Кабала - Александр Потёмкин

Мгновение спустя потрясенный Парфенчиков выдавил:

— Я готов. Но что же мне делать?

— Проглоти несколько ложек кукнара, чтобы лучше меня понять.

— Да-да, это весьма кстати. Я уже стал о нем подумывать. Небо и язык повлажнели.

Петр Петрович открыл мешочек, взял две жмени молотого мака, заполнил ими рот и стал сглатывать. Начался опийный прилив того самого восторга, к которому он постоянно стремился.

— Запей, — морщась, бросил очкарик. — Тяжело смотреть, а уж есть такое… Ведь сухо!

— Хочу поддерживать в себе форму. Привыкнешь к комфорту, а впереди неизвестность, вдруг воды рядом не окажется, не введу же я себя из-за этого пустяка в состояние ломки…

— Без комментариев. Вернемся к главному. Не так давно я сделал тебе инъекцию. Генетический купаж наиболее ярких этносов, который, по моим соображениям, способен эффективно изменить ментальность россиян… После чего ты оказался в Петербурге и весьма красочно продемонстрировал разницу между русским с вакциной и без нее. Давай начнем с того купажа, хотя он знаменует лишь первую стадию нашего совершенствования. Помимо вакцины, у меня есть и таблеточная форма. Твоя задача — искать любые возможности, чтобы подсунуть горожанам нанопилюлю, любым путем узнавать имя подопытных и записать в протокол. Например: «Михаил Потеряев, 37 лет, адрес: улица Медная, дом 9. Таблетку получил 29 мая 2009 года».

— Ума не приложу, как подсовывать таблетку, чтобы ее приняли, а не выбросили…

— Вариантов уйма. Если будет трудно, спрашивай. Например, стоит на Медной улице пятиэтажный дом. Входишь, звонишь в первую дверь. «Вам чего?» — спрашивают. «Я из отдела культуры. Готовимся к открытию городской библиотеки. Необходимо провести опрос граждан, чтобы составить списки книг, востребованных будущими читателями. Услуга бесплатная. Что бы вы хотели прочесть? Я запишу». Открываешь тетрадку и готовишь ручку…

Продолжаешь: «У меня с собой сахарок, не угостите меня чаем? Устал. Ваш дом одиннадцатый… Пожалуйста, поставьте чайник на стол, я заварку очень слабую пью, сам, если не возражаете, себе налью…» Потом опускаешь едва заметную пилюльку в чайник либо чашку хозяйки или хозяина… Если они при тебе выпили — отлично, если без тебя — тоже неплохо. Ты всех жильцов квартирки переписал, две таблеточки на любую семью хватит. Вот и весь фокус, а пилюль у тебя тысяча, на всех горожан. Расклад тот же: пятнадцать процентов немецкой генетики, десять китайской, десять еврейской и пять грузинской. Действуй! Твоя премия — великий урожай маковых головок, видом и содержанием во всем похожий на пянджский… Не бойся, в ломках своего помощника я не оставлю. Кстати, знаю, что ты капитал Фатеевой нашел… Тоже весьма эффективное подспорье. Думай, как в нашем деле сможешь его мощь использовать. Под кукнаром твоя голова работает на редкость изобретательно, а дело тебя ждет великое — высоко поднять рентабельность российского человека. Он должен стать лучшим из лучших, умнейшим из умнейших, долговечным, прочным, вездесущим, похожим на Господа нашего Небесного, а в какой-то момент явиться и самим Богом! Помни главное: каждый из нас лишь строительный материал для сотворения Богочеловека. Из-за своего звериного эгоизма людская масса никак не желает это наиважнейшее предназначение понять! Начнем наконец радикально менять русского! Пора!

— Можно вопрос? — ухмыльнувшись, спросил Петр Петрович. — Скажите, а каким образом в коктейль попал грузинский фрагмент? Вокруг столько наций…

— Вот что тебя мучает… — кивнул понимающе очкарик. — Посуди сам: около девяноста процентов интеллектуальной элиты Российской — советской — империи было рождено в трех географических дугах с юга на север — Тифлисская — Московская — Петербургская. На остальные десять процентов приходится огромная территория страны в границах 1988 года. Из двадцати двух миллионов квадратных километров три пояса особой демографической эффективности составляют около пяти тысяч квадратных километров. А это означает, что менее чем в одной четырехтысячной части империи на свет появляется подавляющая масса величайших носителей ай-кью. Меня заинтересовало это странное, пугающее своей необъяснимой тайной обстоятельство, исполненное некой мистической силы. Поэтому в минуты творчества, создавая генетический купаж, без малейшего внешнего принуждения, а исключительно по наитию, я включил в него грузинский ген. И уверен, что поступил правильно.

— Так много грузин среди российских интеллектуалов? — поразился Петр Петрович.

— Там много представителей всех национальностей. Но необъяснимая генетическая аура этого этноса, магическая сила этой земли, бесспорно, повлияла на потрясающий феномен талантливости людей, рожденных в Тифлисской дуге эффективности.

— Можете назвать хоть несколько выходцев с этой дуги? Я, кажется, никого из них не знаю, — напросил Парфенчиков.

