Призрак из страшного сна - Анна Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он нажал кнопку отбоя и отложил телефон в сторону.
– Я правильно понял? – нахмурился Дворкин. – Климко просит привезти дочь в Москву?
– Да, там какой-то толковый врач из Израиля прилетел, специально, чтобы Монику осмотреть. Осмотр желательно провести в специализированной клинике, там какое-то оборудование суперсовременное. И я согласен с Игорем Дмитриевичем – вряд ли сейчас девушка интересна тем тварям.
– А оттуда твари могут знать о ее состоянии?
– Саша, ты от перенапряжении утратил способность мыслить! Если Климко без конца возит сюда разных психиатров, а теперь вот и светило из Израиля выписал, то и дураку будет ясно, что у Моники проблемы. Но в первую очередь на это упирает адвокат Сигизмунда, не забыл?
– Ну да, вылетело из головы совсем.
– Тем более что трое колдунов в моей свите обеспечат нам с Моникой более чем надежную защиту.
– Они не колдуны, они экстрасенсы, – буркнул Дворкин, откусывая кусок от свежеиспеченной булочки.
– Саша, хватит болтать. С набитым ртом беседы не ведут.
Моника, сидевшая вместе со всеми за столом, на разговор о ней – как и вообще на все разговоры – не отреагировала. Она механически ела, пила, все делала аккуратно, ничего не крошила, не роняла, не проливала. В глазах ее по-прежнему была пустота. Словно за столом сидел андроид, а не человек.
Где-то через час после завтрака за ворота поместья выехал эскорт из трех машин. Бронированный «Мерседес», в котором находились Кульчицкий, Моника и один из экстрасенсов, и два здоровенных черных джипа с остальными «колдунами» и охраной.
Марфа перекрестила караван и украдкой вытерла слезы:
– Храни вас Господь!
– Да вы не переживайте! – улыбнулась пухленькая девушка в кудряшках, Лида, одна из тех спасших нас в спелеолечебнице экстрасенсов. – Все будет хорошо, с ними поехали сильнейшие из наших.
– Ох, не знаю, – всхлипнула Марфа. – Маетно что-то у меня на душе…
– Идемте лучше в дом, чаю попьем.
– Если только успокоительного, с ромашкой.
– Или с рюмашкой? – хихикнула Лида. – Спиртовые настойки небось у вас тоже есть?
– А что, – улыбнулась Марфа, – можно и с рюмашкой. Но по чуть-чуть, грамм по пятьдесят… Лидочка, что с тобой?!
Но девушка не ответила, она словно выключилась из реальности, застыв на месте в довольно неудобной позе. Лицо ее побледнело, осунулось, над верхней губой и на лбу выступили капельки пота, глаза закатились так, что радужки почти не стало.
Меня затрясло, Марфу – тоже. Но, надо отдать ей должное, сориентировалась она быстрее меня.
И закричала – сорванным, страшным голосом:
– Надо ехать следом! Срочно!
Глава 33
– Ох, не знаю, не знаю… – Макс нервно хрустнул суставами длинных тощих пальцев. – Не нравится мне это место, слишком близко от поместья. Нам могут помешать.
– Никто нам не помешает, – холодно процедил Павел. – Просто не сумеют.
– Ты уверен? Твой отец теперь всегда ездит в сопровождении сильных представителей человеческого рода, у вас их называют экстрасенсами. Поверь мне, они действительно сильны, я никогда не был склонен к преуменьшению способностей противника. Тем более люди еще и приборы какие-то изобрели, блокирующие ментальное воздействие. Потомки обезьян развиваются опасно быстро…
– Ничего, скоро мы все достижения людишек поставим на службу нам. – Павел мимолетно отметил всплеск радостного торжества в сознании Макса, но особого значения этому не придал – почему бы помощнику Аскольда не радоваться, в конце концов, все ведь идет правильно. – Все вместе мы справимся. Вы ведь собрали всех наших, владеющих силой?
– Всех, кого смог. Ты же знаешь, нас вообще осталось не так уж и много, и не все живут в Москве.
– Ничего, нас вполне достаточно… А сейчас мне надо сосредоточиться. Пусть они пока сканируют пространство и предупредят меня, когда наша цель двинется в путь.
– Хорошо. Главное, чтобы радиус действия их ментальной глушилки не распространялся слишком далеко.
– Нет, он ограничен пределами поместья.
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда. Макс, не задавай идиотских вопросов!
– Ладно, ладно, не психуй! Чего ты нервный такой? Может, все-таки рано тебе приступать к активным действиям? Врач твой ведь был категорически против…
– Макс!!!
– О’кей, понял.
