Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю - Ольга Разумная

— Да, было несколько раз, я даже валокордин у Вари просила, думала, нервы.

— Классика, чистой воды классика, прямо хоть сейчас в учебник вставляй, — проворчал себе под нос Лысачев, а затем, повернувшись к Нейману, с укором произнес: — Как же ты, Боренька, волчанку-то прохлопал, ведь все симптомы налицо — подъем температуры, дискоидная сыпь, артрит в начальной стадии, кровь в моче… Не удивлюсь, если, изучив ротовую полость, мы найдем там язвочки…

— Я думала, это стоматит, — пролепетала Лера, не сводя испуганных глаз со строгого профессора.

— Вот! — воскликнул Лысачев. — Что и требовалось доказать! Симптомы все как один, разве что волчаночная бабочка отсутствует. Как же так, Боренька, ты же опытный доктор, почему сразу не распознал аутоиммунное?

— Не горячитесь, Анатолий Григорьевич. Моя вина только в том, что вовремя не сделал анализ на гемостаз, каюсь, но вы тоже ошибаетесь, у Леры не волчанка.

— Не волчанка?! — изумленно переспросил профессор. — Что же именно позволяет тебе делать столь категоричные заявления?

— Вчера утром Валерия получила двадцать миллиграммов дексаметазона единовременно, и никакой реакции. Уже через несколько часов у нее поднялась температура до тридцати восьми и пяти.

— Странно, очень странно, — нахмурился Анатолий Григорьевич, — я бы даже сказал — противоестественно. А как именно принимала пациентка препарат — внутривенно или орально?

— Понятия не имею, — растерянно взглянув на Ульяну, пробормотал Нейман. — Разве это имеет какое-то значение?

— В нашем деле, уважаемый Борис Францевич, значение имеет абсолютно все. Пациентка могла банально не взять таблетки или выплюнуть их в мусорное ведро, мало ли что людям в голову взбредает. Ну так что, Ульяна Михайловна, каким образом ваша больная получила дексаметазон?

— Не знаю, — виновато промямлила Уля. — Я передала назначение Серафиме Леонидовне, но, поверьте, она одна из наших лучших медсестер…

— С вами все ясно, — скептически хмыкнул Лысачев. — А можно хотя бы поговорить с этой вашей Серафимой?

— Конечно можно, — с готовностью закивала Караваева, — сейчас как раз ее смена.

Спустя пару минут на пороге палаты показалась Серафима Леонидовна. Вид у нее был испуганный и какой-то потерянный. Не обращая внимания на высокопоставленного гостя и на заведующего отделением, она прямиком бросилась к Ульяне.

— Простите меня, Улечка Михайловна, простите дуру старую! — со слезами в голосе запричитала Серафима. — Это я одна во всем виновата. Как услышала по телефону, что внучка моего «скорая» забрала, так со всех ног домой бросилась, а девчонок-то предупредить забыла. Вот верите, все в момент из головы вылетело, только о Женечке и могла думать…

— Погодите, Серафима Леонидовна, — Ульяна непонимающе уставилась на готовую расплакаться женщину, — о чем вы не предупредили девочек?

— Как о чем, — всхлипнула Козлова, — о том, что дексаметазон в аптечке закончился.

— Не поняла — вы отдали все таблетки Троепольской?

— Да нет же, дело было так: я открыла карту, сверилась с назначениями, поставила крестик напротив препарата «дексаметазон» и только потом обнаружила, что лекарство в аптечке отсутствует, причем — вот ведь беда — не было ни таблеток, ни ампул. Я подумала: «Ничего, сделаю заказ прямо сейчас, и уже к вечеру пациентка получит свой дексаметазон, подумаешь, всего-то на несколько часов позже, никто и не узнает». Взяла бланк заказа, уже начала заполнять, и тут позвонила соседка… Ох, Ульяна Михайловна, мне бы догадаться вам позвонить или хотя бы Надю предупредить, но куда там, в голове был только Женечка!

— Получается, что Валерия Троепольская дексаметазон не принимала вообще, — подвела Ульяна итог сумбурному рассказу медсестры, — не принимала ни в каком виде.

— Получается, что так.

— Ясно, спасибо, Серафима Леонидовна, идите, с вами мы потом разберемся. — Ульяна перевела взгляд на молчавших все это время Неймана и Лысачева. — Значит, все-таки волчанка? — прошептала она.

— Без каких-либо сомнений, — кивнул Анатолий Григорьевич. — Срочно готовьте документы на перевод в ревматологическое отделение, у вас ей делать нечего. — Затем профессор повернулся к Лере и с ласковой улыбкой проговорил: — Не волнуйтесь, деточка, в этой больнице отличные ревматологи, они быстро поставят вас на ноги.

Эпилог

Выписка Варвары была назначена на вторник. В этот день как назло Лизавета сдавала контрольные тесты, и поэтому забирать подругу из больницы Ольга отправилась в одиночестве. В начале одиннадцатого она уже открывала дверь ставшей почти родной палаты номер восемь.

