Последний рубеж - Андрей Ливадный

– Могу я спросить зачем? Эти "андроиды" хорошо копают землю, прислуживают за столом, некоторые могут ремонтировать другие машины.

– На Сауде есть другой вид. Я побоялся брать их с собой. Они умеют воевать и беспрекословно исполняют любой приказ. Если захваченные механизмы будут послушны моей воле и при этом смогут не только копать землю, но и носить оружие, я создам из них иную армию. Нужно добыть необходимую информацию. Ты понимаешь меня, Юсуф?

– Да, эмир. Я понимаю. Но истинные воины могут взбунтоваться, узнав, что им предпочли механических детей шайтана.

– А вот это уже не твоя забота, Джалгет. Найди мне необходимые сведения, а устройством армии я займусь сам. Все останутся довольны, ничья родовая честь не пострадает.

Рашид был близок в своих рассуждениях к истине.

Он, не смотря на имплантированные знания, не мог постичь всех тонкостей кибернетических систем, высокие технологии по-прежнему оставались для него загадкой, зловещей тайной, но Аль Кемран обладал одним преимуществом: он всеми силами старался побороть свой инстинктивный страх и жаждал власти. Неограниченной власти над попавшими в его руки машинами.

В нем шла постоянная борьба между брезжащим на горизонте сознания миром хай-тек и теми верованиями, что он унаследовал от предков.

Теперь, встав на путь великого завоевания, он должен был решить внутреннюю дилемму, устранить губительную двойственность восприятия.

Но что могло позволить вчерашнему кочевнику шагнуть через пропасть, равную целому тысячелетию прогресса?

При всем желании, учитывая незаурядную волю Рашида, его бесстрашие, он не смог бы понять ни принципов конструирования механизмов, ни основ их программирования.

Он невольно трепетал перед силой, готовой подчиниться ему, он физически ощущал неимоверную мощь огромных кораблей, способных преодолевать бездну пространства, появляясь подле звезд, вокруг которых обращались планеты, призванные стать основой новой империи, его Халифата!

Однако хоть Рашид и не слышал о колоссе на глиняных ногах, интуитивно он опасался возникновения именно такой ситуации, когда захваченные территории фактически начнут выходить из-под его власти. Нет. Он желал завоевать весь мир, всю Вселенную и сжать созданную империю в железном кулаке собственной воли, чтобы никто не смел даже помыслить о сопротивлении.

Зураб Рахманов совершил великое зло.

Заботясь о личном благополучии, мечтая создать утопию из нескольких миров скопления Ширана, он перешагнул границу дозволенного, применил технологии насильственного обучения к людям, сознание которых отторгало часть знаний, подменяя их суевериями, по сути, он вложил современное оружие в руки беспощадных бойцов, привыкших решать любую проблему с позиции силы.

Действия адмирала Рахманова проторили дорогу в Обитаемую Галактику для людей, поступки которых по-прежнему мотивировались на уровне племенных междоусобиц, и вот наиболее сильные попрали слабых и теперь стояли на пороге принятия жуткого решения – вкусив от первой победы, не поняв, но ощутив неимоверную мощь боевых кораблей, осознав, что могут убивать и властвовать, если сумеют получить неограниченную власть над разнообразными "демонами", такие как Рашид или Юсуф уже были морально готовы продать свои души той силе, что едва не уничтожила человечество.

Беда заключалась еще и в том, что технологии, выработанные в ходе Галактической войны, не препятствовали их замыслам. Модули "Одиночка", способные принимать сознание человека, обучаться на основе сканирования биологических нейросетей, вполне могли стать кибернетическими копиями Аль Кемрана или Джалгета.

Такой оборот событий означал лишь одно – реанимацию прошлого, в самом наихудшем, беспощадном варианте развития событий.

Рашид все еще мучительно размышлял над создавшимся положением, когда Джалгет привел в рубку управления одного из пленников.

Ганианец оказался совсем молодым, лет двадцати не больше. На воина не похож, лицом и сложением – полукровка.

– Он признался, что прошел нужную нам подготовку и умеет обращаться с любыми машинами, – Юсуф толкнул пленника в спину, и тот едва не разбил себе голову о выступ переборки.

– Остынь, Джалгет. Развяжи ему руки.

Когда приказание было исполнено, Рашид указал взглядом на пустующее кресло и спросил:

– Ты молод для воина. Кто твой отец?

– Моим отцом был главный инженер всех военно-технических баз планеты Ганио, – с трудом шевеля разбитыми губами, ответил тот.

