Карл Великий - Анатолий Левандовский

Император уделял большое внимание не только содержанию, но и оформлению рукописей. Его повелениями при монастырях создавались специальные мастерские каллиграфии – скриптории, своеобразные лаборатории книжного искусства. Главная из них находилась в Type, под непосредственным патронажем Алкуина. От нее стремились не отстать каллиграфические школы Меца, Реймса, Сен-Дени и Корби. Имелся скрипторий и непосредственно при ахенском дворе. Во всех перечисленных мастерских работа строилась на новой основе. Был реформирован рукописный шрифт – вместо прежнего неразборчивого меровингского курсива был создан тщательно отработанный «каролингский минускул» – изысканный прообраз будущих типографских шрифтов. Подлинное богатство каролингской книги составляли ее иллюстрации – уникальные миниатюры, не уступавшие византийским, исполненные золотом и яркими красками, а также роскошные переплеты, украшенные резьбой по слоновой кости и драгоценными камнями.

Все эти рукописные сокровища отнюдь не погребались в монарших сундуках, а становились достоянием грамотных людей. С благословения Карла по всей стране создавались библиотеки, причем некоторые из них, такие, как книгохранилища Корби, Сен-Рикье, Жюмьежа, Фонтенеля, Флери или Сен-Дени, получили широчайшую известность.

Проявил себя Карл-демиург и как неутомимый строитель, вполне оправдывая свое второе имя – Давид. По его почину прокладывались дороги, прорывались каналы, возводились мосты, вырастали десятки дворцов и храмов. Прежде всего он, разумеется, обустроил и цивилизовал стольный Ахен, который, по мысли Карла, не уступая в красоте Риму и Константинополю, должен был являть земной образ небесного Иерусалима, благо именно здесь разрабатывался план создания христианской империи. Упоминавшиеся выше термы были лишь частью выросшего к началу IX века дворцового комплекса, созданного архитектором Эдмом из Меца, вдохновленным трудами Витрувия и опиравшимся на советы геометра Теодульфа и знатока византийской архитектуры Павла Варнефрида. Наследник императоров Рима не желал отставать от пышности их жилищ. Ахенский дворец, как показывают его следы, был весьма обширен, поскольку должен был вмещать весь двор. В центре находились покои императора и его семьи, а также большой зал для приемов. Боковое крыло, включавшее школу, библиотеку, архивы, соединяло зал с капеллой – главной гордостью Карла и единственной частью комплекса, дожившей до наших дней. Об этой церкви известно, что заложена она была папой Львом III в 805 году и строилась восемнадцать лет. Ее интерьер состоит из восьмиугольного пространства, окруженного двумя этажами открытых галерей и увенчанного куполом. Скульптуры, мрамор и мозаика для капеллы были вывезены из Италии; оттуда же прибыли и строители, попытавшиеся в своем произведении довольно грубо повторить знаменитый равеннский храм Сан-Витале. Ахенская капелла представлялась современникам «чудом дивной и высокой красоты»; они восхищались золоченой кровлей, серебряными светильниками, бронзовыми кафедрами и массивными резными дверями, которыми можно любоваться и сегодня. К сожалению, все остальные части комплекса, построенные из дерева, давно исчезли. Подобная же участь постигла и дворцы, возведенные по приказу Карла в Нимвегене, Ингельгейме и других его резиденциях.

По образцу ахенской капеллы строились церкви по всей стране. Историки подсчитали, что во времена Карла было создано 27 кафедральных соборов и 232 монастыря, не считая простых молелен, одна из которых, Жерминьи-де-Пре близ Орлеана, в сильно перестроенном виде сохранилась и поныне.

Но, пожалуй, особенный интерес представляет то интенсивное строительство, которое по приказу Карла и на его средства проводилось в местах отдаленных, превращавшихся в сферы влияния правительства Ахена. Среди других объектов особенно выделяется странноприимный комплекс, созданный Карлом в Иерусалиме и подробно описанный неким монахом-паломником, посетившим Палестину в конце IX века. В состав этого дива входили двенадцать строений гостиничного типа, в том числе и обширная библиотека – император был и оставался постоянным радетелем христианского просвещения.

Все эти примеры вполне наглядно иллюстрируют главное: «Новые Афины» Карла должны были в первую очередь стать «Христовыми Афинами», мудрости которых надлежало служить во благо религии и церкви. И здесь ни в коей мере не могут обмануть ни Придворная Академия, так напоминающая литературные кружки XVI века, ни многочисленные начальные школы, разбросанные по всей стране, ни светская поэзия и проза, ни исторические произведения, создаваемые придворными летописцами; те же скриптории в неизмеримо большем числе «выпускали» Евангелия, молитвенники и жития святых, а начальные школы, создаваемые Карлом, были исключительно церковными заведениями. И далеко не случайно легенда считает Карла Великого основателем Парижского университета. Сорбонна, как органический синтез школы и церкви, действительно, покоится на идеях, за которые неутомимо боролся державный ученик Алкуина.

Карл-демиург, строя свои «Афины», прежде всего был зодчим «Града Божия», вся же «академическая» ученость являлась лишь вспомогательным средством для этого, как сам он неоднократно свидетельствовал в своих посланиях. «...Не умея хорошо писать, – поучал он епископов и аббатов, – люди могут извращенно понимать Священное писание, причем ошибки легко приведут к крайней опасности. Ведь в Писании много сложных смысловых фигур; и кто поймет их как следует, не изучив древних авторов, излагавших риторику? Поэтому мы и увещеваем вас заботиться об изучении словесности...»

Зодчий «Града Божия»

Стяжавший славу Давида, Карл Великий не ограничился постройкой уникального храма-дворца в Ахене. Он мечтал о несравненно большем: о создании другого храма, хотя и незримого, но много более универсального и грандиозного.

Глубоко проникнутый сознанием долга перед Богом и вверенным ему свыше народом, он сам поставил себе цель, на достижение которой затратил огромную энергию и непреоборимую духовную мощь. Самостоятельно избрал он и руководителя на этой стезе, которому неизменно следовал и мысли которого сделал своим эталоном.

Мы не знаем, при каких обстоятельствах Карл познакомился впервые с творениями святого Августина, точно известно лишь, что сочинение гиппонского епископа «О Граде Божием» было не только его любимой книгой, но и прямым жизненным руководством, тем великим заветом, который он задумал претворить в реальность. Это была навязчивая идея Карла, та сверхзадача, которую он себе поставил. Когда? На этот вопрос можно ответить лишь приблизительно. Выше отмечалось, что в начальный период своих завоеваний франкский монарх не имел определенного плана. Видимо, план стал зарождаться, когда завоевания в основном завершились и когда сын короля Пипина почувствовал себя вдруг хозяином огромной державы. Мысли о провозглашении империи и претворении в жизнь августиновской идеи, тесно взаимосвязанные, созревали параллельно и полностью оформились к концу 90-х годов VIII века.