Ворон - Дмитрий Щербинин

Где-то совсем рядом грохнул яростный голос. Хоббит отдернулся. В воздухе тяжело что-то взвизгнуло, и там, где мгновеньем раньше была его голова, задрожала черная стрела. Не было времени оглядываться, но Хэм знал, что за ним несется тысячегласое чудище…

Хоббит взобрался на склон, метнулся среди ветвей — а над головою пролетела уже бездыханная «тысяченожка», падением своим передавила немало орков.

Но Хэма настигали — он с каждым рывком, как муха, дергающаяся в паутине, все больше увязал в ветвях. Зато орки разрубали эти кусты ятаганами; и беспрерывная их ругань, вместе с дробью сердца билась в его голове.

— Ах, я! — горестно выкрикивал он, и совершая все новые отчаянные рывки, а по щекам его катились слезы. — Вообразил себя героем, решил на вражье войско взглянуть… И никто не узнает о твоей бесславной гибели, Хэм Рытникс. А я так жить хочу!

Орки услышали эти крики, и грубый их хохот, предвещающий жуткую потеху разразился прямо за спиною Хэма, вот где-то у уха просвистел ятаган. Еще один рывок — столько сил вложил в него Хэм!

Тут хоббита схватили — он отчаянно забился, несколько раз ударил кулаками и — никуда не попал…

— Тихо ты. — раздался совсем близко мелодичный голос.

— Эллиор!

Хэм увидел эльфа, а над ним — еще два глаза, размером каждый с его голову. Под ясной, необычайно прозрачной поверхностью, как на дне девственных озер, залегали два зрачка, коричневого древесного цвета. И в зрачках этих была глубина, было таинство, была память веков. Густые мшистые брови; вместо кожи — древесная кора; на голове, тонкими зеленеющими ветвями распускались волосы. Руки были подобны двум могучим ветвям, в которых он держал, как человек держит кроликов, большого и малого — хоббита и эльфа.

— Энт! — догадался, и радостно выкрикнул Хэм.

А орки тоже увидели энта. Их хохот сменился испуганной бранью. Они стали продираться обратно к своему лагерю; толкались, падали, топтали павших. Отступающие пускали в энта стрелы, но он развернулся и стремительно зашагал прочь. Стрелы хоть попадали в него, но, не в силах пробить кору, отскакивали на землю.

— Броуроурор! — загудел энт, видно называя орков на своем тягучем языке.

Шел он так быстро, что у Хэма в ушах свистело. Остался далеко позади и вражий лагерь и овраг. Тут хоббит заметил, что ветви распахиваются перед энтом, и непроглядную плотную стеною смыкаются позади.

Отошли они уже довольно далеко, но все еще слышен был тревожный гул тысяч голосов и отчаянное шипенье.

— Ну вот, хоббит Хэм. — горько усмехнулся Эллиор. — Ростом ты совсем не велик, а растревожил все вражье войско.

— Простите меня!

— Ладно, что уж там. Ведь это себя я должен винить, за то, что позволил тебе идти…

Тут энт остановился, и его нельзя было от иных деревьев отличить, а над его головой раздался такой вопль, что у Хэма заложило в ушах. Метнулась широкая черная тень, а затем пал ток тяжелого, жаркого воздуха.

— Дракон. — только выдохнул Хэм, а энт уже устремлялся дальше.

Раздались близкие громовые раскаты; стало значительно темнее…

Энт нес их все вперед и вперед, и хоббит, любуясь его большими; такими прозрачными, а в глубине своей — такими густыми глазами, спрашивал:

— Так вы не стали на них нападать? А я то думал — всех их разметете!

— Ху-ум, ху-ум… — раздался раздумчивый глубоченный бас. — Подойти и разметать? Ху-ум, ху-ум… Я пришел из глубин того места которое зовете вы Ясным бором, но истинное имя которого также длинно, как и века, которые оно тянется к Солнцу… Ху-ум, Ху-ум… Я пришел не воевать, но проследить за численностью войска, а также за тем, куда оно направляется. Ху-ум… Войско велико; там есть и драконы, и тролли, и ползуны, и орки… Ху-ум… Понадобилось бы много энтов, чтобы управиться с ними. Нет — я только стоял и высматривал. Я бы и не вмешался, если бы не попросил ваш друг… Умм — эльф.

В это время они вышли на дорогу, и тогда увидели, что все небо к северу заполнено высокими и страшными черными бастионами. Эта туча была подобна громадной волне, готовой захлестнуть все окрест; глубины ее поблескивали бардовыми отсветами.

А над головами растянулось что-то бесцветное, призрачное — все выцвело, померкло, в густом воздухе двигались только они. Урчал толи гром, толи чудище громадное, в этой туче укрывшееся.

— Вообще-то я люблю грозу. — молвил Хэм. — Тучи, молнии — это все по мне. Но этот гром мне совсем не нравиться, а туча — и вовсе жуть; кажется — посыплются вместо дождя твари всякие… Брр…

Эллиор долго смотрел на грозные стены, потом молвил:

— Они и не свободны. Я чувствую, что сотканы они темной волей. Основной удар придется по западным землям, но и нам достанется.

