Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

В общем, ничего удивительного, что, выйдя из школы, я набрала номер Рогожина.

— Я телефон отключу, — буркнул он недовольно.

— Помоги, пожалуйста, я тебе борщ сварю.

Он рассмеялся.

— Хочу жареную картошку.

— Договорились. Мне нужен адрес и телефон Марины Кравченко, возраст сорок с небольшим, фамилия может быть другой, училась в школе номер двенадцать.

— Я смотрю ты при деле, энтузиазм так и прет.

— Сделаешь?

— Постараюсь, скинь ещё раз данные смс.

Скинув смс с припиской "жду!" я отправилась на маршрутке в центр. Прошлась по магазинам, купила сарафан и сумочку, констатировав, что совершенно неразумно трачу деньги, так их надолго не хватит. С другой стороны, может, это станет стимулом, и я устроюсь на работу, а также съеду от Рогожина, сняв квартиру? Почему-то сейчас не хотелось заниматься ни работой, ни жильём. Видимо, праздный образ жизни затягивает, просто я никогда не пробовала валяться на диване в своё удовольствие, считая, что нужно вертеться все время, чтобы себя обеспечить. Даже когда Андрей давал мне деньги, я переживала на тему того, что должна быть независимой, мало ли что. А когда это мало ли что наступило, наоборот, пустилась во все тяжкие.

Смс Рогожина застала меня на выходе:

"Марина Ельцова, улица Смирнова, дом 25, квартира 18. Если это не она — я ни при чем".

Само собой, я тут же отправилась по адресу. Улица Смирнова находилась на окраине города, где наблюдалось скопление складов и автомастерских, украшением стал завод. Короче, промышленный район, в котором по вечерам страшновато выходить на улицу. Было два часа дня, на звонок домофона никто не ответил. Вероятно, все на работе. Устроившись на лавочке, я немного посидела в интернете, ожидая от судьбы очередного подарка, и он явился мне в лице двух женщин с ребёнком.

— Марина Ельцова в детском саду работает, — осчастливили они меня новостью, — он за следующим домом, не пропустите.

Поблагодарив их, я прошла дом и тут же увидела забор, ограждающий детский сад. Пройдя внутрь, направилась к входной двери. За ней оказалась лестница с голубыми перилами. Упиралась она в площадку с двумя дверями. За первой слышала детский гомон, вторая вела в коридор, я прошла по нему и уткнула в следующую дверь, на ней висела табличка: заведующая Ельцова М.А.

Вокруг все веяло стародавними временами, которых я хоть и не знала, но представляла именно так. Постучав, заглянула за дверь. Женщина средних лет стояла у окна, на мой стук обернулась. Я подумала, она действительно была красива: статная, даже сейчас фигура сохранила память о стройности, хоть и немного испортилась. Красивое лицо, темные густые волосы. Но выражение лица, грустное, поникшее, портило общую картину. Старый потёртый костюм, обстановка, вид женщины — все это угнетало ту красоту, что была в ней когда-то.

Она посмотрела на меня с вопросом. Я, зайдя в кабинет, прикрыла дверь.

— Вы родительница? — спросила Ельцова.

— Нет. Я бы хотела поговорить с вами об одной женщине. Зовут её Наталья Абрамова.

Изумление, растерянность, недоверие, — все эти эмоции проскользнули на лице Марины. А ещё в её глазах мелькнул страх, почти сразу сменившийся горечью и тоской.

— Вы пришли не по адресу, — сказала женщина, наконец. Но я ей не поверила.

— Помогите мне, — пустила в ход все свои актёрские способности, — она хочет меня уничтожить. Она сломала мне жизнь.

Марина посмотрела с сомнением, я видела, колеблется, потому продолжила:

— Мы столкнулись случайно. Я оказалась ей неугодна, и меня выгнали с работы, лишили жилья, мужчина ушёл, — я врала, думая, не перебарщиваю ли, все-таки кем надо быть, чтобы такое устроить? Но Марина не удивилась, только спросила:

— Чего же вы от меня хотите?

— Я знаю, что она и вам жизнь подпортила, — я сделала несколько шагов вперёд, — чего от неё ждать? Что мне делать?

Женщина устало опустилась на стул, размышляя.

— Уезжайте, — сказала вдруг, — если она действительно вас топит, лучше уезжайте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я села на стул с другой стороны стола, приглядываясь к ней. Званцева, хоть и отозвалась о подруге не самым лучшим образом, все же так не реагировала. Что же такого сделала Наталья бедной женщине, что даже спустя столько лет она реагирует вот так?

