Без очереди в рай - Вежина Диана

— С задержанной неловко получилось… — (Неловко? Только и всего?! Ну, вы, ребята, крепко похудели — причем без буквы «п» и буквы «д»! Надо же — неловко…) — Что ж, отпустим, извинимся, не впервой…

Новодворцев с хитрецой прищурился:

— Ну вот еще — так сразу и отпустим. Вот уж это, брат, совсем неловко будет выглядеть. Как же — взяли, понимаешь, продержали ночь, а потом так сразу же и выгнали. Даже не поговорили, понимаешь, женщине внимание уделить забыли. Как-то это не по-джентельменски, капитан. Того гляди, она на нас обидится…

Расслышав в шутке только долю шутки, Тесалов вопросительно взглянул на подполковника.

— Отпустить ее, конечно, следует, тем более уже ее начальство беспокоится, напрягают, понимаешь ли, меня по телефону. Извиниться тоже не грешно… — Новодворцев опять приостановился и снова принялся постукивать кончиками пальцев по столешнице. — Извиниться, разумеется, тоже не грешно, но лучше бы по-умному обставиться. Тут вот какое дело, капитан, — заговорил начальник отделения. — Понимаешь, Козлов с ней дурканул, и крепко дурканул, он с этой своей версией совсем ума решился. Закавыка, стало быть, такая: он когда эту девицу взял, для начала захотел пугнуть ее как следует, чтобы та податливее стала. Психолог доморощенный… Ну, дурное дело не мудреное, он ребят в дежурке попросил, а те со скуки, блин, и рады расстараться. Ничего умнее не придумали — сунули к ней в камеру пару алкашей, отморзков с нашей территории. Судимых взяли, блин…

Тесалову стало интересно.

— Погодь, Юрий Сергеевич, не перебивай, их по новой крыть — только воздух портить, — тормознул его начальник отделения. — Я с утра им всё уже сказал, даже кое-что сверх того добавил. В следующий раз без погон останутся. Они мне — дескать, фифочка спесивая была, сама-де мокрощелка напросилась. Они, мол, не рассчитывали, что дело слишком далеко зайдет. А оно однако же зашло, вот только малость не туда свернуло… Да нет, ты не подумай не того — в результате дамочке хоп хны, а оба алкаша в реанимации. Она им голыми руками целую Варфоломеевскую ночь организовала, ниндзя в юбке, блин… Оба с тяжкими телесными, к тому же у ханыг на пару амнезия, причем не лепят, так оно и есть. У одного из них, кстати говоря, перелом основания черепа. Соображаешь, как всё извернулось?

Новодворцев помолчал, давая капитану время осмыслить ситуацию.

— Да, закавыка, блин… — произнес Тесалов.

— Закавыка, блин, — кивнул начальник отделения. — Рассказать кому — так в жизни не поверят, — продолжил подполковник. — Правда, для нас и хорошо, что не поверят — дельце-то подсудное. Неровен час прокуратура вцепится — дежурные как минимум с погонами расстанутся… Впрочем, обойдется, не впервой. Оба алкаша не помнят даже, как их к этой дамочке в камеру засунули. Но даже если вспомнят, не заговорят, своих же застремаются. Иначе придется им в опущенных ходить — как же, ешкин кот, мужиков пацанка уработала! Так или иначе, нашей клиентуре мы при любом раскладе окорот заделаем, а вот с девчонкой хуже. Хотя и ей теперь жалобы строчить не шибко-то с руки — при таком раскладе ей самой статья со страшной силой светит. Сто одиннадцатая по новому УК, нанесение тяжких телесных повреждений, до восьми лет лишения свободы. И совсем не факт, что суд спишет всё на самооборону. Ты ей именно в таком разрезе объясни, чтобы прокурорских натравить не вздумала. Короче, спускай на тормозах. Мол, тише едешь, не пылишь — себе же лучше делаешь… Нет, вот же ниндзя, блин!

Капитану стало очень интересно.

— А Козлов-то чем ночью занимался?

Впервые на памяти Тесалова начальник отделения несколько смутился.

