Теща ищет себе зятя - Арина Ларина

– Дарья! – Она крепко пожала Саше руку и легко выдернула его из салона машины. – Камилла, тебя тренер ждет, а мы прогуляемся.

Видимо, возражения не предполагались.

– Даша руками доски ломает, – напутствовала Сашу бывшая жена, вероломно скрываясь в прохладном холле фитнес-клуба.

– Трогательно, – усмехнулся Саша.

– Доски я только по праздникам ломаю, – утешила его новая знакомая и подмигнула.

Саша мигнул в ответ, после чего помассировал глаз – глаз противно дергался. А еще ему было смешно. Можно даже сказать, истерически весело.

– Не понравилась? – вздохнула Дарья. – Правильно, мужчины любят слабых и беззащитных. А потом их же и вышвыривают из своей жизни. Я тоже когда-то была мягкой и покорной. И что? Оказалось, что такую тюху-матюху запросто можно выставить за дверь, сунув ей в руки чемодан с вещами.

– А теперь вы натренировались, как какой-нибудь Ван Дамм, и будете мстить противоположному полу? – с опаской покосился на собеседницу Саша. Отдуваться за какого-то там подлеца, однажды разбудившего зверя в этой Дюймовочке, ему не хотелось.

– Давай на «ты». Да, натренировалась. Спорт – это в первую очередь здоровье. И уже во вторую – оружие. Я в школе по физкультуре самой слабой была. Посмешище всего класса. Бегать не могла, прыгать в высоту боялась. С бревна падала, на канате только висела, кувыркаться не умела. В общем, колобок из семьи потомственных интеллигентов, домашняя, неспортивная девочка. Любому человеку нужен толчок, точка опоры и стимул. Я даже рада, что так получилось. Сейчас была бы квашней с пузом и целлюлитом. Гляди, какие у меня кубики!

Она гордо задрала футболку, предъявив пресс. Саша уважительно присвистнул.

– У тебя небось таких нет, – снисходительно произнесла Даша. – И у меня когда-то не было. А теперь у меня фигура андроида и полная полка кубков дома. Хочешь, покажу?

– Нет, – покачал головой Саша. – Не надо. Я верю.

Идти домой к обладательнице кубков по таэквондо, ломающей доски руками, желания не возникало.

– Ясно, – понурилась Даша. – Опять у меня облом. Давай, что ли, погуляем просто, поболтаем.

Поболтать с Дашей оказалось чрезвычайно интересно. Она была эрудированной дамой, интересовалась историей, политикой и аквариумными рыбками. Если бы не ее тяга к замужеству, то с ней легко можно было бы подружиться. Но дружить с незамужней женщиной, находящейся на излете репродуктивного возраста и страстно желающей обзавестись семьей, не менее опасно, чем заводить дома тигренка – запросто можно стать жертвой инстинктов.

Даша по-джентльменски проводила Сашу до дома, вежливо подождала приглашения на чашечку кофе и, не получив его, печально попрощалась.

– Ну и денек! – сказал себе Саша, засыпая.

Быть холостым оказалось так же опасно, как бродить в джунглях без проводника и оружия. Вокруг бродили хищницы в поисках дичи. И обезопасить себя можно было только женитьбой. Иначе так и придется до самой пенсии отбиваться и прятаться. А если еще и у Камиллы с ее олигархом ничего не получится, то она запросто вернется. И попробуй ее выгони!

– Ну, как мне? – тревожно спросила Светлана Петровна, выйдя из примерочной в очередном платье. Оно переливалось изумрудным блеском, словно чешуя.

Вероника покачала головой:

– Мам, ну это ж не бал выпускниц! Мне вообще не нравится такой стиль. Чтобы не выглядеть смешно и не по возрасту, надо купить какой-нибудь костюм. Не особо строгий, но условно деловой. Представляешь, все будут как люди, а ты одна – как Золушка в платье от феи. Нелепо! Ладно бы мы в ресторан шли, но ведь все будет у вас там, на фабрике! Народ же не пойдет в вечерних нарядах в фабричное кафе, хоть и по приглашениям!

– А что ты предлагаешь? Выкинуть кучу денег на ресторан, чтобы накормить всю эту ораву?

– Я предлагаю купить менее броский наряд. Мы уже третий час тут тряпками шуршим, а ты все хочешь, чтобы мне понравились эти безвкусные шмотки с люрексом! – раздраженно воскликнула Вероника. – Вечернее платье там будет неуместно!

– Человеку пятьдесят лет исполняется раз в жизни! Это праздник! Ты ничего не понимаешь! – Мама любовно огладила блестящий материал и повернулась в профиль. Платье бережно обтягивало грудь и живот. – Да уж. Опять не тот фасон. Девушка, а есть что-нибудь такое, что живот скроет?

– Живот скроет пиджак и юбка, – проворчала Ника. – Сколько можно повторять? Мам, смотри, какой отличный кремовый костюмчик. Фирменный. Стоит как три таких платья. Уже одно это свидетельствует о том, что вещь качественная.

– Ладно. Давай свой костюм, – сдалась Светлана Петровна. – Сама как мышь серая ходишь и меня хочешь так же одеть.

– Он не серый, а кремовый. Модель не строгая, вполне вечерняя.

– Ты мне зубы не заговаривай. Мы пока самое главное не выяснили: с кем ты собираешься прийти?

– Мам, а нельзя мне прийти одной? Это же день рождения, а не свадьба!

– Свадьбы я не дождусь! Между прочим, не вздумай испортить мне праздник! Если собираешься схитрить и поставить меня перед фактом, усадив рядом этого прохиндея, то лучше даже не затевай. Я не посмотрю, что юбилей и все собрались, я ему волосенки-то повыдергаю!

В том, что мама сделает, как обещала, можно было не сомневаться. Попытки Вероники выяснить, чем же маменьке так не угодил Егор, натыкались на стену глухого непонимания и истерические вопли, перемежаемые угрозами.

– Муля, я сделаю все, как ты скажешь. Это твой праздник, и портить его я не планирую. Ты же явно уже все продумала. Можешь поделиться, я возражать не стану.

Светлана Петровна высунулась из примерочной и пристально взглянула на Веронику.

– Ну, так я и думала, у тебя все решено, – вздохнула дочь. – И стоило огороды городить.

– Это не огороды! Ты что, не понимаешь, там Женька будет! Она притащит своего мужа, а у меня мужа нет. И мужика нет, чтобы рядом посадить! Я бы директора уговорила, но вся фабрика знает, что он спит с секретаршей. А тут еще ты одна будешь. Да они описаются от счастья! На всю оставшуюся жизнь будет разговоров, что я, мол, бедняжка, полвека прожила, а жизнь не сложилась, сама без мужа, дочка – старая дева…

– Мам, не увлекайся! Это трагическое повествование я слушаю почти ежедневно. Я могу прийти с Егором. Вряд ли он будет против. Правда, когда я его спрашивала, он особого энтузиазма не выразил.

– Это я! Я буду против! Энтузиазма он не выразил! Скажите, пожалуйста! Вся фабрика знает, что он не Егор! И я не желаю, чтобы ты, дурища, устроила там разборки, когда все выяснится! Еще бы он согласился прийти! Рыльце-то в пуху!

Это был очень больной вопрос, потому что Егор не только не обрадовался, а помрачнел и стал активно отказываться от участия в предстоящем мероприятии.