– Твое имя?

– Ашбек. Так назвала меня мать.

– Скажи, Ашбек, ты действительно можешь раскрыть нам тайны кибернетических систем? Или ты солгал, чтобы прекратить пытку? – Рашида смущал возраст пленника. В его годы можно стать хорошо проявившим себя воином, но путь мудрости долог, это удел старцев.

– Я знаю о машинах почти все, – Ашбек облизал начавшие кровоточить губы. Увидев это, Рашид поморщился, протянув ему кусок материи.

– Вытрись. Сейчас принесут еду и напитки. Ты расскажешь мне, как повелевать механическими созданиями?

Ашбек затравленно осмотрелся.

Бежать некуда. Помещение имеет только один вход, подле которого, усмехаясь, застыл этот садист, Юсуф.

В отличие от других воинов, плененных на Ганио, Ашбек не принадлежал ни к одному из кланов. Он родился и вырос на военной базе, там же получил образование, а затем и специальность. Выбор профессии казался очевиден и не вызывал сомнений. Ашбек с малых лет имел дело с компьютерами, сначала это являлось забавой, увлекательным времяпровождением, спасением от скуки и злых, драчливых сверстников, затем, заметив склонность сына к миру электроники, отец, постоянно проживающий на Ганио, решил, что из Ашбека выйдет толковый кибернетик, – так в десятилетнем возрасте, в самый разгар Первой Галактической, Ашбек после имплантации базовых знаний попал в планетарные ремонтные доки, где ему пришлось обучаться на практике, постепенно превращаясь в специалиста широкого профиля. Война не оставляла выбора, ему приходилось ремонтировать и отлаживать кибернетические сети не только отдельных механизмов, но и огромных космических кораблей.

Впрочем, Ашбек никогда не жаловался на свою судьбу. Он охотно занимался любым делом, на практике постигая азы настоящего мастерства, и к двадцати годам уже мог разобраться с большинством серьезных неполадок, возникающих у различных типов и модификаций кибернетических устройств. На базе Ашбека уважали, и это позволяло ему сохранять независимость даже после того, как умерла мать, а отец не вернулся на Ганио после очередной командировки.

Жизнь продолжалась, к нему приходили мужчины кланов, с просьбами отремонтировать тот или иной механизм, Ашбек не отказывал никому, и вскоре, поняв, что война окончилась, а созданная Альянсом инфраструктура понемногу начинает приходить в упадок, разворовываться местными жителями, он, воспользовавшись моментом, самовольно занял один из ремонтных боксов, где собрал нужное оборудование и открыл собственную мастерскую.

Его жизнь понемногу начала складываться, он становился известным и уважаемым человеком, не смотря на свое сомнительное происхождение и молодость. За два десятилетия присутсвия на планете тайных ремонтно-технических баз Земного Альянса, ганианцы привыкли к обилию техники, существенно облегчавшей их быт, и не желали расставаться со своими машинами из-за незначительных поломок, поэтому знания Ашбека всегда были востребованы, и молодой компьютерный техник начал привыкать к своему привилегированному положению и спокойному, безбедному существованию.

Так было до рокового утра, когда на Ганио, при явном предательстве со стороны Клана Джамарфат, обрушилась эта дикая, полоумная орда кочевников, каким-то чудом сумевшая добыть коды управления штурмовыми носителями и базирующимися в ангарах "Нибелунгов" серв-машинами.

Ашбек откровенно не мог понять этих людей.

Его просто пугала смесь диких нравов и непонятно откуда взявшихся обрывочных знаний, которые демонстрировали воины Звездного Халифата (так называли себя люди Аль Кемрана).

Что мне делать теперь? – мучительно размышлял Ашбек, пока бытовой андроид, несносно визжа скверно отлаженными сервомоторами, сервировал стол. В данный момент помышлять о каком-то сопротивлении было бессмысленно. Да и не хватит у него смелости. Сейчас Ашбеку почему-то особенно ярко вспомнилось детство, когда выйти за пределы военно-космической базы означало для него быть избитым и обобранным своими же сверстниками из числа чумазых, драчливых мальчишек, которым он не мог дать достойного отпора.

Глядя на ужасные (с его точки зрения) варварские блюда, состоящие из кусков мяса, зажаренных на костре, воняющих дымом и местами сочащихся кровью, он внутренне содрогался, воображение, простимулированное бессонной ночью и изощренными пытками, рисовало абсолютно безрадостные картины.