Воспитание по-новому - Маруся Светлова

Что являлось для нас настоящей целью воспитания — если все, что мы делали, — приводило к нашему собственному наполнению за счет ребенка? Что должно быть результатом моих воздействий на ребенка — собственное самоутверждение? Или все-таки я должен сформировать ребенка личностью, дать ребенку почувствовать себя в жизни сильным, большим, значимым, ценным? Но — теми «старыми» методами и воспитанием «по-старому» личность и чувство значимости и ценности не формируются!

И я опять обращаю твое внимание на то, что мы все делали это неосознанно, не специально. Не нужно обвинять себя за это. И если я и пишу эту книгу, то именно для того, чтобы разорвать этот порочный круг, эту страшную практику авторитарного, подавляющего отношения к ребенку, в которой разрушается его личность, но напитывается личность родителя.

Так поступали с нами. Так поступаем мы. И так будут поступать со своими детьми наши дети, если мы не изменим своего отношения к детям. Не осознаем наших ошибок и не начнем строить новые прекрасные и легкие отношения с детьми, основанные на любви и уважении.

В нас много негативных чувств

Несколько дней подряд, находясь в небольшом городке на отдыхе, я слышала за стеной у соседей одну и ту же «сцену». Утреннюю ссору между мужем и женой, ссору жесткую, грубую и, судя по всему, привычную. Чувствовалось, что два этих человека давно и крепко запутались в отношениях и общаться друг с другом могут только через упреки и оскорбления. Спустя несколько часов, когда мужчина уже уходил на работу, просыпался ребенок, и я становилась свидетельницей другой, изо дня в день повторяющейся сцены.

— Одевайся! — звучал грубый голос матери.

Звучал он грубо и так громко, что я, находясь в другой квартире, за стеной их квартиры, слышала его. Женщина не говорила. Она орала.

— Иди есть!.. Ешь, я сказала!.. — с ненавистью орала она. На какое-то время наступала тишина.

— Надевай ботинки! — опять орала она.

Орала с ненавистью, которая чувствовалась даже через стену.

— Чтобы был во дворе! — с ненавистью кричала она, дверь хлопала — и наступала тишина.

Меня просто поражал этот ор, эта ненависть, которая звучала в голосе женщины. Каково же там ребенку? Его не было слышно, не было слышно его слов, только иногда, когда раздавалось: «Закрой рот, я сказала!», — я понимала, что он что-то говорит в ответ на слова матери.

— Бедный ребенок, — думала я. — Испытывать на себе столько агрессии, жить в такой ненависти!

Однажды утром, когда ненависть эта разбудила меня, я подумала даже — пойти к этой женщине и пригрозить, что если она будет продолжать так жестоко обращаться с ребенком, я обращусь в органы опеки, чтобы установили контроль над ней…

Мысль пришла и ушла, потому что я понимала — никакие органы опеки не заставят ее быть нормальной матерью. Если в ней содержится столько ненависти, столько неудовлетворенности, она все равно будет изливать все на ребенка. Она будет делиться ими, потому что каждая мать, каждый родитель делится со своим ребенком именно тем, чем он наполнен. Запрети ей орать на ребенка — она все равно будет изливать эту ненависть, шлепками или щипками, злым взглядом, уничтожающим молчанием.

И это, к сожалению, «нормальное» явление — делиться с ребенком, выливать на ребенка свои чувств, свои негативные эмоции.

Мы действительно испытываем много негативных эмоций — недовольство собой, своими отношениями или работой, деньгами — их отсутствием. Мы просто устаем. И все эти негативные состояния требуют разрядки, требуют выхода.

Вот почему, придя домой, мы неосознанно ищем — на ком сорваться, на что бы это вылить. И ребенок — лучший объект для этого.

Этого не сделаешь ни с одним взрослым, который, так же как и я, наполнен раздражением или недовольством. И если я попытаюсь на него вылить свое раздражение, начав ворчать или критиковать его, или просто придираться к какой-то мелочи — мне дадут самый настоящий отпор, ответив мне не менее агрессивно. И на мое:

— И чего ты сидишь перед телевизором, тебе что, заняться нечем… — сказанное мужу, я получу ответ:

— А ты чего раскомандовалась?… Тебе надо — ты и делай!

И эти «высокие» разговоры будут бесконечны. Потому что у мужа у самого есть потребность вылить свое раздражение, есть неосознанное желание к чему-то придраться, выплеснуть свои негативные эмоции.

