Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

– Ты, Назаркин, не меньжуйся, – торопливо заговорил Васильевич, изображая сочувствие и старательно пряча глаза. – У тебя ж друганы крутые – сам рассказывал, помогут, небось.

Было видно, как не терпится мастеру поскорее завершить эту тягостную сцену.

– Слушайте, а может, Санька сюда позовем? – чувство растерянности и безысходности вдруг уступило место быстро закипающей злости. – Пусть он мне в глаза посмотрит и скажет, какие колодки тогда выдал.

– Да ты, Назаркин, опять за свое? – от деланого сочувствия в голосе мастера не осталось и следа. – Чтобы свою жопу прикрыть, готов все свалить на коллег, на фирму свалить?!

– Я все сказал, – Андрей Степанович с трудом поднялся с неудобного стула. – Принесет бабки, – обратился он к мастеру, – позвонишь мне, подъеду. Не принесет – не звони, дальше все сам буду решать.

…Марк ворвался на склад, когда Санек выдавал комплект запчастей одному из механиков. Завидев слесаря-балагура, решительно приближающегося к столу-прилавку, на котором осуществлялась передача запчастей, и явно не настроенного сейчас на развлечение публики дежурными остротами, кладовщик шустро отскочил назад и, уперевшись спиной в ближайший стеллаж, сразу, без всяких вступительных слов, заголосил каким-то по-бабьи тонким голосом:

– А я чего?! Чего ты на меня? Меня Васильич к директору вчера таскал, директор все решил, как говорить надо, понял? Я вообще ни при чем, не я тебя крайним делал.

Получавший детали механик, даже не прихватив со стола свою коробку, тихо ретировался за дверь. Остановившись перед прилавком, Марк не стал поднимать крышку, чтобы зайти на территорию склада. Он глядел на сжавшегося в ожидании расправы Санька, в голосе которого уже появились слезные нотки, и чувствовал, как быстро ослабевает в нем яростная решимость наказать этого щупленького перепуганного паренька.

– Эх, Санька, Санька, – грустно произнес Марк. – Как же ты дальше-то будешь? А если бы он вообще меня завалить решил?

– А я при чем? – Санька, кажется, понял, что прямо сейчас бить его не будут, истеричный надрыв в голосе поутих. – Это все Грищенко, он сказал старые колодки поставить и колпаками прикрыть. Сказал – баба ездит, не прочухает ни хера. А сегодня вообще на работу не пришел, заболел, типа, хохол хитрожопый.

– Кто вообще такой этот боров? Знаешь чего?

– Откуда? Вчера под вечер явился, с Васильичем перетер чего-то, Васильич обосрался, весь белый стал, к директору побежал. Потом меня вызвали. Сказали, у бабы тормоза отказали, влетела куда-то, тормоза ты менял, вот, типа, сказать надо, что это ты колодки подменил. Жирный этот чего на нас наехал-то – знал он уже, что колодки говно были. Сам допер или кто знающий тачку посмотрел, сказал ему. Не виноват я, Марк. Сам знаешь, как у нас все… Кто ж мог подумать про такое?..

– Действительно, – отозвался Марк ехидно. – Стертые колодки поставили – клиент тачку расхерачил. Кто бы мог подумать?

– Слушай, Марк, – окончательно успокоившись, Санек изобразил сочувствие и даже стремление хоть как-то помочь. – Ты это… ты у Васильича спроси про жирного. Васильич сто пудов в курсе, жирный ему наверняка сказал, а то чего бы он так обосрался? И знаешь что? Он, боров этот, реально бугор какой-то нехилый. Я вчера с директором говорил – директор тоже на измену подсел.

– Спасибо, успокоил, – пробормотал Марк, разворачиваясь к выходу.

Уже в дверях он остановился, поглядел на Санька долгим, задумчивым взглядом, грустно проговорил:

– Меня-то уже уволили, мне по хер. А вы тут поаккуратней. В следующий раз клиент вообще убьется, кто знает, кого из вас крайним назначат?

* * *

Все личные вещи уместились в небольшую спортивную сумку, которую Марк позаимствовал у одного из бывших коллег, пообещав вернуть на следующий день. Через полчаса после разговора в комнате приемщиков он навсегда покинул здание автосервиса «На Чепеле». Перед уходом он все же воспользовался советом Санька и, отведя в сторону Васильича, попытался выведать информацию о личности грозного толстяка. Мастер отвечал неохотно, да и знал-то он, похоже, немного, но то, что он все-таки рассказал, Марка совсем не обрадовало. Андрей Степанович в прошлом оказался крупным партийным функционером Краснодарского края, который сумел не растеряться в условиях приватизационной вакханалии и за несколько лет стать одним из крупнейших землевладельцев Кубани. Легко подмяв под себя земли разорившихся и разворованных колхозов, он стал образцовым представителем нового класса – успешных капиталистов-аграриев. Его огромное хозяйство приводили в качестве примера эффективности явившегося на землю частного собственника, а циркулирующие в южных регионах неясные слухи о некоторых особенностях ведения бизнеса новым землевладельцем многими воспринимались как обиженный ропот проигравших конкурентов.

Соврав матери что-то поспешно выдуманное про новую, более денежную работу, Марк заперся в своей комнате, зачем-то включил телевизор, улегся на диван и, не обращая внимания на перипетии сюжета очередного мексиканского сериала, тупо уставился в потолок, пытаясь привести в порядок мысли и определиться со своими ближайшими действиями. Вся налаженная и, казалось, стабильная жизнь рухнула с такой оглушающей неожиданностью, а озвученная сумма в пятьдесят тысяч выглядела настолько заоблачной, что Марку потребовалось несколько часов, чтобы просто осознать масштаб произошедших с ним событий. Он пока не понимал, что значит перейти на работу к Андрею Степановичу, хотя и догадывался, что ничего хорошего такой переход ему не сулит, и уж точно знал, что участь раба на плантациях – не мечта его детства.

Первая мысль, которую Марк обдумывал, лежа на диване, смоля одну сигарету за другой и рассеянно стряхивая пепел мимо стоящей на полу пепельницы, – это по совету Васильича «занять у дружбанов». Он даже не стал размышлять о том, с каких доходов и за какой срок сможет вернуть такую сумму, потому что сначала нужно было решить, к кому вообще есть смысл обращаться. Достав из ящика стола потрепанную телефонную книжку, Марк стал задумчиво переворачивать страницы, читая имена приятелей, близких и дальних знакомых, одноклассников и сокурсников по ПТУ. Слегка задержавшись на странице с буквой «С», он быстро долистал книжку, закрыл и швырнул обратно в раскрытый ящик. Никаких вариантов, даже если пытаться собрать с миру по нитке, прося у каждого, кто сколько сможет, не вырисовывалось. Весь немалый список знакомых сжался до одного человека, который, возможно, окажется в состоянии помочь, – Ромы Никитина.

После неприятной ситуации с похищением спирта и вынужденным простоем производства дела у Ромы быстро наладились: демонстрируя фантастическую работоспособность, он развил бурную деятельность по расширению бизнеса, нашел новых, более надежных и крупных, поставщиков спирта, вышел на серьезные оптовые структуры в соседних регионах, нанял команду шустрых менеджеров-продавцов, неустанно мотавшихся по городу и окрестностям в поиске покупателей. Однако подобные успехи имели и свою оборотную сторону – Марк понимал,