— Почему несколько, у меня в голове сотни имен: Долгорукий-Аргутинский, Блаватская, Пиросмани, Любеткин, Жордания, Бородин, Маяковский, Витте, Багратион, Сталин, Вахтангов, Немирович-Данченко, Месхишвили, Берия, Параджанов, Табидзе, Орбели, Хачатурян, Лебедев, Гудиашвили, Коган, Власенко, Данелия, Бокерия, Соткилава, Легран, Бейбутов, Калатозов, Мамардашвили, Цейтлин, Аганбегян, Товстоногов, Таривердиев, Марджанов, Бураковский, Примаков, Зданевич, Канчели, Рой и Жорес Медведевы, Стуруа, Проханов, Вирсаладзе, Палиашвили, Явлинский, Месхиев, Яшвили, Неуймин, Гинзбург, Тамиров, Ананиашвили, Никитин, Хуциев, Чабукиани, Петросян, Щелкин, Векуа, Кулиджанов, Геловани, Пот…

— Хватит, достаточно! Спасибо! Добрая половина мне неизвестны… Свой вопрос я снимаю. Скажите, профессор, а есть ли объяснение этому феномену?

— Убедил масштабом имен? Завершив эксперимент с нанопилюлей, я мечтаю приступить к его исследованию. Моя основная задача — вывести русский этнос в мировые интеллектуальные лидеры. Так что опять погружусь на долгие годы в научный поиск.

Едва он высказался, как исчез, внезапно и бесследно. Честно говоря, тут у меня впервые мелькнула мысль, что мне является не какой-то профессор Кошмаров, очкарик и прожектер, а мое личное альтер эго. «Ведь при ломке он никогда еще передо мной не возникал. Я с ним встречаюсь исключительно в апофеозе кайфа, когда возношусь в облака для очистки помыслов. Необходимо пристально понаблюдать за собой, чтобы окончательно понять: кто же такой этот странный профессор? Я ли сам через тридцать лет, мистифицирующий из будущего собственные молодые годы, или действительно таинственный старикашка, страстно желающий экспериментировать с геномом человека. А для чего это мне? Чтобы утешить себя истиной или саморазоблачением? Обнаружить, каким образом это возможно, чтобы мое я двигалось в пространстве и во времени в противоположных направлениях? А может быть, еще глубже убедиться, что одновременно нахожусь в разных точка возраста? Если обычный человек без опийного молочка существует лишь в настоящем, то я, в одержимом состоянии, параллельно живу в разных измерениях, а пространство и время для меня вовсе перестают существовать. Это еще один повод для восторга! Для самолюбования, налагающего на мое решение пребывать в опийных грезах печать сверхчеловеческой ценности. А коль так, надо принимать предложение очкарика Кошмарова (а может, даже собственное) и активно участвовать в экспериментах. Пусть это станет моим аккордным вторжением в людскую историю. А вдруг интрига меня глубоко затянет? Хотя, если это не в ущерб моему морфийному состоянию, чего опасаться? Зачем сдерживать увлеченность? Ведь вполне возможен и другой поворот: я впаду в азарт, стараясь разными способами впихнуть канцам нанопилюли, а в итоге испытаю усиление прихода, прилив чудесной энергии. Все будет происходить как после приема молотого мака из долины Пяндж. Уф-ф! Мечта!

Потрясенный, Петр Петрович всплеснул руками. Кошмаров-то обещал, что поможет вывести королевский бледно-голубой цветок с карбункульными прожилками цвета позднего заката. Уф! Поползли мурашки по затылку! Зачесались ноздри, взъерошились волосы, сомкнулись, как в счастливом обмороке, глаза! Нет-нет, ничего другого не хочу, ни о чем, кроме него, не мечтаю. Только он, налитый знойным молочком, взывает к самопожертвованию, лишь он начало и конец всего Петра Петровича Парфенчикова. Именно он преображает мой разум в источник исключительной, животворной энергии, возбуждающий страсть убежать от всех! Ведь я отдаюсь магическому молочку, чтобы изобличать сущность привычных вещей, добиваться главенства над всеми, погружаясь в собственное наслаждение. Давай-давай, попробую, соблазн-то величественный — окунуться с головой в божественную опийную силу Пянджской долины! Ведь он одухотворяет мои фантазии, позволяет прикасаться к загадкам мира, размышлять над ними, искать метафизические ответы на простые, казалось, арифметические загадки. Это для кого-то дважды два четыре, а для меня это чистейшая метафизика! Теперь необходимо всей душой принять предложение Кошмарова и приступить к модификации городской популяции. Нужно не только к согражданам относиться как к строительному материалу, но и к самому себе. Да-да, я кирпичик и ничего больше. В свое время я успешно подавил в себе желания власти и потребления. И, сказать откровенно, эта акция принесла мне полнейшее удовлетворение. Низменные потребности вычеркнуты из моего сознания. Теперь надо заглушить в себе все традиционно человеческое. Относиться к окружающим лишь как к участникам великого эксперимента. Вопли москвичей на выставке современных летательных аппаратов нет-нет, да тревожат память. А их просьбы уничтожить разные сословия чиновничества теперь не кажутся мне безумием. Ясно одно: главное в человеке не в порядке…