Воин мочика - Лин Гамильтон

На мужской половине покоям Хильды соответствовала комната Стива Нила. Следом шла комната Ральфа, а дальше — гостевая, где останавливались заезжие ученые. По словам Трейси, довольно часто на гасиенде бывал с визитами некий Рикардо Рамос, перуанский археолог, друг и коллега Стива.

В распоряжении Хильды и Стива было по собственной ванной комнате, мы же, простые смертные, получили по маленькой ванной с туалетом и раковиной на двоих — у меня, например, совместно с Трейси. В задней части второго этажа располагались общие душевые: женская справа, мужская слева.

— Гасиенду построили в конце восьмидесятых годов девятнадцатого века, — сообщила Трейси в ответ на мой вопрос. — Она принадлежала зажиточной семье. Говорят, тут, во дворе, устраивали совершенно потрясающие приемы. Но вода ушла, и дом стоял заброшенный, пока лет тридцать тому назад кто-то не открыл здесь гостиницу. Она тоже быстро прогорела, уж больно изолированно располагалась, так что владелец обанкротился.

— А кто теперь хозяин гасиенды? — спросила я.

— Карлос Монтеро, — молодая женщина состроила гримасу. — Ужасный тип. Старый козел. У его отца была закладная на землю, и после банкротства она им и отошла. Вы скоро и сами познакомитесь с Карлосом, может, даже раньше, чем вам хотелось бы. Ему нравится стоять над душой, когда мы работаем. Но сегодня вам повезло. Он уехал в Трухильо, так что вечером его здесь не будет.

Пока Трейси рассказывала, я распаковывала Ребеккину туристическую сумку, выкладывая вещи на кровать.

— Не очень-то вы много всего привезли, — с сомнением в голосе протянула Трейси, разглядывая жалкую кучку моих пожитков.

И что я могла сказать? Что нахожусь в бегах, живу под чужим именем и ношу чужую одежду?

— Да вот. До последней минуты не знала, еду ли, так что даже собраться толком не успела, — жалко пробормотала я и добавила, заглянув в крохотный шкаф: — Впрочем, тут все равно, кажется, ничего не развесишь.

— Ох! — покаянно сказала Трейси. — Это потому, что я утащила все вешалки. Я привезла более чем достаточно одежды на нас двоих. Могу одолжить вам что-нибудь из моего барахла, у меня его завались. Идемте ко мне, посмотрим.

Я любезно улыбнулась, хотя было совершенно очевидно, что я на добрых двадцать фунтов тяжелее ее, так что мне все равно ничего не подойдет. Однако в одном отношении моя соседка оказалась права: она и в самом деле привезла кучу вещей — не то что на двоих, на целую армию хватит. Ее комната ломилась от одежды, обуви, фотографий, чучел разных животных и всевозможных безделушек.

— Я очень люблю свою работу, — сказала она, заметив, как я оглядываюсь. — Но терпеть не могу находиться вдали от дома, поэтому всегда беру с собой побольше всего, чтобы чувствовать себя, как дома. Я так скучаю по маме и отчиму, и всем друзьям, и моему приятелю Джеми. — Она по очереди демонстрировала мне фотографии каждого из упомянутых лиц. — Звоню домой раз в неделю, а то и два. Я даже по машине своей скучаю.

Она протянула мне фотографию и машины. Еще бы! А кто бы по такой не скучал? «Сааб» с открывающимся верхом. Будь у меня деньги на такую машину, я бы тоже по ней очень скучала. Итак, у Стива поистине необыкновенная аспирантка: красивая, умная и, судя по всему, богатая. И, что всего удивительней, при этом не избалованная и не испорченная.

— Вот, берите вешалки. — Она швырнула часть одежды на кровать.

Снизу донесся зычный голос Стива. Мы выглянули в коридор. Стив сзывал всех вниз, в гостиную, на коктейль.

Хильда Швенген оказалась уже там — сидела в неудобном с виду кресле прямо, точно кол проглотила. Вокруг витали клубы дыма от сигареты, которую она сжимала длинными изящными пальцами. На столике рядом с ней стоял большой бокал — по-моему, чистый скотч, даже без воды. Когда я вошла, она не удосужилась встать, — честно говоря, даже не наклонилась вперед, когда нас с ней представляли друг другу. Лишь протянула мне руку: ладонью вниз. Мне даже на секунду пришла в голову шальная мысль, будто она ждет, что я сейчас эту руку поцелую. Должно быть, подумала я, Хильда Швенген слишком свято уверовала в собственную значимость: как же, живая легенда, высшая жрица перуанской археологии. Она была высокой и очень худой, с длинной шеей и аристократическими скулами, одета в желтовато-белую полотняную рубашку и брюки с серебристым поясом. Серебристо-серые, седые волосы спадали на спину, собранные свободным хвостом.

— Добро пожаловать в гасиенду Гаруа, в нашу маленькую экспедицию, — сказала она мне милостиво, однако голос ее загрубел и охрип от миллионов выкуренных сигарет. — Насколько я поняла, не успели вы появиться, Лучо наставил на вас пушку? Должна извиниться за поведение своего персонала. Наверное, вы очень напугались.

