Безымянное - Джошуа Феррис

Наконец кто-нибудь один вставал и начинал закрывать банки, убирать грязную посуду в раковину, а другой неторопливо дочитывал статью, ставил на место масленку и смахивал крошки в мусорное ведро под раковиной.

— У тебя сегодня просмотры есть? — спросил Тим.

— И не один. Но ты только взгляни…

Он выглянул в окно.

— Еще один чудесный день.

— Если не испортится…

— Будем надеяться, что не испортится.

— Тогда можно в выходные что-нибудь придумать.

Несколько лет назад Тим устроился вести курс урегулирования споров в Колумбийском, поэтому и Джейн в свою очередь поинтересовалась:

— У тебя сегодня занятия?

— В три.

Он сполоснул посуду и поставил в посудомоечную машину. Из ванной донесся шум воды — Джейн включила душ.

Когда она вошла уже одетая на работу, Тим за кухонным столом сидел в Интернете. Джейн пожаловалась, что труба в ванной по-прежнему подтекает, а теперь еще, похоже, забилась.

— Двойной удар, — вздохнул Тим.

— Нужно просто вызвать наконец водопроводчика.

— Где сегодня будем обедать? — спросил Тим.

За ранним обедом они обсуждали события того краткого промежутка, что отделял их от недавнего завтрака. Ничего существенного за это время не случилось, но они все равно общались, словно после долгой разлуки. Еще полдня прожито без происшествий, они снова вместе — разве это не повод для беседы? Потом, расплатившись по счету, они прошли в дальний конец зала — сперва она, потом он — и заперли за собой неприметную дверь. Так они делали раз или два в неделю, может, чаще. Иногда они занимались этим, прислонившись к стене, а иногда Тим сажал Джейн на раковину. Щекочущий нервы риск попасться на горячем не ослабевал и не притуплялся, они знали, что достаточно просто замедлить темп, растянуть удовольствие, пристально глядя друг другу в глаза, переходя все допустимые пределы нахождения в этой уединенной комнатушке. Удалились из туалета они точно так же, как и заходили, сперва она, потом — чуть погодя — он, прямой наводкой к выходу из ресторана.

— Да, — проговорил Тим. — Было здорово.

— Удачных занятий, — пожелала Джейн, скромно целуя мужа в щеку.

— До встречи, бананчик.

— Пока, бананчик.

От налетевшего на город ливня Джейн спаслась в «Старбаксе», заказав стакан латте в благодарность за предоставленное укрытие. Все столики были заняты, и когда буря за окном показала всю свою мощь, места в зале остались только стоячие. Зрелище за окнами затягивало, будто нашумевший сериал. Шум разгулявшейся стихии прерывали только объявления о принятых и готовых заказах. На улице лило как из ведра. Небеса содрогались, грохотали и ярились, вызывая детский благоговейный страх перед силой природы, хотя из кафе Джейн видно было только застывшие такси, хлопающие маркизы и потоки воды, бегущей по серовато-коричневым тротуарам. Она просидела в «Старбаксе» полчаса, пока буря не утихла слегка, а потом вышла, потому что время поджимало. Порыв ветра тут же вывернул крошечный зонтик наизнанку, и под проливным дождем толку от него стало не больше, чем от воздушного змея на бечевке. Утопая в каждой луже и каждом огибающем тротуар ручье, промокшая до нитки, Джейн вбежала в вестибюль, безобразно опаздывая на встречу.

Встречалась она с торговцем произведениями искусства по имени Дэвид. Он владел двумя галереями — на Десятой авеню и в Лондоне, — а к Джейн, как и другие клиенты, обратился по рекомендации. При виде риелтора он поднялся с кожаного дивана под уютным настенным светильником. Джейн извинилась за свой неприглядный вид. На дорогом костюме Дэвида с льняной сорочкой без галстука не было ни единой капли, ни единой брызги. Джейн хотела полюбопытствовать, каким телепортом он сюда добрался, но удержалась и завела обычную светскую беседу по дороге к лифту.

Она показывала клиенту квартиру — семикомнатный дюплекс с панорамным видом на Гудзон, винной кладовой и профессионально оборудованной кухней — и постепенно, водя его по вылизанным комнатам, погруженным в инфернальный полумрак из-за наступивших среди бела дня сумерек, под непринужденную болтовню — без напряжения, присущего большинству потенциальных покупателей, подозревающих подвох в каждом кране и плинтусе, — постепенно Джейн осознавала, что Дэвид относится к тому самому типу мужчин (широкие плечи, густые волосы, двухдневная серебристая щетина на подбородке, ярко-голубые проницательные глаза), к которому ее влечет. Он мог бы ее соблазнить. Пять-шесть лет назад он мог бы потягаться силой соблазна с выпивкой. Попадись ей тогда такой вот Дэвид, она, может быть, вовсе бы не потянулась к бутылке.