— Расскажите мне, — сказала вкрадчиво, Марина подняла на меня взгляд, — расскажите, что случилось двадцать пять лет назад.

Удивление вперемешку со страхом.

— Откуда вы знаете? — спросила чуть слышно.

Всего лишь побывала в школе, но об этом не будем говорить.

— Вы её боитесь, я тоже боюсь, глядя на вас, ещё больше. Что она сделала вам?

Мы поиграли в гляделки. Женщина боролась с желанием поделиться, а я всеми силами пыталась показать ей: я не враг, сама в том же положении.

Наконец, она прервала паузу:

— Это случилось двадцать четыре года назад, и дело было не во мне.

— В Вите? — проявила я смекалку, Марина, бросив ещё взгляд, кивнула.

— Не думаю, что все это вам как-то поможет… Мне не хочется ворошить ту историю. И совсем не хочется, чтобы она узнала о нашем разговоре.

— Она не узнает. Обещаю.

Сама не понимаю, почему я так уперлась, наверное, поведение женщины вкупе с любопытством, но отступать не хотелось.

Марина ещё немного подумала.

— Помните, что вы обещали, — сказала, проходя к двери и закрывая её. Усевшись за стол, хмурясь, сцепила руки в замок. Мы ещё помолчали, я не торопила Марину. Вскоре она заговорила.

— Мы подружились в пятом классе. В начальной школе были в разных, потом нас перемешали. Я была красавицей, сейчас, наверное, в такое сложно поверить, — усмехнулась она, — Наташка же серая мышка, я её не замечала, пока она сама ко мне не подошла. То одно спросит, то другое, и так постоянно. Не знаю, как вышло, что мы стали подругами. Я к ней, кажется, просто привыкла, есть и есть. Но за собой таскала везде, чувствовала какую-то ответственность, что ли… Я лет до четырнадцати особо на гуляла и мальчиками не увлекалась, училась все. Из друзей только Наташка и Витя Малышев… С ним мы с детства. Наши родители на одной лестничной клетке жили, один детский сад, постоянно в гостях друг у друга, один класс… Он был в меня влюблён, если можно так сказать о мальчишке… — Марина грустно усмехнулась. — Но я всегда воспринимала его, как друга, даже брата. А он ждал меня. Когда стала встречаться с мальчишками, бегать на свидания, ждал. Признавался в любви… А в одиннадцатом классе я встретила парня и влюбилась, потеряла голову. Начался роман, бурный, и я на какое-то время выпала из жизни… В школе ничего не видела и не слышала, после бежала на свидания. Месяца два-три пробыла в эйфории, проглядев самое важное. Впервые начала что-то подозревать, когда случайно встретила Витю с Наташей около дома. Хотела к ним присоединиться, а она стала отнекиваться, что-то придумывать, потом как сказала: не видишь, мы хотим вдвоём побыть? Я аж обалдела, на Витьку смотрю, он глаза отводит. Наташка давно за ним бегала, да только он ни в какую, не нравилась она ему. Потому и удивилась ее словам. Они нервные ещё такие были, на взводе, я решила не продолжать разговор. И после этой встречи стала внимание обращать, что они всегда вместе: и в школе, и после. Выловила как-то Витьку и спрашиваю, мол, что такое, вы встречаетесь? А он мне отвечает, что-то последние месяцы тебя это не интересовало… — Марина грустно улыбнулась. — Я действительно на время забыла о друзьях, витая в облаках. Но теперь-то видела, что-то не так. Спросила его, а он сказал, что ему нужно как-то зализывать сердечные раны. Я тогда подумала, он с Наташей закрутил роман, чтобы свою любовь ко мне изжить… и решила: ему нужно время, лучше пока не трогать парня. Он, к тому же, такой дёрганный стал и хмурый. В общем, я не вмешивалась в их отношения, а зря. Потому что наступил Новый год и начался ад…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Встав, женщина прошла к окну и некоторое время молча смотрела в него. Собиралась с мыслями? Но что же такое там произошло, что её настолько трясёт? Впрочем, она же потеряла близкого друга, наверняка, винит себя и забыть не может… Марина заговорила, так же глядя в окно, я от неожиданности вздрогнула, сердце скакнуло в груди, в голове мелькнула мысль: