Спасти футболиста (ЛП) - Гудмен Рейчел

— Это было верным решением, — возразил я, надеясь, что смущение, наполнявшее мою кровь, не просочится наружу через тембр моего голоса.

— Точно. Логан никак не мог заткнуться по этому поводу. Сначала на канале Fox Sports, а потом когда добрался до дома. Он без перерыва говорил о тебе, как о опытном принимающем, который наконец становится непревзойденным лидером, — сказала она, закрывая кран и вытирая руки о полотенце. — Думаю, что это было не спонтанное решение, поэтому, что изменилось, Крис? Я предполагаю, что это как-то связано с красивой блондинкой из местного приюта для собак, которая имеет иммунитет против твоих чар.

Мне хотелось не обращать внимание на намеки Гвен по поводу того, что Хейзел имела какое-то отношение к тому, что я чувствовал себя более слаженно с линией защиты на игре прошлым вечером, но прямо сейчас я на полном серьезе обдумывал ее слова, размышляя над тем, что принял на вооружение комментарий Хейзел по поводу того, кто лает громче всех, и применил все это к своим действиям на поле, даже не осознавая этого. Поэтому я задумался о том, что еще изменилось во мне под ее влиянием. Гвен не ошибалась, когда спросила меня, почему я был обеспокоен тем, что она не позвонила мне, когда у нее были проблемы с машиной. Пару недель назад я бы даже не придал этому какого-то значения, но теперь…

— О, Хейзел — это та, с которой ты работаешь волонтером? Это хорошо, что у вас есть общие интересы, — добавила моя мама, как будто я по собственному желанию подписался под то, чтобы выгребать дерьмо в «Неизбежном Спасении».

— Нет, она владеет приютом, мама. И вообще, Хейзел не хочет иметь со мной никаких дел, — сказал я, пожалев о том, что не могу забрать свою последнюю фразу обратно. Без сомнения, моя мама и Гвен вцепятся в эту фразу точно также, как Вафля цепляется за мою ногу, когда хочет получить угощение.

Конечно же Гвен спросила.

— Что ты натворил?

— Почему ты считаешь виноватым только меня? — спросил я.

Она подняла бровь, подтверждая то, что мне следовало держать свой рот на замке, в тот момент на стойке зазвонил стационарный телефон. Наша мама извинилась, удаляясь в гостиную, чтобы ответить на звонок. Когда я снова обратился Гвен, она по-прежнему смотрела на меня, ожидая ответа.

— Ладно, хорошо, я облажался, — сказал я, запуская пальцы в волосы. — Но я предпочел бы не вдаваться в подробности.

— Достаточно честно. Как ты собираешься решить это? — Гвен собрала продукты, которые принесла с собой, и подошла к кухонному уголку, высыпая еду из своих рук в плетеную корзину на столе.

Я растерянно поднял руки.

— Держаться от нее подальше и постараться не злить ее?

— Это самое лучшее, что ты смог придумать? — спросила она, на ее лице одновременно отразилось раздражение и изумление. — Это не похоже на тебя — ты не сдаешься так просто. Тебе нравится Хейзел или нет?

Гвен была права. Я не был из тех, кто отступал перед лицом противника. При условии конечно, что результат стоил затрачиваемых усилий. Вопрос на миллион: стоила ли Хейзел борьбы ради… для того, чтобы меняться? Потому что именно это и требовалось для того, чтобы завоевать ее расположение. Никакие легкомысленные поступки не произведут на нее впечатление. Если я хотел изменить мнение Хейзел о себе, то мне придется копнуть глубже, показать ей романтические прелюдии и красивые жесты, которые она просто не сможет проигнорировать. Я никогда не прилагал подобных усилий ради женщины, и я был не настолько глуп, чтобы верить в то, что само следование этой идее ничего не значит. Что она ничего для меня не значит. Но если бы я открыл эту тетрадь с заданиями, то стал бы выкладываться на все сто процентов.

— Ну, так что, Крис? — спросила Гвен, глядя на меня так, будто я слишком медленно думал.

— Да, она мне нравится, — сказал я без колебаний. Мне нравилось, как зеленые глаза Хейзел загорались, когда она смеялась; нравилось, как оживлялся ее голос каждый раз, когда она рассказывала о том, сколько собак было ею спасено; а еще нравилось, как она бросала мне вызов в том, что я мог быть больше чем просто плейбоем, широкоплечим принимающим, по которому пускали слюни фанаты и пресса. Мне нравилось в ней все, даже россыпь веснушек на носу. Сейчас мне нужно было доказать, что она могла чувствовать тоже самое по отношению ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На лице моей сестры появилась улыбка.

— Тогда пришло время сделать то, что ты умеешь делать лучше всего.

— И что же это? — спросил я.

— Шок, трепет и очарование, ФИГДЖЕМ, — сказала Гвен. — Шок, трепет и очарование.

***

Несколько часов спустя вооруженный и готовый к бою, я пританцовывал в приюте «Неизбежное Спасение» в поисках Хейзел. Я обнаружил ее в зоне реабилитации, на четвереньках перед конурой Оливки, она, используя успокаивающий, нежный голос и нейлоновую палочку, пыталась выманить Оливку из-под кроватки. Песня «Отпусти» из мультфильма «Холодное сердце» доносилась из динамиков, и я думал сказать ли Хейзел о том, что возможно ей нужно было последовать совету из песни, судя по тому, что успехов она не добилась.

— Оливка, вчера ты обожала эту игрушку. Ты жевала ее часами, так в чем же дело? — спросила Хейзел, засовывая руку еще глубже под кроватку. Оливка отползла ближе к стене, поджав хвостик под ноги.

Я прислонился рядом с открытой дверью конуры, я старался, но мне совершенно не удавалось не смотреть на то, как задница Хейзел двигалась то вверх, то вниз.

— Думал, ты знаешь, что Оливка строго следует протоколу приятелей — она и на дюйм не сдвинется, без поощрительного подарка.

Хейзел вздрогнула от звука моего голоса, ударившись лбом о металлический каркас кроватки Оливки. Глядя на нее, меня пронзило чувство вины, но потом Хейзел села на пятки, сдув пряди волос со своих глаз, и я рассмеялся от убийственного выражения ее лица. Я не мог ничего поделать с этим. Она была такой красивой, когда злилась.

— Как насчет того, чтобы попробовать вот это? — спросил я, протягивая ей контейнер с печеньем, которое помогла мне испечь Гвен.

— А это что такое? — Хейзел подняла крышку и критично посмотрела на печенюшки, как будто это могло отравить ее.

Я пожал плечами и зацепил большие пальцы за петли на штанах.

— Угощение, которым могут насладиться и люди, и собаки.

— Это твоя жалкая попытка принести извинение за благотворительный вечер? — спросила она.

— Не-а. Я произнес свои жалкие извинения в нашу последнюю встречу. Я перехожу к плану B.

— Правда? И что же это?

— Ухаживаю за тобой, Хейзел Грант, — произнося эти слова вслух, я расслышал убежденность в собственном тоне, от чего я только утвердился в своем ранее принятом убеждении в том, что Хейзел абсолютно точно стоила всех этих усилий.

Она покачала головой и посмотрела на меня так, как если бы я был настолько же привлекательным, как и дворняжка с глистами.

— Это не сработает, Лалонд.

— Это мы еще посмотрим, — сказал я, а потом начал насвистывать, подпевая Эльзе.

Когда мой свист перешел в пение, маленький черный нос Оливки показался из-под рамы кроватки, за ним последовали ее большие коричневые глаза, ее хвост стучал по полу.

Хейзел фыркнула от возмущения.

— Оставлю это тебе, тому, чей голос могла полюбить только собака.

Я ухмыльнулся той невыносимой улыбкой, которую Хейзел якобы ненавидела. Ну что же, все это обещает быть весьма интересным.

Глава 10

ХЕЙЗЕЛ

С побелевшими костяшками пальцев я ехала по трассе I-25 по направлению к приюту, движение было перегружено из-за аварии, которая произошла впереди, транспорт еле двигался, и еще усиливалась метель, мои нервы и терпение растворялись быстрее, чем зажженный динамит. Поэтому, когда зазвонил мой сотовый телефон, яростно жужжащий в подстаканнике в центре приборной панели, я подпрыгнула и чуть не врезалась в автомобиль справа от меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})