Седьмая руна - Екатерина Каблукова

вел фиакр так резко, что Франсуаза чувствовала себя, словно провела три дня в дороге. Платье помялось, а тщательно причесанные и заколотые в узел волосы опять растрепались.

Экипаж с привычным скрежетом затормозил у ворот кладбища, пару раз дернулся, как обычно выпустил клубы густого дыма и затих.

Устав от постоянной тряски, девушка выскочила из салона, не дожидаясь помощи со стороны полисмага. Этьен стянул перчатки, небрежно швырнул на сидение и последовал за своей спутницей.

Кладбище при кафедральном соборе считалось самым старым. Когда-то оно было огромным, но потом, когда город разросся, большинство могил перезахоронили за городской стеной. Сейчас на территории за величественным храмом оставалось десятка два надгробий, большей частью потрескавшихся от времени.

Франсуаза медленно шла по еле заметной дорожке, внимательно рассматривая каждое.

– Что вы ищите?

Этьен обеспокоенно взглянул на часы. Время шло, а Пьер с полисмагами не появлялся. Это было не похоже на исполнительного приятеля.

– Не поверите, могилу… – девушка усмехнулась. – Все время забываю которая… А, вот и она…

Франсуаза провела рукой по темному камню, поросшему мхом. Этьен наклонился, чтобы рассмотреть полустертые буквы.

– Мэтр Мортелли? – полисмаг покачал головой. – Основатель факультета некромантии. Я и забыл, что он покоится здесь, хотя исправно носил ему в дни экзаменов пирожки с вишнями.

– Да, я тоже. Старая традиция.

– Кстати, всегда хотел узнать, почему его могила осталась здесь?

Франсуаза пожала плечами:

– В те времена преподаватели факультетов приравнивались к священнослужителям. Ни брака, ни детей… Поэтому никто не озаботился, чтобы перенести его прах на новое кладбище.

– Хотите сказать, что сегодня мы будем иметь честь лицезреть его останки?

Девушка покачала головой:

– Вряд ли, если тело девушки и спрятали здесь, то не на освященной земле, где ее спокойно мог бы поднять любой некромант.

Этьен кивнул. Умерших хоронили в освященной земле, чтобы в случае чего можно было безопасно для живых поднять мертвеца из могилы.

Совсем иное было, если тело закапывали без обряда освящения. Тогда умерший сохранял память об аниме, части души, свойственной только живым, и стремился отобрать ее, зачастую убивая всех, кто попадался на его пути.

Поэтому некроманты никогда не совершали обряды в одиночку. Он еще раз взглянул на ворота. Пьера не было. Этьен нахмурился.

Короткие сумерки сменились темнотой. Сразу же вспыхнули магические фонари, но могилы находились далеко от шумных улиц, и вдобавок их скрывали деревья, высаженные вдоль кладбищенской ограды. С заходом солнца резко похолодало, от реки шел туман.

Над вытянутой крышей собора показалась луна. Именно в такие ночи адепты-некроманты любят приводить девиц на кладбище, чтобы произвести впечатление. Влюбленных юнцов не останавливали ни штрафы, ни угроза тюремного заключения.

Вот и сейчас он заметил две фигуры, мелькнувшие у ворот. До уха донеслись восторженный женский голос и вторящий ему мужской. Этьен нахмурился и собирался выпроводить незадачливую парочку, но Франсуаза остановила его.

– Они скоро уйдут, – она тоже заметила прошмыгнувших в ворота влюбленных. – Захоронения слишком старые, чтобы четверокурсник мог побеспокоить упокоившихся здесь.

– Четверокурсник? С чего вы решили?

– Пятый курс – выпускной и подобным не балуется, а младшие слишком чтят законы. Так что… – она поежилась и обхватила себя руками.

Этьену безумно захотелось накинуть на девушку мундир, обнять за плечи, привлекая к себе, а потом… Часы на башне пробили одиннадцать раз, заставляя опомниться. Полисмаг моргнул, прогоняя наваждение. В конце концов, он уже не юнец, чтобы предаваться похабным мечтам на кладбище.

– Обряд лучше проводить в полночь, – продолжала Франсуаза, не заметив заминки собеседника.

– Да, я помню, – он сухо кивнул.

– Не боитесь? – девушка лукаво взглянула на него.

– Чего?

– Мертвецов… – как можно более зловеще произнесла она.

Бонни заворчал, не одобряя поведение хозяйки. Этьен пожал плечами:

– Вы же знаете, что профессор Копен склонен к театральным эффектам, поэтому всегда выбирал для практикумов именно такие ночи.

– Нет.

– Что? – не понял он.

– Я не знала. При мне практикумы проводили только его ассистенты, – пояснила Франсуаза.

– Ассистенты?

– Да. Жан-Жак, а до этого граф Жильбер де Ре. Сын герцога Савойского.

– Точно, – память услужливо подкинула образ невысокого брюнета, надменно смотрящего на остальных. – Странно, что сын герцога остался на факультете…

– Ну… – Франсуаза неопределенно махнула рукой. – Возможно, герцог настаивал на продолжении обучения.

– Вы сами в это не верите, верно?

– Возможно, – не желая продолжать сплетничать, она достала из сумки мелок и начала рисовать на земле круг, сразу заполняя его рунами.

– Мне кажется, пентаграмма была бы более подходящей, – заметил Этьен.

– Это в случае, если у вас есть те, кого можно поставить на узловые точки, – девушка замкнула круг, выпрямилась и отряхнула руки.

– Я и забыл, – признался полисмаг.

Она лишь пожала плечами и взглянула на соборные часы, сверяя время.

– Мне следует вам напомнить, чтобы вы ни при каких обстоятельствах не выходили из круга?

– Это я помню. Как и пару боевых заклинаний против мертвяков.

– Применяйте их только в самом крайнем случае, если хотите получить тело, – строго предупредила Франсуаза.

Этьен прикусил язык. Его так и подмывало спросить, чье тело ему предлагают, но он не хотел срывать операцию глупыми шутками.

Вместо этого он все-таки стянул мундир и накинул на плечи Франсуазе.

– Если хотите, можем подождать моих людей в фиакре, – предложил он.

– Не стоит, – девушка покачала головой и протянула мундир обратно. – Вы простудитесь.

– Вряд ли. А, наконец-то!

Этьен заметил экипаж, подъехавший к воротам кладбища. Он направился туда, намереваясь хорошенько отчитать Пьера, выскочившего из коляски, но не успел. Внезапно могильные плиты полыхнули зеленым огнем, а