Острые края - Джейн Кренц

Тем не менее было между ними одно важное отличие. Именно оно, по твердому убеждению бывшего Дэмиена Марча, в конечном итоге и определяет победителя, В то время как он использовал свои природные способности для того, чтобы создать для себя максимально комфортные условия жизни, не считаясь при этом ни с чем, Колфакс добровольно связывал себя по рукам и ногам неким кодексом чести, который и должен был его уничтожить.

Ничего другого Колфакс не заслуживал. Бывший Дэмиен Марч крепче сжал бокал. Три года назад он решил, что навсегда освободился от Сайруса Чендлера Колфакса, но ошибся. Оказывается, все это время сукин сын пытался отыскать его, подбираясь к нему все ближе и ближе.

Бывший Дэмиен Марч понимал, что в конце концов однажды утром он проснется и обнаружит Колфакса на пороге своего дома.

Возможно, потеря кубка Аида была перстом судьбы, она приведет к неизбежному столкновению, прямой конфронтации, однако столкновение произойдет на его условиях, а не на условиях Колфакса.

За последние три года бывший партнер уяснил для себя одно: пока Сайрус Колфакс не отправится в мир иной, нельзя жить спокойно даже в маленьком карибском раю.

Несколько минут бывший Дэмиен Марч не сдерживал своего гнева, который давал ему ощущение внутренней силы, потом снова взял себя в руки и потянулся к компьютеру.

Закери Элланд Чендлер-второй выключил компьютер и несколько секунд неподвижно сидел за тиковым столом, подаренным ему зятем в тот день, когда он заявил о своем намерении баллотироваться в сенат.

В новом послании шантажист перещел к деталям.

«…Старые грехи отбрасывают длинные тени: вы можете не волноваться, в нашем с вами деле речь пойдет не о деньгах, а, как обычно, просто о политике. После ноября ваше положение позволит вам иногда оказывать небольшие услуги человеку, который в своих действиях руководствуется вашими же интересами и заботится о вас…»

В мире не так много людей, обладающих большим влиянием, чем сенаторы США. Шантажисту, судя по всему, нужен доступ к власти.

В теперешних обстоятельствах разумнее принять условия подонка, по крайней мере соглашаться на них до момента выборов. Если скандал разразится до ноября, это может лишить Закери шансов получить место в верхней палате конгресса. Ему приходилось видеть, как даже менее серьезные разоблачения буквально уничтожали кандидатов на высокий пост.

«Когда же меня изберут, — подумал Закери, — все это будет уже не так страшно». Если правильно отыграть свою партию, новость о том, что у него где-то есть незаконнорожденный сын, к следующим выборам успеет всем наскучить.

Если только какой-нибудь дотошный журналист не раскопает, что условия шантажиста были приняты до выборов. А тогда уж история навсегда останется черной страницей в его биографии.

Надо смотреть правде в глаза. Если он пойдет на уступки шантажисту, ему придется расплачиваться за это до конца своей политической карьеры.

Закери выругался. У него было намечено столько важных и нужных для страны дел! Но чтобы послужить нации, ему прежде всего требуется победить на выборах, а чтобы добиться победы, ему, возможно, придется продать свою душу дьяволу.

Кандидат в сенаторы взглянул на фотографию Мэри, Джейсона и Сары. Они верили в него, гордились им и любили его. Известие о внебрачном сыне будет для них тяжелым ударом. Поверят ли они, если он скажет, что даже не подозревал о существовании ребенка, отцом которого он якобы являлся? Особенно если парень, которого он ни разу в жизни не видел, будет излагать совершенно иную версию событий.

Если Мэри, Джейсон и Сара когда-нибудь узнают, что он уступил шантажисту, поймут ли они, почему он лгал им?

Закери подошел к окну. Яркое калифорнийское солнце ослепительно отражалось в стеклах близлежащих домов. В течение нескольких секунд будущий сенатор ничего не видел, кроме горящих оранжевым пламенем зеркальных окон, в которых, как ему показалось, отражалось и дробилось на мелкие кусочки его будущее.

Сделав усилие, Закери взял себя в руки. Нужно хладнокровно оценить ситуацию, а для этого необходимы факты. На данный момент существование незаконнорожденного сына не было подкреплено ничем, кроме слов неизвестного шантажиста. Следовательно, в первую очередь надо выяснить, как все обстоит на самом деле, и уж затем принимать рещение.

Закери вернулся к столу, поднял телефонную трубку, собираясь позвонить адвокату, но вдруг замер и похолодел. Ведь шантажистом мог быть сын, о существовании которого он не подозревал. Закери неожиданно захотелось узнать, как выглядит его отпрыск.

«Он уже далеко не ребенок, — подумал кандидат в сенаторы, — ему должно быть тридцать пять лет, это взрослый, зрелый мужчина. Возможно, он зол, жаждет мести и потому представляет серьезную опасность».

Глава 10

Сайрус отложил папку, которую перед этим внимательно изучал, откинулся на спинку стула, вытянул ноги и уставился в проем двери, отделявшей хранилище от комнаты, где были собраны каталоги и всевозможные документы.

Юджиния, проводившая инвентаризацию коллекции Дэвентри, с головой ушла в свои дела, но Сайрус знал, что она сейчас не в лучшем расположении духа, ибо Ронда Прайс до сих пор не вернулась на остров.

Комната, где хранились каталоги, была несколько тесновата, но, с точки зрения Сайруса, находиться тут приятнее, чем в хранилище. Конечно, ни одно из помещений Стеклянного дома нельзя назвать уютным, однако в хранилище он чувствовал какое-то особое напряжение.

Колфакс не считал себя человеком с развитым воображением. Тем не менее, когда он заглядывал в помещение, где стояли экспонаты, ему казалось, что он попал в стеклянные джунгли со стеклянными зарослями, среди которых прячутся стеклянные хищники, жадно пожирающие его глазами.

В отличие от галереи на третьем этаже, залитой ярким светом, хранилище было оформлено не в классическом музейном стиле: потолки и стены зеркальные, футляры с экспонатами стеклянные, в результате каждый предмет коллекции многократно отражался и по бокам комнаты, и вверху.

Но особенно неприятным Колфакс считал мертвенный зеленоватый свет ламп дневного освещения, вмонтированных в монолитный стеклянный пол.

Экспонаты, заключенные в стеклянные футляры со специальной подсветкой, сверкали будто драгоценные камни. Юджинию окружали настоящие шедевры, сделанные большей частью из цветного стекла, — изумрудного цвета кувшины, топазового оттенка вазы, рубиновые кубки, бирюзовые бутыли. Предметы из обычного прозрачного стекла на этом фоне выглядели странно.

Юджиния стояла в дальнем конце хранилища, наклонившись над большим стеклянным пресс-папье, и Сайрус невольно улыбнулся.