Воин мочика - Лин Гамильтон

— Сеньора Маккримон! — воскликнул он, расплываясь в улыбке. — Какая честь!

Благоразумно соблюдая безопасную дистанцию, я спросила, нельзя ли отправить факс.

— Консуэло, — распорядился Монтеро, — подай сеньоре Маккримон чего-нибудь прохладительного. Садитесь.

Он показал мне на кресло, а Консуэло — я решила, что эта бедняжка его жена, — принесла мне «Инка-Колу», напиток, весьма популярный в Перу, но мне лично напомнивший жидкую жевательную резинку. Мне хватило и одного глотка! Чтобы прикрыть эту неучтивость, я спросила сеньора Монтеро, нельзя ли мне, пока он будет отправлять факс, быстренько осмотреть его фабрику.

— Ну конечно! — Монтеро показал на дверь за его столом. Консуэло провела меня туда.

За дверью оказался довольно большой рабочий цех. Человек двадцать рабочих на миг оторвались от дела и уставились на меня. Стандартное индустриальное помещение: очень высокие потолки, массивные балки, жалюзи на окнах раскрыты для лучшего освещения и вентиляции. Вентиляция тут и впрямь остро требовалась: в углу справа от меня пылала здоровенная печь для обжига. Двери по обеим сторонам от нее были распахнуты настежь, чтобы в цеху стало хоть чуть-чуть прохладнее.

Одну половину цеха занимали длинные низкие столы, за которыми рабочие — среди них и совсем молоденькие девушки, — расписывали предназначенные для обжига горшки и вазы. Слева, в самом конце комнаты, стоял чертежный стол, за которым трудился мужчина среднего возраста.

Теперь, наконец-то попав сюда, я поняла, что и сама толком не знала, что именно собираюсь осматривать. Еще в Нью-Йорке, в том кафе при музее, я пришла к выводу, что в Кампина-Вьеха были найдены некие работы мочика, которые вывезли из страны под видом копий. В городе была всего одна подобная фабрика — и вот я на нее попала. А дальше-то что? Я поспешно огляделась, не бросится ли в глаза что-нибудь подозрительное вроде запертых дверей, больших ящиков или станков, которыми можно было бы прикрыть потайной люк в полу — словом, что-то, выдающее ход в спрятанную комнату. Однако ничего такого я там не обнаружила. Помимо двух здоровенных, гаражного типа, ворот по бокам от печи в цех вели три двери: одна, сзади, была открыта, чтобы лучше проветривалось — от печи шел сильный жар, вторая — та, через которую я сюда вошла, и третья — в санузел.

Склад, располагавшийся близ печи, ничем не был отгорожен от самого цеха. На металлических стеллажах выстроились ряды всевозможных керамических изделий. На одном стояли абсолютно одинаковые рыбы, на другом — фигурки воинов мочика, на прочих — растения, животные и так далее на разных стадиях изготовления. Вещицы из еще необсохшей глины размещались ближе всего к печи, далее шли уже разрисованные, но еще не законченные, и, наконец, место, где упаковывали в тару готовую продукцию. По роду работы мне приходилось посещать подобные цеха, и этот выглядел совершенно нормально.

Я быстро выглянула наружу через открытые двери. Слева, ярдах в пятистах, виднелись четыре полуразрушенные стены — развалины старого здания. Быть может, когда-то там находился склад, быть может, еще что-нибудь, однако сейчас оно было абсолютно бесполезно.

Вскоре нас с Консуэло догнал Монтеро собственной персоной. Он шуганул жену и сам взялся выполнять обязанности гида. Оказалось, он великолепно разбирается в керамике работы мочика и способах ее производства. Он поведал мне, что мочика первыми в мире начали использовать формы, что у самых распространенных типов сосудов мочика были носики в форме стремени, и что по длине и типу этого самого носика легко определить точный возраст кувшина, особенно из южной части империи мочика.

Также Монтеро с откровенной гордостью подробно рассказывал, как работает его предприятие.

— Это вот точка отсчета, — произнес он, останавливаясь возле чертежника, которого представил как Энтони. — Антонио делает эскизы по фотографиям подлинных изделий и рисует форму для заготовок. Видите, сейчас он изображает кубок со сценами охоты на оленей. Вон там, — фабрикант перешел к новому месту, — делаются сами формы, а здесь, — он широким жестом обвел весь цех, — сидят художники, раскрашивающие глиняные заготовки в соответствии с рисунком.

