Наш человек в Гаване - Грэм Грин

— Ну да, убийца всегда рано или поздно попадется. Вскрытие наведет вас на след, и тогда вы заставите Сегуру действовать.

— Неужели вы струсили? Такая уж у нас опасная профессия. Не следовало за нее браться, если вы не были готовы…

— Ну, прямо спартанка из хрестоматии, да и только. Возвращайся, с победой или пади в бою.

— А знаете, это идея! В нужный момент вы можете свалиться под стол. Убийцы решат, что вы умерли, а остальные — что слишком много выпили.

— Член Европейского коммерческого общества не падает под стол.

— Никогда?

— Никогда. Но вам кажется, что я зря так встревожен?

— По-моему, волноваться пока нет оснований. В конце концов, всю еду вы берете себе сами!

— Верно. Но в «Насьонале» закуска всегда одна и та же — краб по-мавритански. А это кушанье раскладывают на тарелки заранее.

— Вот краба не ешьте. Мало ли кто не ест крабов. А когда гостей начнут обносить блюдами, не берите того, что лежит к вам всего ближе. Это как с фокусником, который подсовывает вам нужную ему карту. Не берите ее, и все тут.

— А фокуснику все-таки удается всучить вам именно ту карту, которую он хочет.

— Вот что… вы говорили, кажется, что банкет будет в «Насьонале»?

— Да.

— Так почему бы вам не использовать дробь семь?

— А кто такой дробь семь?

— Вы что, не помните своих агентов? Да это же метрдотель в «Насьонале». Пусть он и позаботится, чтобы вам в тарелку ничего не подсыпали. Пора ему, наконец, отработать полученные деньги. Я что-то не помню, чтобы вы прислали от него хоть одно донесение.

— А вы не можете мне намекнуть, кто этот человек? Ну, тот кто собирается… — он запнулся на слове «убить», — собирается со мной это сделать?

— Не имею о нем ни малейшего представления, старина. Остерегайтесь всех подряд. Выпейте-ка еще пуншу.

В самолете, летевшем обратно на Кубу, было мало пассажиров. Какая-то испанка с целым выводком детей — одни принялись кричать, а других стало тошнить, как только самолет оторвался от земли. Негритянка с живым петухом, закутанным в шаль. Кубинский экспортер сигар, с которым Уормолд был шапочно знаком, я англичанин в толстом грубошерстном пиджаке, упорно куривший трубку, пока стюардесса не сделала ему замечание. Тогда он стал демонстративно сосать незажженную трубку, обливаясь потом. У него было сердитое лицо человека, уверенного, что он всегда прав.

Когда подали обед, он перебрался в хвост самолета и подсел к Уормолду.

— Не выношу эту писклявую мелюзгу, — сказал он. — Разрешите? — Он заглянул в бумаги, разложенные на коленях у Уормолда. — Вы служите у «Фастклинерс»?

— Да.

— А я у «Ньюклинерс». Моя фамилия Картер.

— Вот как!

— Это моя вторая поездка на Кубу. У вас, говорят, не скучают, — сказал он, продувая трубку и откладывая ее в сторону, перед тем как приняться за обед.

— Да, наверно, — ответил Уормолд, — если вы любите рулетку и публичные дома.

Картер погладил свой кисет, как гладят по голове собаку — «мой верный пес со мною неразлучен».

— Да я не совсем это имел в виду… хотя, конечно, я не пуританин. Наверно, это даже интересно. С волками жить — по-волчьи выть. — Он переменил тему. — Хорошо идут ваши машины?

— Торгуем помаленьку.

— Наша новая модель захватит весь рынок.

Он отправил в рот большой кусок розоватого пирожного, а потом отрезал кусочек цыпленка.

— Да ну?

— Работает, как садовая косилка. Дамочке не надо утомляться. И никаких шлангов, которые путаются под ногами.

— А как насчет шума?

— Специальный глушитель. Куда меньше шума, чем у вашего. Модель так и называется — «Женушка-щебетунья». — Проглотив черепаховый суп, он принялся за компот, с хрустом разжевывая виноградные косточки. — Скоро мы откроем свое агентство на Кубе. Вы знаете доктора Брауна?

— Встречал. В Европейском коммерческом обществе. Он наш президент. Импортирует точный инструмент из Женевы.

— Он самый. Дал нам очень полезный совет. Собственно говоря, я буду его гостем на вашем банкете. А кормят у вас прилично?

— Вы же знаете, чего стоят ресторанные обеды.

— Ну уж, во всяком случае, он будет лучше этого, — сказал Картер, выплевывая виноградную кожицу. Он не заметил спаржи в майонезе и теперь принялся за нее. Затем он порылся в кармане. — Вот моя карточка. — Карточка гласила: «Уильям Картер. Бакалавр технич. наук (Нотвич)», а в уголке значилось: «Ньюклинерс-лимитед». Он добавил: — Я остановлюсь на недельку в «Севил-Билтморе».