Помощник депутата Аскольда Викторовича Ламина, Макс Шипунов, поднял руки в примирительном жесте, развернулся и, перейдя на шипящий язык драконов, отдал приказ собравшимся возле микроавтобуса с затемненными стеклами пятерым своим соплеменникам.
Те послушно рассредоточились в кустах и за деревьями, окружавшими лесную дорогу, ведущую от поместья Кульчицких к федеральной трассе. Хорошую дорогу, автоматически отметил Павел, не грунтовку в ухабах, а ровную и с современным покрытием.
Но именно автоматически, потому что его разум, его сознание сейчас буквально трещали под натиском нахлынувших чувств и эмоций.
Да-да, тех самых чувств и эмоций, от которых он старательно пытался избавиться. Наследием человеческой, слабой и мягкой части его сущности.
Там, в подземном убежище драконов, расположенном в заброшенном и забытом (не без помощи самих драконов) правительственном бункере – настоящий мини-город, между прочим, – эта слабенькая часть почти умерла под гнетом монолита драконьей части его души. Особенно когда он увидел, ЧТО эта убогая тварь, его биологический папашка, сотворил с матерью…
Дикарь, ублюдок, мразь! Пытать хрупкую женщину, уродовать ее лицо, добиваясь информации о местонахождении сына! Его родного сына, между прочим! Фашист, настоящий фашист!
Но ничего, совсем скоро этот фашист выползет из своей норы и поедет в Москву, чтобы лишить маму дома и денег, оставить ее нищей, вышвырнуть вон за то, что женщина не смогла отказаться от своих сыновей…
И зная о его, Павла, способностях, он повсюду таскает с собой экстрасенсов, трус поганый. Ничего, сегодня он получит по заслугам!
В то мгновение, когда Павел увидел изуродованное лицо матери, он готов был убить отца. Задушить, пристрелить, взорвать ему мозг изнутри – Павел вдруг осознал, что он МОЖЕТ сотворить такое.
И именно тогда человеческая часть его сущности почти погибла, раздавленная гневом и яростью. Но все-таки – лишь почти…
Потому что потом, когда гнев улегся, Павел понял – убить отца он не сможет. И не потому, что Кульчицкий – его отец и все такое, нет.
Мешала эта уцелевшая человечность, из-за которой он в принципе не хотел, не мог лишить кого бы то ни было жизни. Вот так, хладнокровно, намеренно, разработав план.
Но, к его немалому облегчению, смерть Кульчицкого драконам была не нужна. Они хотели захватить его живым, чтобы изучить, исследовать его гены, понять, что именно в цепочке его ДНК привело к появлению на свет Павла. А мама, между прочим, добровольно согласилась участвовать в исследованиях, потому что она гордилась своим сыном и хотела, чтобы таких малышей появилось как можно больше!
Она сама сказала об этом Павлу. Правда, по-прежнему через скайп, встретиться с матерью в реальности ему никак не удавалось. А ему так хотелось обнять ее, почувствовать, ощутить на уровне эмоций, энергетики ее нежность, ее любовь, ее ласку!
Но ничего, как только Венцеслав будет нейтрализован, мать сможет вернуться в поместье – оно ведь по документам останется ее собственностью, – а потом туда переедет и Павел. И Гизмо – его и без участия Кульчицкого удастся вытащить из тюрьмы.
И тогда Павел обретет наконец настоящий дом и семью. И не будет больше прятаться от людишек, он заставит их уважать себя!
Вот в таком решительном настроении Павел и отправился на операцию по захвату отца.
Пока они ехали по Москве, по МКАДу и за МКАДом, никаких особых эмоций Павел не испытывал, полностью сосредоточившись на предстоявшей ему миссии.
Но когда микроавтобус свернул с трассы и углубился в лес, в его душе начал нарастать дискомфорт, что-то давило, мучило, рвало Павла на части.
Он ЗНАЛ этот лес! Он совершенно точно знал эти места, он был здесь!
Ничего удивительного, конечно, ведь он действительно вырос в маленькой заброшенной лесной избушке где-то неподалеку от поместья, но вот только…
Лес он знал, а вот привязать воспоминания о той избушке конкретно к этой местности – не мог.
И это очень мешало ему сосредоточиться, отвлекало его. Похоже, это заметили и его спутники, наделенные ментальными способностями. Они начали поглядывать на него, о чем-то шушукаться на своем языке. Павел почувствовал возникшее вокруг них напряжение, и это смутило его. Стало стыдно – что за слюнтяйские метания, помню – не помню! Дело – прежде всего, сомневаться будем потом.
Поэтому Павел и попросил всех уйти и дать ему сконцентрироваться.
Для этого он вернулся обратно в микроавтобус и даже задернул шторки – чтобы лес его не отвлекал. Откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и принялся медленно, постепенно стягивать силу в тугой вибрирующий шар.