Раздался голос энта:

— А что вы станете делать с этим… Бромроум!..

Тут Хэм заметил, что на пальце энта, словно на деревянном крючке, висит некто в грязных шкурах, с головой вспученной жировыми морщинами, почти лысой, с плоским, уродливым лицом. Хэм сразу понял, что — и есть это орк. Воскликнул:

— Поймали, все-таки! Вы, эльфы, все умеете. Но как?

— Да что рассказывать-то… — печально вздохнул, созерцая зловещую пелену, Эллиор. — Еще из кустов увидел, что один из орков, одурев от питья, вывалился из-под навеса. По траве я прокрался к нему…

— Какой подвиг! — восхитился Хэм. — Они, ведь, могли вас заметить…

— Вряд ли. Разве ты не заметил, что плащ, который на мне, цветом сливается с окружающим — как хамелеон; к тому же надо знать Врагов, все они, кроме павших Людей, бояться солнечного света, потому и не выглядывали из-под навесов. Я подкрался к этому орку, он зашевелился, и…

— Вы стукнули его по темени! — воскликнул Хэм.

— Вовсе нет. Я достал лепесток ацеласа — орк вдохнул и это подействовало покрепче любого удара. До сих пор очнуться не может. Тогда же я подхватил его и поволок к оврагу. Там я тебя не нашел, зато встретил энта.

— Я так обрадовался встрече с эльфом, что едва не раздавил его в своих объятиях. — пророкотало живое дерево.

— Да уж… — подтвердил эльф, и тут тревога омрачала его прекрасный лик:

— Терпеть не могу спешки, но сейчас надо торопиться. Мы придем на ваш праздник все вместе: и эльф, энт, и орк в придачу — этого, надеюсь, будет достаточно, чтобы всколыхнуть вас.

— Да уж. Более чем достаточно! — порывисто восклицал Хэм.

Сладок и крепок был сон гнома Глони в спаленке Фалко. Задумчиво и негромко урчал где-то в отдалении гром, а тут — тишина да покой;. Гному снились изумрудные и алмазные залы, потоки хрустального света, прекрасные изделия из мифрила; однако, разбужен он был самым грубым образом — на него попросту вылил ушат ледяной воды.

Гном вскричал: «Казад!» — и вскочил на ноги; еще не соображая ничего, еще видя все сквозь туманную завесу, принялся искать свой топор. Вот увидел пред собою нечто громадное, схватил это, пытаясь повалить.

— Нет — пока это еще не тролли, пока — это Тьер. — раздался мрачный голос.

Тут только Глони понял, что спросонья ухватился за ногу своего друга.

За окном еще светило солнце, пышные цветочные цвета врывались сквозь распахнутые ставни; оттуда же, во множестве доносились голоса, далекий и беззаботный хоббитский смех. А в отдалении урчал гром.

— А могли бы быть и тролли. — гудел Мьер своим медовым басом. — Во всяком случае, не будем терять времени. Эллиор с Фалко ушли, но нам за ними не угнаться — да и не надо. Наш ждет иное дело. Ведь, сдается мне — тот лесной паук не единственный. А хоббитам предстоит отступать быстро.

— Да — если они соберутся. — с треском потянулся Глони. — А что до лесных охотников?

— У них и своих дел теперь хватает, не то, чтобы просматривать заросли здесь, на восточной окраине Ясного бора…

— Для друзей хоббитов могли бы и постараться.

— Сдается мне, что на это у них просто не хватит времени. Да и не так-то просто этих паука сейчас найти. Они, ведь, от солнечного света в самые темные овраги попрятались. Но мы непременно должны их найти…

— Хорошо, кто ж спорит. — еще раз потянулся гном. — Только, перво-наперво, неплохо было бы перекусить. У этого хоббита не кладовка, а целая сокровищница.

— Возьмем с собой то, что от вчерашнего пирога осталось, на большее просто нет времени…

Через пару минут, по каменной дорожке, среди празднично сияющих на солнце холмов шли друг за дружкой двое: впереди — гном, позади — Мьер заполняющий всю эту дорожку. Вот навстречу выбежали, смеясь, хоббиты, кто-то набегу пил яблочный сок — вот они увидели идущих, и отпрянули в стороны. Яблочный сок расплескался по земле. Кто-то вскрикнул: «Оборотень!»

Глони и Мьер, оба мрачные, быстро прошли мимо. Глони говорил:

— Здесь сам воздух какой-то мирный — даже на меня подействовал — на мирный лад настроил. Стоит только взглянуть на этот солнечный сад из круглого окошка, так и мыслишь, что только и есть эта мирная жизнь. Пока смотришь и кажется, что и нет никакого врага, и не надо никуда бежать, и ничего бояться — сидеть, попивать чаек…