— И впрямь, волнующее вышло начало работы, — согласилась я.

Все засмеялись, а рядом со мной вырос Стив с бутылкой виски в руках.

Вечер начался. Все участники экспедиции набились в маленькую комнатку, болтая о событиях дня, и о том, что они нашли и чего не нашли. Я познакомилась с Пабло Вела, старшим рабочим, славным молодым человеком довольно хрупкого сложения, зато с наметившимися очаровательными усиками. Он сказал, что вообще-то живет в городе, но каждый вечер приезжает в гасиенду поужинать и обсудить планы на завтра.

— Здесь кормят лучше, чем дома, — засмеялся он.

В честь моего прибытия студенты, жившие в городе и обычно питающиеся там же, тоже получили приглашение на обед: Алан, Сюзи, Дженет и Роберт из южнокалифорнийского университета, Джордж, Дэвид и Фред из техасского. Не хватало одного только Лучо, который предпочел остаться на страже — верно, готовился к тяготам жизни борца за свободу. От кого или чего он нас охранял, никто и словом не обмолвился.

Хотя народу было полно и в виски тоже недостатка не ощущалось, однако сам ритуал вечерних коктейлей остался в тот вечер, как и во все последующие, скорее ритуалом. Не тактам много и пили. Зато всем нашлось, о чем поговорить с Хильдой. Сидя все в том же кресле с бокалом скотча в руке, она по очереди выслушивала почтительных подчиненных. Всех — кроме Трейси. Я обратила внимание на то, что молодая женщина старалась держаться от живой легенды как можно дальше, что в таком небольшом помещении было делом нелегким.

В дверях показалась Инес. Мы пошли обедать. И что это был за обед! Сперва — пряная кукуруза и очень вкусный картофельный суп, который Инес разливала из стоящей на боковом столике зеленой супницы. Потом — огромное блюдо с рыбой, как мне сказали, разновидностью морского окуня, в соусе из грецких орехов, а на гарнир — ломтики авокадо, маринованные овощи и картофельные ломтики в каком-то соусе, который я не узнала, зато возлюбила с первого же мгновения. Все присутствующие с жаром накинулись на еду, одна лишь Хильда Швенген рассеянно гоняла кусочки по тарелке и то и дело прихлебывала виски. Несколько раз я замечала, как она поглядывает через стол в сторону Трейси, которая оживленно беседовала с Пабло и Стивом. И что-то в этом взгляде заставило меня призадуматься. Интерпретировать его я не смогла, но сразу же поняла: дружеских чувств там и близко не лежало. Возможно, ревность? Трейси явно принадлежала к числу юных особ, которые способны в ком хочешь пробудить ревность и зависть, если бы не то, что сама она, на мой взгляд, держалась дружественно и естественно. Впрочем, я-то ведь только приехала, очень может быть, Хильда знает что-то, чего не знаю я. Ральф тоже с Трейси буквально глаз не сводил, подтвердив мое первоначальное подозрение, что он влюблен по уши.

Как бы там ни было, но буквально через несколько минут после начала обеда Хильда поднялась со своего места и, оставив почти нетронутую еду на тарелке, покинула столовую, на ходу ловко прихватив почти полную бутылку скотча с бокового столика. Я слышала, как шаги ее медленно удаляются вверх по лестнице, а затем по галерее по направлению к ее комнате.

На несколько мгновений в столовой воцарилась тишина. Первой заговорила Трейси.

— Инес, — произнесла она, — пожалуйста, отнесите поднос наверх доктору Швенген, хорошо?

— Она никогда ничего не ест, — возразила кухарка.

— Знаю, — тихо сказала Трейси, — но вы все равно отнесите.

Если Хильда ничего не ест, много теряет, подумала я, видя, как в столовую продолжают поступать все новые и новые великолепные блюда. Потом Трейси тоже вышла, и я уже всерьез озадачилась, что это тут такое происходит, но через несколько минут молодая женщина вернулась, пряча что-то за спиной.

— Я приберегала их для какого-нибудь особого случая и, думаю; приезд Ребекки и ее чудесное избавление от смерти от рук непримиримого борца за свободу Лучо как раз подходит под «особые случаи». Вот! — И она гордо вытащила из-за спины три бутылки отличного вина. Ну разве можно такую не любить? Судя по общему хору восторженных голосов, все разделяли мое мнение. Беседа сделалась еще оживленнее, а шума в комнате значительно поприбавилось. У каждого нашлось в запасе какое-нибудь археологическое приключение, достойное того, чтобы поведать во всеуслышание, и каждое новое было захватывающей и невероятнее предыдущего. Стив с Трейси хвастались, как их исследования помогали полиции раскрывать давние преступления. Пабло расписывал, как местные жители злятся, что тут ведутся раскопки, — ведь это лишает их старинного промысла: незаконной торговли древностями. Студенты наперебой рассказывали, в каких примитивных условиях им порой приходится жить.