй, еще более болезненный для Церкви, — секуляризация церковных земель. Ученик известного старца Кирилло-Белозерского монастыря Паисия Ярославова Нил Сорский, побывав на Афоне, стал сторонником «нестяжания» Церкви.

Основав скит на реке Сорке в окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря, он стал развивать свое учение, одним из элементов которого была мысль о необходимости ликвидации монастырского землевладения. Другой подвижник Русской Церкви Иосиф Санин — настоятель Волоколамского монастыря, наоборот, настаивал на необходимости для Церкви иметь большие материальные средства.

Между иосифлянами и нестяжателями развернулась борьба, которая продолжалась до середины XVI в. Великокняжеская власть поддерживала нестяжателей. Однако Церковный собор 1503 г. решительно отверг проекты секуляризации монастырского землевладения.

Впрочем, это не означало падения нестяжателей, и Василий в первый период своего правления поддержал их. В это время большую роль в нестяжательской «партии» стал играть Вассиан Патрикеев, который в отличие от своего учителя Нила был прекрасным политиком. Старцы заволжских монастырей (именно там географически сосредоточилось нестяжательство) стали пополнять «кадровые» верхи Церкви. В 1511 г. митрополитом стал близкий к нестяжателям симоновский архимандрит Варлаам, который перевел Патрикеева из Кирилло-Белозерского монастыря в свою московскую обитель. Вскоре он стал одним из самых влиятельных людей при дворе. Между ним и Иосифом Волоцким возникли жаркие споры о судьбах церковного землевладения.

Особый колорит внутрицерковной борьбе придавало участие в ней греков. С Афона для помощи в переписывании церковных книг прибыл Максим Грек, который долго не вмешивался в церковные распри, но в 1522 г. он подверг критике процедуру избрания московского митрополита Даниила, что и изменило отношение к нему властей. Таким образом, внутрицерковный конфликт осложнился борьбой за автокефалию и против нее — ведь Максим Грек хотел вернуть Русскую Церковь в лоно греческой. В этой ситуации великокняжеская власть сделала свой выбор: поддержала сильную ортодоксальную Церковь. Это не замедлило сказаться: митрополит Даниил в 1531 г. добился суда над Вассианом Патрикеевым и повторного «розыска о провинностях» Максима Грека. Вассиана заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь, а Максима Грека — в тверской Отроч монастырь.

Итак, сила великокняжеской власти при Иване значительно возросла. Усилению власти способствовал и субъективный фактор — личность Ивана III. «Не романтическое вдохновение, а трезвый расчет, не сердечные влечения, а работа ума руководили им в главном деле его жизни — возрождении единства и независимости Русской земли. В психологическом облике первого государя всея Руси на первый план выступают такие черты, как осмотрительность, проницательность и дальновидность в сочетании с широким кругозором…», — пишет Ю. Г. Алексеев.

Еще сильнее власть стала при Василии III. Последнего обвиняли в том, что он, «…запершыся, сам-третей у постели всякие дела решает». Однако, объективно говоря, московская великокняжеская власть перерастает в самодержавную только уже в следующий период.

Дело в том, что, по мысли В. Б. Кобрина, «быстрота, с которой произошло политическое объединение русских земель, привела к тому, что старое, связанное с удельными временами, оказывалось живучим и причудливо переплеталось с новым, общегосударственным». Того же Василия III Иосиф Волоцкий называл «всея Русские земля государем государь». В трудах А. А. Зимина, В. Б. Кобрина, М. Е. Бычковой и др. начато внимательное изучение постепенного и последовательного ограничения власти ранее независимых князей, превращения их княжеских прав в вотчинные.

В конце XV–XVI вв. Российское государство представляло собой сложный конгломерат разностадиальных и разнохарактерных социальных организмов. Существенными особенностями отличались Новгородская и Псковская земли, сохранившие древние демократические традиции. Существовала также, как считает М. Е. Бычкова, «сложная система уделов и служилых княжений». Удельные княжества можно определить как военно-служилую государственность, которая постепенно превращалась в вотчинную собственность. То же можно сказать и о землях служилых князей. Постепенно пополняя старомосковскую знать при великом князе, удельные и служилые князья создали Боярскую думу — ключевой механизм государственного управления молодого государства и одновременно одно из формирующихся сословий.