— Спал, мать его ети!! Дрых, блядь, как младенец! Задержанную в камеру отправил, решил маленько подождать, пока она дозреет, поднялся в кабинет, дверь запер — и заснул. Вырубился так, что до утра не добудиться было. Ты не смейся, товарищ капитан, и без тебя погано. У меня у самого до сих пор волосы на голове шевелятся — такой разбор полетов я ему устроил. А потом домой до завтра отослал — в этом состоянии толку, блин, с него… как молока с Козлова, — не слишком притязательно скаламбурил он. — Вот ведь наградил Господь фамилией — знал, поди, какую шельму метил. Ну так вот, — продолжал начальник отделения, — отослать-то я Козлова отослал, но прежде приказал кое-что проверить. И вот тут и начинается самое занятное…

Подчеркивая значение этой информации, Новодворцев выдержал небольшую паузу.

— Именно вот тут и начинается самое занятное, — повторил начальник отделения. — Тут какая музыка — мимо нот маленько получается. Помнишь, да, что наша дамочка на ложный вызов ездила? А сколько нужно времени, чтобы подняться по лестнице на четвертый этаж и позвонить в квартиру? Ну пять минут, ну десять, ну на всё про всё — пятнадцать, может быть, не более того. А диспетчерша на их работе показала, что отсутствовала та около полутора часов, причем дороги там — пяти минут достаточно. И кстати говоря, дамочка в тот раз на своей машине ездила. Там по пути ночной ларек имеется, именно тогда продавец в ларьке со своим приятелем трепался. Тачка у нее приметная, вот парни и запомнили, как она проехала туда, а потом обратно. Так вот, оба в один голос говорят, что прошло тогда никак не меньше часа… Показания Козлов запротоколировал.

Новодворцев передал Тесалову бумаги.

— Протоколы покамест придержи, — распорядился начальник отделения. — Странно это всё, как ты полагаешь? Недолюбливаю я такие неувязочки. Кстати, капитан, эта дамочка вообще малость странноватая, убедишься сам. Между прочим, тачку с наворотами на оклад врача не слишком-то укупишь. Ну, этим-то, положим, теперь не удивишь — известно, нынешние дамочки всё больше норовят вполне определенным местом в жизни обустроиться, однако всё-таки… Нет, всё-таки что-то тут не так, неправильная дамочка, нутром я чувствую — неладно с ней чего-то. Чересчур неправильная дамочка…

— Она всё еще в камере?

— Хорошенького понемножку. А ну как ей понравится… — в своем ключе прихмыкнул Новодворцев. — Достаточно с нее. Я дежурным приказал к тебе ее доставить. Прицепили в кабинете у тебя к трубе, сидит пока на жердочке. Не дрейфь, с наручниками никуда не денется. Пусть она всяким там единоборствам учена, но в ниндзей я не верю. Из принципа не верю, чудеса там разные — мура всё это, Голливуд сплошной… Отставить Голливуд, один сухой остаток. Поработай с ней. Во-первых, ненавязчиво убеди ее волну не поднимать. Извинись, короче, припугни, и всё такое прочее. Во-вторых, давай-ка разберись, что это вообще за терминаторша в наших палестинах объявилась. Стоит к ней получше приглядеться и чуток поближе познакомиться. Между прочим, этакая, понимаешь, рукодельница и шею может запросто свернуть — и не только какой-нибудь старушке. А посему примерь-ка на нее все наши сомнительные эпизоды. Так, без фанатизма, слегонца, как ты говоришь — для очистки совести. Я тебя за говорильник не тянул… Дело заводить, само собой, не надо, но вот протокольчик всё-таки оформи, все связанные с ней бумажки сохрани. Чует мое сердце — с ней еще всё черт-те как может обернуться…

(Сплошные опаньки!)

Тесалову тем более стало интересно, в чем-то даже очень интересно, а кое в чем и слишком интересно, но тут в дверь постучали.

— Черт! — ругнулся Новодворцев. — Я же вроде ясно приказал: никому пока не беспокоить! — И рыкнул: — Да!!

Дверь приотворилась.

(Ага, вы уже и сами догадались.)

— Простите, а вы мне не подскажете, где здесь туалет? — со всей возможной вежливостью поинтересовалась не раз уже помянутая, будь она неладна, та самая (ага!) чересчур неправильная Яна. — И потом, допрашивать меня кто-нибудь сегодня собирается? — деловито осведомилась эта «ниндзя в юбке», то есть просто я, что всем уже понятно.

Понятненько?

Ну-с, господа хорошие, и где ж здесь туалет?

Глава 8

Не ждали, называется. Ага, правильно, как в песенке поется: похудели, братцы, похудели — и всё без той же «п» и той же «д». Ох, похудели, похудели, похудели…[4]