— Ты чего в такую рань? — удивилась Варя. — Выписывают ведь только после двенадцати.

— Не твоя забота, собирайся потихонечку, — вешая на стул джинсы и осеннюю куртку, скомандовала Леля. — А с Ульяной Михайловной я как-нибудь договорюсь.

Доктор Караваева с унылым видом сидела в ординаторской за столом перед внушительной стопкой медицинских карт. Описание очередной операции было невыносимо скучным и рутинным. «После антисептической обработки рук и поверхности стола и произведения эндотрахиального наркоза пациентке был сделан надлобковый разрез по-фаненштилю. Послойно вскрыта брюшная полость. При ревизии брюшной полости обнаружено…» — выводила Ульяна своим четким, почти каллиграфическим подчерком. Вдруг в ординаторскую заглянула Ольга. Появлению старинной приятельницы Уля искренне обрадовалась.

— Лелька, привет! Здорово, что ты пришла, проходи, садись!

— Привет, да я не надолго. — Леля чувствовала легкую неловкость из-за устроенного Варькой переполоха. — Ты прости нас, Уль, мы ведь хотели как лучше, думали, Леру правда мачеха травит.

— Не бери в голову, — отмахнулась Ульяна. — Я тоже хороша, поверила в историю с коварным отравлением, а классическую волчанку не распознала. Так что давай забудем этот инцидент как страшный сон. А вот Варвара твоя молодец, бдительная, таким, как она, надо в милиции работать или в прокуратуре, хотя, конечно, в ближайшее время ей точно будет не до того.

— Уль, скажи мне, наконец, что с ней? — взмолилась Ольга. — Она больна? Что-то серьезное? Почему она скрывает от меня свой диагноз?

— Не знаю, лучше спроси об этом у Вари, — пряча глаза в медицинские карты, пробормотала Ульяна. — И… ты извини, Лель, но я не могу больше разговаривать, надо выписки готовить.

— Я все понимаю, — холодно кивнула Ольга. — Можно последнюю просьбу?

— Да, конечно.

— Ты не могла бы подготовить Варины документы пораньше, не дожидаясь двенадцати?

— Без проблем, тем более что ее выписка уже готова.

— И что, я могу ее забрать?

— К сожалению, нет, — замялась Ульяна. — Вы пока собирайтесь, а я сама передам документы на пост.

Прощание Варвары с соседками было долгим и трогательным. Они обменялись адресами, телефонами и о чем-то тихо шушукались у Ксюшиной кровати, пока Леля запихивала в сумку многочисленные Варькины пожитки.

— Эх, скоро совсем опустеет наша палата, — печально вздохнула Катерина, — Лерку перевели в другое отделение, Варвара уже одной ногой дома, Ксюху тоже вот-вот заберут, и останусь я здесь одна-одинешенька.

— Катюш, не раскисай, — с удовольствием избавляясь от больничного халата, проговорила Варька. — Глазом не успеешь моргнуть, как и тебя выпишут. Ты, главное, не опускай руки, борись, и все у тебя получится, поверь, я знаю, о чем говорю.

— Воронцова! На выписку! — звонко крикнула в приоткрытую дверь сестричка, и, обведя прощальным взглядом палату, Варвара с Лелей вышли в коридор.

Покидая отделение гинекологии, подруги столкнулись в дверях с загорелым светловолосым мужчиной. Проходя мимо Варвары, он приветливо махнул ей рукой и хитро подмигнул.

— Кто это? — удивленно поинтересовалась Леля. — Его лицо мне кажется смутно знакомым.

— Не думаю, скорее всего ты встречалась с его сыном, — загадочно улыбнулась Варя. — Это Максим Леонидович Колосов, муж Марго.

— Вот это да! — удивленно присвистнула Ольга. — А он что здесь делает?

— Пришел за Ксенией. Помнишь, я тебе рассказывала, как практически спасла несчастную девчонку от самоубийства.

— Конечно помню, разве такое забывается?

— Ну так я решила не останавливаться на полпути, а довести дело до конца и вернуть несчастной матери сына. Я позвонила Колосову и рассказала ему всю правду, в надежде что он как самое заинтересованное в этой истории лицо поможет нам справиться с Марго. И я в нем не ошиблась, Максим Леонидович мастерски разрулил ситуацию. Он по-мужски поговорил с Владиславом, и тот, не долго сопротивляясь, сдал отцу коварный план мачехи. Получив подтверждение моих слов, Колосов обвинил Марго в похищении чужого ребенка и пригрозил, что Ксения напишет заявление в полицию. Та, чтобы дело не дошло до правоохранительных органов, согласилась вернуть уже не нужного ей младенца, дать мужу развод и не претендовать на половину нефтяной компании. Искренне надеюсь, что Максим Леонидович проявит твердость и оставит эту бессовестную интриганку без всяких денежных дотаций, а для Марго это равносильно смерти, ведь она привыкла жить на широкую ногу.