Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948 - Ицхак Арад

Первым пунктом для "экономической акции" мы выбрали ферму литовца, в семи километрах от леса Царклишки в сторону Свинцяна. Мы вышли туда группой в восемь человек, надо ведь было нести продукты. Псы встретили нас громким лаем. Мы окружили дом и постучали в дверь. Сначала не было никакого ответа. Мы знали, что хозяева проснулись, но делают вид, что не слышат стука. Борис, который командовал акцией и обладал отличным русским акцентом, сообщил громким голосом, что мы советские партизаны, и если дверь не будет немедленно открыта, мы ее вышибем. В доме зажегся фонарь, послышались шаги, и дверь открылась. Борис, Исраэль Вольфсон и я вошли внутрь, все трое не были похожи на евреев и старались скрыть этот факт. Мы знали: если хозяева нас вычислят, немедленно сообщат властям. Если же определят нас как советских партизан, есть шанс, что не сообщат, боясь возмездия, а также из расчета, что советская власть вернется, и они получат по заслугам за доносительство.

Мы сообщили хозяину, что пришли за продуктами для нашего подразделения. Собрали всех членов семьи в одной комнате. Израиль остался их охранять. При обыске дома и остальных построек мы нашли огромное количество продовольствия, гораздо больше, чем могли унести с собой. Уходя, предупредили хозяина: не дай Бог ему донести о нас властям. С первыми лучами рассвета мы уже были в лесу. Первая наша "экономическая акция" под угрозой оружия и в достаточном отдалении от лагеря удалась сверх меры. И этот успех повысил наше настроение.

Приближался праздник Песах 1943 года. Решили его отпраздновать, привели двух наших девушек из гетто Свинцяна, которые принесли нечто, подобное маце. Вечером зажгли небольшой костер, сидели вокруг него. Я начал петь, и все меня поддержали. Пели пасхальные песнопения и еврейские народные песни, которые вернули мои мысли к дому, к родителям, к сестре, к пасхальному седеру в прошлом, когда я, самый маленький в семье, задаю вопросы — "Ма ништана?" — "Что изменилось?.." Очень многое изменилось в эту ночь Песаха 1943 года в сравнении с такими ночами в довоенное время: еврейский мир разрушен, культура его в развалинах, вокруг свирепствует вражда, оставшиеся в живых существуют в рабстве гетто и концентрационных лагерях, совсем небольшое число скрывается в лесах, борясь за свое существование. Я отбросил эти мысли, как и все остальные мои товарищи. Мы пели и затем рассказывали всякие истории и анекдоты.

В один из дней Шимка вернулся от своего знакомого поляка-фермера и принес ошеломляющую новость, которую поймал по радио друг фермера по подпольному польскому радио "Комета": в Варшавском гетто вспыхнуло восстание евреев. Вот уже несколько дней восставшие бойцы отбивают атаки немцев, нанося им тяжкие потери. Бойцы подняли на стенах гетто национальные еврейские и польские флаги. Мы рады были слышать, что изморенные голодом и заключенные в гетто евреи восстали и уничтожают немцев. Я видел перед глазами знакомые улицы Варшавы и представлял многих из моих одноклассников в ивритской школе и товарищей по молодежному движению, несомненно, находящихся среди бойцов гетто. На миг испытал огорчение, почему я не в Варшаве среди них. Что произошло с моими родителями в гетто Варшавы?..

В середине мая к нам в лагерь пришел Федула, русский крестьянин, с которым мы держали постоянную связь. Он сказал, что его посетила группа советских партизан. Они вернутся к нему через неделю, и тогда он устроит встречу между ними и нами. И действительно через неделю Федула пришел в сопровождении двух советских партизан. Один из них был вооружен автоматом ППШ, второй — карабином. Автоматчик был невысокого роста, широкоплеч и черноволос. Он представился, как Васька "Черный", и сказал, что они бойцы партизанского отряда имени Чапаева командира Красной армии, погибшего в Гражданской войне 1918–1920.

Советская пропаганда превратила его в легендарного героя.

Партизанский отряд находится в лесах Козиан, в 30 километрах восточнее нашего лагеря. Васька рассказал нам, что был старшим сержантом Красной армии. При отступлении летом 1941 его подразделение разбежалось, и он остался в этой округе. С начала 1942 он — партизан. После проверки нашего оружия, он заявил, что готов привести нас в его отряд в лесах Козиана.

Мы быстро разобрали наш лагерь, запаковали то немногое, что у нас было, и приготовились в путь. Должны были в первую ночь пройти 20 километров до леса Худоцишки, но следовало обогнуть город Худоцишки, что удлинит наш путь еще на пять километров. В пути надо было пересечь глубокую речку.