Ребенок, особенно маленький, — прекрасный безотказный сосуд для слива негатива, которым мы, взрослые, наполнены. Потому что он не может нам ответить. Не смеет. Потому что даже если он посмеет оправдываться на наши критические замечания или стоять за себя, мы тут же заткнем ему рот:

— Мал еще — так с родителями разговаривать!..

Мы все равно останемся победителями, заткнув ребенка, не позволив ему на себя сливать раздражение или обиду. Но на нем мы отыграемся хорошо:

— Я тебе сколько раз говорила, бестолочь!.. — достаточно одной этой фразы, чтобы на душе стало спокойнее, чтобы неприятный осадок от разговора с начальником, в котором он тебя не оценил или покритиковал, уменьшился.

А после того, как ты грозным тоном скажешь:

— Чтобы сейчас же в комнате убрался!..

Или:

— Почему опять ботинки стоят не на месте?!

Или:

— Ты почему до сих пор уроки делать не начал!.. — становится уже спокойнее.

Ни одному родителю в мире не нужно было бы орать на своих детей или унижать их, если бы сами родители были спокойны и гармоничны, радостны и счастливы. И в этом, опять же, одна из неосознанных причин — почему мы выбирали именно такие методы воспитания. Потому что они давали возможность выплеснуть эмоции — в крике, в шлепке, в нотациях.

И именно потому, что мы сами часто не радостны и не счастливы, а неспокойны и раздражены, — даже самые простые требования, которые мы предъявляем детям, мы делаем в раздражении, агрессивно.

— Что ты такой тупой, как ты не можешь понять… — раздраженно говорит мама малышу. А он действительно не может понять, потому что ему «объясняет» раздраженная мама. Если бы ему объяснили все спокойно и доброжелательно, он бы все давно понял. Но мама объясняет непоследовательно, или быстро, или бестолково, потому что сама находится не в лучшем своем состоянии. Потому что, на самом деле, не объясняет она сейчас, а сливает свое раздражение. И ребенок становится «тупым».

Именно поэтому мы иногда так бурно реагируем на поступки детей. Наши собственные эмоции требуют выхода, поэтому на простой поступок ребенка следует долгое унизительное отчитывание, или неадекватное по силе наказание.

Мы просто сливаем свою агрессию или недовольство, обиды или разочарования. Ненависть на мужа, который бросил — выливается на ребенка. Недовольство собой — на ребенка. Раздражение на работу — на ребенка.

Я ехала однажды в купе с бабушкой, которая везла к себе на лето шестилетнюю внучку. Как только поезд тронулся — бабушка постелила постель, велела ребенку сесть у стенки, сама легла, как бы загородив ее ногами. И девочка в этом «плену» сидела тихонько как мышка и играла с куклой. И если она делала попытку сменить позу, повернуться, бабушка зло, с ненавистью одергивала: «Сиди! Сиди ровно! Не вертись! Не егози!»

Прошло несколько часов. Девочка так и сидела, поджав ножки в этом своем плену, боясь лишний раз пошевелиться.

— Отпустите ее, — сказала я бабушке, удивленная таким обращением с ребенком. — Пусть рядом со мной посидит. Пусть хоть походит. Пусть погуляет — она же устала так сидеть!

— Нагуляется еще! — со злостью сказала она. — Навязали ее на мою голову! Все лето на моей шее будет сидеть! — с такой неприкрытой ненавистью сказала женщина, что я только охнула про себя.

И подумала — бедная девочка! Если она все лето проведет в таких жестоких рамках и в такой нелюбви — прекрасный у нее будет отдых! Сколько злости выльется на нее. Сколько чувства вины в ней сформируют за время «отдыха». Но разве виновата она в бабушкиной проблемности, в бабушкином недовольстве жизнью или в том, что бабушке «навязали» ребенка? Она не виновата. Но уже начала принимать на себя бабушкину агрессию…

Наши чистые и совершенные дети уже через несколько лет после общения с нами, иногда такими негативными, недовольными — тоже становятся раздраженными, тревожными и агрессивными. Но разве наши дети — маленькие и чистые — должны принимать на себя столько негатива, созданного нами?

И я сейчас не хочу задеть никого из нас, никого не обвиняю в том, что мы так делаем. Наши негативные чувства действительно требуют выхода. И выпустить, направить их на ребенка, действительно, самый естественный и легкий способ освободиться от них. И это может продолжаться, пока есть источники этих чувств в нашей жизни.

Поэтому, опять же, нам нужно заниматься собой, своим личностным ростом. Может быть, кому-то из нас нужна психологическая помощь, чтобы решить какие-то свои проблемы и не использовать ребенка как сосуд для слива негативных эмоций. Мы нужны нашим детям чистыми, чтобы их не пачкать.