Они обсудили недавно проведенный в здании ремонт, и Джейн расписала преимущества каждой из комнат. Когда наступила пауза и Дэвид на что-то отвлекся, она присмотрелась к нему повнимательнее. Да, он из когорты тех, что попадались — нечасто, мимоходом — на ее пути, пробуждая в душе бесшабашность и страх перед тем, на что она, оказывается, способна. Рожденная ими тоска не проходила дня два, как задержавшийся в памяти яркий сон, а потом постепенно меркла и угасала. Джейн почувствовала, как сладко замирает сердце и дала волю фантазии, представляя, что это жилье они выбирают для себя, что она превосходно разбирается в современном искусстве, что ее зовут не Джейн, что она посещает разные богемные вечера и что в каждой из этих комнат они мысленно примеряют на стену какой-нибудь шедевр. Потом она вернулась из мира грез и с улыбкой сообщила Дэвиду, что подождет его на кухне, давая ему время спокойно осмотреться.

Небо над рекой по-прежнему хмурилось, когда Дэвид спустился по винтовой лестнице со второго этажа. Белые изогнутые ступени напоминали Джейн лебединые крылья.

— Ну что же, пишите ее за мной! — заявил он, жадно потирая руки.

— Вы ведь только эту посмотрели. Другие смотреть не будете?

— Мне она понравилась. Я человек импульсивный.

— Тогда отлично, — сказала Джейн.

Они перешли к цифрам — сколько он готов предложить, и до какого минимума можно сбивать заявленную цену. Дэвид настолько загорелся, что его устроила бы и десятипроцентная скидка, но Джейн, прекрасно знавшая, как плохо сейчас расходятся у этого застройщика квартиры, предложила начать с двадцатипроцентной и торговаться дальше. Дэвид поблагодарил за совет и, уточнив еще несколько формальностей, закончил осмотр. Из квартиры они вышли вместе, Джейн заперла дверь.

— Я ведь говорил, что я человек импульсивный? — неожиданно спросил он в лифте.

— Да.

— Так вот, предлагаю обмыть.

— Обмыть?

— Выпьем по бокалу, я угощаю. Такие сделки, наверное, не каждый день случаются?

— Пожалуй. Но пока ведь еще ничего не подписано.

Джейн сама себе показалась унылой занудой.

— Все состоится, я вам обещаю. Тем более время…

Он вскинул руку, чтобы посмотреть на часы. Джейн понравились и сами часы, и изящный жест.

— …уже вполне приличное для спиртного.

На долю секунды трезвость Джейн подверглась испытанию, которому не подвергалась с того самого дня, как Тим забрал ее из клиники. На долю секунды здоровый образ жизни показался ей абсолютно безжизненным, поскольку не оставлял места порывам и радостям. Ничего ей так не хотелось сейчас, как отправиться с ним «обмывать». Спрятаться в полумраке соседнего бара, забыться, ловить восхищенные взгляды незнакомого мужчины и рисковать всем — утренней негой, хулиганскими дневными свиданиями, ночным единением — рисковать ради самого риска. Доля секунды прошла.

— Я не дружу с выпивкой, — сказала Джейн.

— Ну не заставляйте меня уговаривать. Уж бокал-то шампанского никому вреда не сделает.

— Особенно завязавшему алкоголику.

Дэвид мгновенно осадил назад.

— Да, промашка вышла.

— Вы же не знали. Не берите в голову.

— Тогда поужинаем, — перестроился он на ходу.

Взгляд его не допускал возражений. Причем эта самоуверенность не имела ничего общего с наглостью — просто такое обаяние у человека, которому все равно, замужем она или нет. Джейн была польщена, заинтригована и возбуждена. Но через миг успокоилась.

— Я сегодня ужинаю с мужем, — сообщила она, когда лифт плавно затормозил и двери открылись. Дэвид, улыбнувшись, галантно пропустил ее вперед.

У Джейн внутри все пело. Она смогла удержать себя в руках! Когда они с Дэвидом вышли на Гринвич-стрит, уже спускались сумерки.

— Надо же, как похолодало, — удивилась она. У нее зазвонил телефон.

— По крайней мере, дождь перестал.

— Простите, мне нужно ответить. Я на секундочку.

Какая ирония судьбы, думала она потом, возвращаясь мыслями к этому эпизоду. Что во время звонка она была именно с ним, с человеком, который одним словом, одним жестом мог пробудить в ней нетерпение, сумасбродство, целеустремленность, желание и гибельные порывы. Что он, по сути, покупал сейчас крышу над головой, убежище от дождя и холода. Что звонок Тима, раздавшийся именно в этот момент, вбил последний клин между ней и соблазном.