Во время проверки оружия, произошел выстрел из пистолета Бориса Йохая, и пуля ранила в ногу Ноаха Свирского, парня из городка Видз, который присоединился к нашей группе еще в гетто. Васька "Черный" перевязал рану Ноаха бинтом из своего индивидуального пакета. Пока мы выражали сомнение, как доберемся до лесов Козиан с раненым Ноахом, Васька "Черный" заявил, что возьмет телегу у крестьянина, и на ней мы повезем раненого. Васька и еще двое из наших товарищей вышли из лагеря, и через два часа вернулись на телеге, которой управлял ее хозяин. Мы уложили Ноаха в телегу, и с темнотой двинулись в путь.

Васька выбрал меня и еще двух моих товарищей — впередсмотрящими.

За нами, на расстоянии 50 метров от нас, шла вся группа и катилась телега с раненым. По дороге мы пересекали села. Из-за телеги с раненым Васька решил перейти речку по мосту, а не искать лодки. Мост был недалеко от небольшого села на западном берегу речки. Когда мы приблизились к селу, Васька приказал увеличить расстояние между нами и всей группой до ста метров. Село выглядело спокойным. В 50 метрах от моста по нам открыли огонь из винтовок и автомата. "Ложись!" — крикнул Васька и открыл ответный огонь из автомата по засаде около моста. Я извлек мой пистолет, но знал, что нет смысла впустую тратить патроны. "Прыжками назад!" — приказал Васька. Из засады продолжали вести огонь, но под покровом темноты мы не понесли никаких потерь. Лишь спустя час мы обнаружили наших товарищей. Вернулись по их следам, пока добрались до рощицы, где и встретились с ними.

Васька приказал освободить крестьянина с телегой. Соорудили носилки из двух палок и одеяла, и четверо ребят понесли раненого. Васька отлично ориентировался на местности и повел нас полями, на север. Около одной из ферм на берегу речки мы нашли две лодки, привязанные к небольшому деревянному причалу. Форсирование речки длилось около часа, ибо в каждой лодке могло уместиться лишь 4 человека, и один из них должен был вернуть лодку для следующих пассажиров. Утром вошли в лес Ходоцишки, далеко раскинувшийся за речкой, сделали привал до полудня, после чего двинулись на восток. На вторую ночь мы добрались до лесов Кузиан и лагеря отряда имени Чапаева.

Подразделение имени Чапаева входило в партизанский полк имени советского маршала Ворошилова. Командиром полка был Федька Марков, бывший преподаватель в Свинцяне. Летом 1942 Марков командовал группой из нескольких десятков бойцов. В течение года он организовал партизанский полк в составе 300 бойцов. В полку имени Ворошилова было четыре подразделения, называемые "отрядами". Штаб полка и три отряда действовали в лесах около озера Нарочь. База четвертого "отряда имени Чапаева" находилась в лесах Кузиан, в 100 километрах севернее озера Нарочь.

Отряд насчитывал 60 партизан. Командиром отряда был Сидякин, офицер Красной армии, чья кличка была "Ясное море". Партизанами были бывшие бойцы Красной армии, которые остались в тылу врага, когда их подразделения были рассеяны под внезапными ударами германской армии летом и осенью 1941. Часть из них попала в германский плен и сумела оттуда бежать. Часть была из местного населения, присоединившаяся к партизанам по разным причинам. Некоторые из них были активистами советской власти, и с момента прихода немцев скрывались, боясь за свою жизнь. Некоторые присоединились к партизанам по своему авантюристическому характеру или из страха быть посланными в Германию на работу. Были и такие, что были объявлены германской властью преступниками, и нашли убежище в партизанских отрядах. В отряде имени Чапаева было также пятеро евреев, которые сбежали в леса летом 1942, когда ликвидировали гетто в округе.

Отряд имени Чапаева, как и все остальные партизанские подразделения в районе, испытывал недостаток в оружии и, главным образом, в оружии автоматическом. В отряде были автоматы и два легких ручных пулемета "Дегтярёв". Остальные были вооружены винтовками различных систем: советскими, германскими, польскими и литовскими, а часть была без оружия. Противотанкового оружия не было вообще. Лагерь составляли восемь деревянных строений, часть из которых была покрыта землей. В каждом строении было десять спальных мест. Строение, в котором размещался штаб, было более обширным и отстояло на некотором расстоянии от остальных. За штабным строением стояли привязанными к деревьям кони.