И тут я понял, что... (СИ) - Евгений Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 18. Мягкость сердца
— Всё будет в порядке, крошка. Нужно только в это верить…
В комнате царил темно-серый мрак, скрадывающий любые детали и размазывающий все углы и ровности. В воздухе пахло застарелыми вещами, сырой ветхостью деревянного дома… и мощным запахом гниющего мяса с нечистотами. Нечто стало озаряться зелёным свечением. Теплым и невероятным. Расцветало будто искусственное солнце, посаженное на длинный деревянный шест, возвышающий и отделяющий его от всего остального.
Мрак стал рассеиваться, медленно открывая свои тайны. Заколоченные и заваленные мебелью окна, выбитая дверь, за которой виднелся кровавый закат, грязь и тела… ими были устлан весь пол. Навсегда остекленевший взгляд в мутнеющих глазах на серых лицах без какой-либо резкости переходил в угасающую надежду, превращающуюся в отчаянное безумие.
Искорёженные глыбы защитников своих семей и домов так и не выпустили из окоченевших рук холодного оружия, которое дарило хоть какой-то призрачный шанс сохранить то, что им было дорого. Кровь на смердящих ранах под разорванной одеждой и доспехами давно свернулась, превращаясь в кровавую пыль. Остались жить лишь самые стойкие или самые везучие, которым оставалось лишь молиться в окружении женщин и детей.
— Видишь, больше не болит, правда? — Улыбалась женщина, удерживающая в одной руке солнце, а другой поглаживая розовые шрамы на исполосованном лице застывшей девчонки. — Так, а теперь ты. Да, ты хорошо постарался. Убери руку с раны…
Женщина склонилась над завалившимся набок мужчиной, который судорожно прикрывал рану на животе, смотря на нее не верящим взглядом лихорадочных глаз. Высокий и широкоплечий воин, укутанный кольчугой, прикрытый твердой кожей и сталью, просто не мог поверить в происходящее. Его вторая рука лишь сильнее сжала ладонь на рукояти тяжелой палицы, беспомощно лежавшей на полу с окровавленными стальными крыльями. Только она дарила ему силы, только она заставляла жить, собирая остатки воли для последнего сопротивления ради чужих жизней…
— Прочь. — Глухо прохрипел воин, пытаясь отмахнуться от показавшегося перед ним явственного бреда.
— Всё пройдет… — Аккуратно убирала женщина холодную и стянутую судорогой большую руку мужчины в сторону.
— Владыка, да? — Выглядывали в дверь пара измотанных воинов.
— Госпожа Вихра исполняет его волю. — Кивнул здоровяк с огромной секирой, стоявший в центре комнаты и едва не задевающий головой высокий потолок.
— Вальбос, иди уже помоги остальным! — Укоризненно посмотрела на него девушка.
— Моя цель защищать в первую очередь вас, это было личным приказом от самого Владыки. — Твердо грохотал здоровяк. — У меня своя работа и, поверьте, я сам бы не прочь помахать секирой и убить пару тройку тварей…
— Навались, ребята! Сбоку, сбоку заходи! По лапам бей, по лапам! — Неожиданно ворвалась в комнату тихо ревевшая на фоне суета. — Щас мы его…
Кувыркаясь в клубах пыли, перед дверью появилась вопящая тварь. Крупная как матерый медведь и отчаянная как медоед в окружении гиен. Длинная щетинистая шерсть была настолько жесткой, что походила на иглы. Вытянутые когти и неубирающиеся длинные когти на передних лапах оставляли в земле глубокие борозды. Ревущая глотка на вытянутой как у крысы морде больно била по ушам…
А следом за ней, ощетинившись копьями и мечами, появились обыкновенные люди. В них не было страха, их вел азарт, их направляла месть и злость, подавляя своей массой огромного монстра.
Они окружили толпой отмахивающего от копий монстра и с бодрыми криками пытались его убить, но монстр был силен, монстр переполнился звериной яростью, которая затмевала даже человеческую злость… его толстую и жесткую шкуру резали, протыкали и простреливали лучники и арбалетчики с задних рядов, заставляя реветь всё громче и бросаться на стену копий всё отчаяние.
— Угрх… — Взбесился от этого зрелища здоровяк, перехватывая в руках секиру и делая тяжелые шаги на выход.
Увидев одинокую и лёгкую жертву, которая, пригибаясь из-за роста под дверным косяком, выходила из своей норы, монстр тут же бросился на нее. Бросился в первый и в последний раз в жизни, закончившейся перерубленным пополам толстым черепом, который вместе с тушей врезался в деревянную стену, застонавшего дома.
— Следующий! — Грозно рявкнул мужчина, удерживая одной рукой застрявшую в теле монстра секиру и показывая второй на его несущегося от другой толпы людей сородича.
— Будет исполнено! — Бодро зазвенела острым металлом толпа, у которой в одночасье отобрали добычу.
— Жалкая и ничтожная падаль… — С презрением плюнул здоровяк в тело поверженного монстра, переворачивая его ногой и вынимая своё оружие.
Мужчина оглянулся и удовлетворённо вздохнул своей могучей грудью. По останкам разоренной деревни с раскуроченными домами, обрывками одежды и валяющимися человеческими костями на дороге носились десятки тварей, именуемых скразами.
Они были распространённым бедствием. Ведомые голодом эти плотоядные существа стаей набрасывались на крупных монстров и на всё то, что не могло дать им отпор или сбежать. Врываться в небольшие деревушки было для них одним из их самых любимых способов добычи пищи, ведь начатый пир мог продолжаться очень долго, вплоть до последнего дома и подполья, в которых пытались укрыться люди, откладывающие свою смерть на потом…
Лицо здоровяка исказилось довольной ухмылкой, в очередной раз наблюдая за зрелищем, которое он надеялся увидеть хотя бы раз за всю свою прошлую жизнь авантюриста. Десятки людей без того сводящего с ума страха и истерики просто уничтожали монстров, от которых они обычно только пряталась за высокими стенами и крепкими спинами. Многие из них совсем не отличались силой, чтобы хотя бы попытаться попробовать что-то исправить, но сейчас… сейчас каждый пылал азартом и злобой, смело идя с оружием на ревущих монстров, раньше казавшихся воплощением страхов и зла.
Вдруг из-за угла дома на улицу вышел клин из дюжины мрачных воинов, в которых даже из далека можно было приметить отсутствие жизни в темных и безликих провалах под изъеденными ржавчиной шлемами…
— Тёмные вестники… — С опасливым благоговением проронил здоровяк, сглатывая ком слюны.
Строй остановился и резко разделился. К мужчине направился всего один вестник, пока остальные с механической хищностью в своих движениях набрасывались на монстров, отсекая им конечности, проламывая головы ударами кулаков и пригвождая их туши мечами к стенам и земле. Никакого сопротивления, никакой опасности… их безликие провалы равнодушно смотрели, как осыпаются пылью массивные тела чудишь.
Стало осыпаться прахом и подверженное мужчиной чудище, когда вестник просто прошел мимо него, заходя внутрь дома, наполнившимся до ужаса знакомым шорохом пылинок. Ему не было разницы чьё тело поглощать, действовали лишь запреты и