— Я очень горжусь своими рабочими, — продолжал он. — Великолепные мастера. Взгляните поподробнее на эту вот вазу в форме рыбы. — Раскрашивающая ее молоденькая женщина застенчиво улыбнулась. — Кое-что мы делаем простенько и недорого, специально для туристов, но в других случаях, как сейчас вот, наши творения не просто обычные копии — нет, скорее, самые настоящие вещи в стиле мочика. Настоящие произведения искусства. Согласны?

Я была абсолютно согласна, что и сказала. У Карлоса и в самом деле работали потрясающе талантливые художники. Следить, как под мягкими касаниями кисти оживают замысловатые изображения, было чистейшим удовольствием, хотя я и любовалась этим зрелищем при самых что ни на есть неподходящих обстоятельствах.

— А реплики вы делаете, сеньор Монтеро? — поинтересовалась я. — Точные копии керамики мочика?

— Вы имеете в виду такие, которые готовят по древним технологиям? — уточнил он. — Нет, нам более по вкусу электропечь. — Он улыбнулся. — На самом деле, мы не можем позволить себе изготовлять реплики. На них ничего не заработаешь, уж слишком трудоемкое и дорогостоящее занятие.

Не переставая трещать, Монтеро провел меня по всему цеху. Показал, где пакуют готовый товар, похвастался, что его продукцию покупают даже иные музеи. Для меня все это стало настоящим откровением — не столько сама технология мочика, про нее мне уже довольно рассказал Ральф, а то, что Карлос так хорошо разбирался во всем этом и так явно гордился своей фабрикой. Сначала по его поведению я предположила, что имею дело с полным невежей, однако он вовсе таковым не был. Да, куда более сложная личность, чем я думала.

Но под конец он, разумеется, снова все испортил, плотоядно сжав меня в объятиях. Кажется, я уже начала привыкать к его манере обращения с противоположным полом: хладнокровно высвободилась и пожелала всего хорошего.

Выйдя из цеха, я наскоро заглянула в магазинчик при фабрике. Точно такой же, как все его собратья: заваленные готовой продукцией стеллажи, две стойки, кругом сплошной беспорядок. Как и в самом цехе — ничего подозрительного.

В тот вечер Хильда Швенген, по своему обыкновению, исчезла почти сразу же, как подали ужин, и более уже не показывалась. Лучо тенью рыскал по всему дому — подозреваю, в поисках оружия. Чуть раньше я застала его в лаборатории, он рылся в ящиках. После того как все разошлись по комнатам, я, как обычно, услышала приглушенный звук голосов, стук парадной двери, тихий скрип двери на втором этаже.

Я снова и снова перебирала в памяти подробности сегодняшнего визита в «Параисо». Вроде бы там все в порядке. Никаких потайных кладовых для хранения бесценных изделий мочика. Хотя, конечно, их вполне могли доставлять в последний момент и просто вкладывать в готовящиеся к отправке ящики. Но дальше-то что? Как их вывозили из страны? Мне и самой неоднократно приходилось отправлять посылки в другие страны. Пожалуй, при желании можно было бы всунуть в какой-нибудь укромный угол и нелегальный товар. Но все равно это было сопряжено с немалым риском, причем как в стране отправителя, так и в стране получателя. Ящер, конечно, был таможенным агентом. Но не мог же он лично проверять все до единого ящики из «Параисо». Может, еще один сообщник, работник музейного магазина, поджидал ценный груз и незаметно вытаскивал его? Интересно, очень ли сложно организовать такую цепочку? Мне лично казалось, что сложно. И в таком случае — почему эти вещицы в конце концов оказались на аукционе у «Молсворта и Кокса»?

Похоже, все-таки «Параисо» тут ни при чем. Но тогда единственным подозреваемым становилась та самая археологическая экспедиция, в которой я работала. Я тотчас решила, что надо получше разузнать, что же творится на гасиенде Гаруа. С виду все обитатели гасиенды производили впечатление дружного и спокойного коллектива. Однако на самом деле меж ними существовало скрытое напряжение. Я безошибочно чувствовала, что Хильда недолюбливает Трейси, но причин этой неприязни не знала. Кроме того, Ральф был по уши влюблен в Трейси, но молодая девушка крутила роман со Стивом, о чем Ральф просто не мог не знать. Является ли все происходящее просто-напросто обычной мыльной оперой, результатом того, что небольшая группка людей слишком много времени проводит вдали от дома, варясь в собственном соку? Или же тут кроется нечто большее?

Да еще тот полуночный гость. Не его ли я видела тогда в арке, или человека из павильона можно считать еще одной загадкой гасиенды? Я пришла к выводу, что решать эту проблему следует сразу с двух направлений: во-первых, вернуться в «Параисо» тайком, когда здесь никого не будет, а во-вторых, побольше разузнать об экспедиции. Пришел черед нам со Стивом поговорить по душам.