— Простите, у меня нет при себе карточки. Моя фамилия Уормолд.

— Вы знакомы с Дэвисом?

— Кажется, нет.

— Мы с ним жили в одной комнате в колледже. Устроился в фирме «Грипфикс» и живет где-то в ваших краях. Прямо смешно — ребят из Нотвича встречаешь повсюду. А вы сами случайно не у нас учились?

— Нет.

— Значит, в Ридинге?

— Я не учился в университете.

— Вот бы не сказал, — благодушно заметил Картер. — Знаете, я поступил бы в Оксфорд, но в технических науках они уж очень отстали. Для школьного учителя Оксфорд, пожалуй, еще годится. — Он снова стал сосать пустую трубку, как ребенок соску, пока из трубки не вырвался свист. Вдруг он проговорил таким тоном, словно на язык ему попал никотин: — Старомодная ерунда, живые мощи, чистый пережиток. Я бы их упразднил.

— Кого?

— Оксфорд и Кембридж.

На подносе не оставалось ничего съедобного, кроме булочки, — он взял ее и раскрошил, как время или плющ крошат камень.

Уормолд потерял Картера в таможне. У того вышли какие-то неприятности с образцом пылесоса «Ньюклинерс», а Уормолд не считал, что должен помогать представителю конкурирующей фирмы. Беатриса встретила Уормолда в «хилмене». Уже много лет его не встречала женщина.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да. Конечно. Кажется, они мной довольны. — Он смотрел на ее руки, державшие руль; день был жаркий, и она не надела перчаток; руки были красивые и ловкие. — Вы сняли кольцо?

Она сказала:

— А я думала, никто не заметит. Но Милли тоже заметила. Какие вы оба наблюдательные!

— Вы его потеряли?

— Я сняла его вчера, когда мылась, и забыла надеть. А зачем носить кольцо, если о нем забываешь?

Тут он рассказал ей о банкете.

— Надеюсь, вы не пойдете? — спросила она.

— Готорн хочет, чтобы я пошел. Боится, что раскроют его источник.

— А ну его к дьяволу, его источник!

— Но есть причина посерьезнее. Помните, что сказал Гассельбахер? Они привыкли наносить удар по тому, что мы любим. Если я не приду, они изобретут что-нибудь другое. Что-нибудь похуже. А мы не будем знать, что именно. В следующий раз выбор может пасть не на меня — я ведь не так уж сильно себя люблю, — а на Милли. Или на вас.

Он и сам не понял, что сказал, пока она не высадила его у дома и не отъехала.

Милли сказала:

— Ты выпил только кофе и ничего в рот не взял, даже сухарика.

— Что-то не хочется.

— А потом пойдешь и наешься на банкете у своих коммерсантов, — будто не знаешь, что твой желудок не выносит краба по-мавритански!

— Даю тебе слово, я постараюсь не есть ничего лишнего.

— Лучше бы ты как следует позавтракал. Поешь пшеничных хлопьев — они впитывают весь алкоголь.

В этот день рядом с ней была дуэнья.

— Ну, ей-богу же, не могу. Мне не до еды. Не приставай. Нет у меня аппетита.

— Ты приготовил речь?

— Старался, но я ведь не оратор. Понятия не имею, почему они попросили меня.

Но его мучило, что теперь он, кажется, знает, почему. Кто внушил эту мысль доктору Брауну — вот что нужно было узнать любой ценой. Он подумал: «Но ведь цена — это я сам!»

— Пари держу, что ты произведешь там фурор!

— Ну нет, я сделаю все, чтобы не произвести там никакого фурора.

Милли ушла в школу, а он остался сидеть за столом. На картонной коробке с хлопьями «Уитбрикс», которые всегда покупала Милли, был напечатан отрывок из последних приключений Мальчика с пальчик. В коротком рассказике с картинками Мальчик с пальчик встретил крысу величиной с рослого сенбернара и обратил ее в бегство, прикинувшись кошкой и замяукав. Это была очень незамысловатая история. Вряд ли ее можно было рассматривать как ценное назидание молодому поколению, вступающему в жизнь. За двенадцать купонов, вырезанных из таких коробок, фирма обещала духовое ружье. Коробка была почти пуста, и Уормолд принялся вырезывать купон, аккуратно водя ножом по пунктирной линии. Он уже обрезал последний угол, когда в комнату вошла Беатриса. Она спросила:

— Чем это вы занимаетесь?

— По-моему, духовое ружье может пригодиться нам в конторе. Не хватает всего одиннадцати купонов.

— Я не спала всю ночь.

— Наверно, выпили слишком много кофе?

— Нет. Это из-за того, что вам сказал доктор Гассельбахер. Насчет Милли. Пожалуйста, не ходите на банкет.

— Ну, пойти-то я, во всяком случае, должен.

— Вы и так делаете достаточно. В Лондоне вами довольны. Я сужу по тону телеграмм. Что бы там ни говорил Генри, Лондон вовсе не захочет, чтобы вы шли на бессмысленный риск.