Даже само слово «князь», как, впрочем, и в Литовско-Русском государстве, изменило свой смысл. Если раньше оно означало только владетеля самостоятельного княжества и было одновременно и титулом, и должностью, то теперь появляется понятие боярин-князь. Сословие бояр становится высшим сословием русской знати до начала XVIII в. Они занимали ведущее место после великого князя в государственном управлении. Основу их земельных владений составляли вотчины — земли, переходившие по наследству. В своих вотчинах бояре обладали административной и судебной властью.

Удельная психология была достаточно жизнеспособна. Она вроде бы исчезла, когда Иван III расправился со своими мятежными братьями, но сам же великий князь возродил эту систему своей духовной грамотой, которой давались уделы всем четырем братьям Василия. Уделы сохранялись и при самом Василии.

§ 4. Московское царство XVI в. Внутренняя политика

Правление Елены Глинской. В 1533 г. Василий III тяжело заболел. По мысли Р. Г. Скрынникова, в этот период при великом князе возникла «семибоярщина» как совет доверенных помощников великого князя. Другой историк А. А. Зимин полагал, что попытку перенести обстоятельства бурного Смутного времени на 1530-е гг. следует признать несостоятельной. Зимин убедительно опровергает и другие попытки обнаружить в Москве правление боярской коллегии до Смуты. Понятно, почему Елена Глинская становится полновластной и никем не стесняемой правительницей.

Елена действовала с молниеносной быстротой. Дмитровскому князю Юрию Ивановичу не дали даже уехать с похорон — «поймали». В 1537 г., чтобы его не «поймали», поднял мятеж старицкий князь Андрей Иванович. Но его не поддержали даже многие из старицких дворян. Елена с помощью своего фаворита Телепни-Оболенского заманила князя Андрея Старицкого в Москву, где его арестовали и уморили в тюрьме.

В 1538 г. Елена Глинская умерла. Ходили слухи, что она была отравлена. Великий князь Иван Васильевич, которому тогда было всего 8 лет, стал свидетелем ожесточенной борьбы за власть между двумя могущественными боярскими группировками: Шуйскими и Бельскими. В период боярского правления (1538–1547) во главе государства находились то одни, то другие. Шуйских и Бельских в 1544–1547 гг. сменяют Глинские, но реальная власть сосредоточивается в руках старомосковских бояр Захарьиных.

Царь Иван и реформы 1550-х гг. В 1547 г. был венчан на царствие Иван Васильевич, за свои деяния прозванный впоследствии Грозным. Теперь он стал не просто старшим из князей, но царем: этот титул считали равным императорскому, так называли византийских императоров и ханов Золотой Орды. Российский монарх выступал как бы наследником этих двух почивших гигантов Средневековья. Затем последовала женитьба новоиспеченного царя на Анастасии Захарьиной. Но долго радоваться Ивану Васильевичу не пришлось. В Москве начались пожары, в результате которых выгорела основная территория города.

Виновников народ нашел быстро. Бабка царя — Анна Глинская — обвинялась в том, что, оборотясь птицей, летала по городу, «вымала сердца человеческие да клала в воду, та тою водою, ездячи по Москве, да кропила», отчего и были пожары. Началось восстание посадского люда. Толпа подступила к селу Воробьево, где в своей резиденции укрылся царь, и требовала выдачи Глинских. Два дня город находился в руках восставших. С тех пор «вниде страх в душу мою и трепет в кости мои и смирился дух мой», — вспоминал Иван Грозный.

Однако восстание не остановило проведение реформ, значение которых в истории России того времени трудно переоценить. Реформы начались еще при Елене Глинской, когда был введен институт так называемых губных старост. Большое значение имела и денежная реформа: в 1535 г. «оставиша торговати старыми деньгами» и «начаша торговати деньгами новыми», копейками, т. е. была введена единая монетная система.

В конце 1540 — начале 1550-х гг. реформы были продолжены. Их обычно связывают с деятельностью так называемой Избранной Рады — кружка близких царю людей, среди которых был незнатный дворянин Алексей Федорович Адашев и священник придворного Благовещенского собора Сильвестр. Влияние на политику правительства оказывал и глава Церкви митрополит Макарий. В последнее время, впрочем, некоторые исследователи перестали говорить о группе людей, делая упор лишь на Адашеве. Название же кружка совершенно условно — так назвал его на польско-литовский манер князь Андрей Курбский, русский военачальник, бежавший позже в Литву, в одном из своих писем Ивану Грозному.