Мир Формулы-1 изнутри - Деймон Хилл

Мне не хотелось создавать впечатление, будто я что-то требую или в чем-то нуждаюсь (у меня все же есть гордость!), поэтому я особо подчеркивал, что решение оставалось за командой, и, за Эдди в особенности. Абсолютно очевидно, что мы оба жаждали победы, и были готовы сражаться за победу с любым соперником, включая собственного партнера по команде. Наконец решение было принято — Ральфу дали указание остаться позади. Я успокоился, но стопроцентной уверенности в том, что он с ним смирился, не было. Поэтому, как только машина безопасности покинула трассу и гонка опять приняла старт, я со всех ног рванул в первый поворот.

Это объяснялось еще и тем, что Ральф продолжал атаковать изо всех сил. У него не было выбора, поскольку ехавший третьим Алези буквально дышал ему в затылок. Но и мне не хотелось давать почувствовать Ральфу возможность выйти в лидеры, а затем расплачиваться за последствия. Для стороннего наблюдателя все могло выглядеть, будто мы просто стройными рядами доезжаем до финиша, но поверьте мне, последние десять кругов мы сражались по-настоящему, и я был уверен, что даже если Ральф попробует обогнать меня, ничего у него не получится.

Пересекая линию финиша, я ликовал — за Эдди, за команду и немножко за себя. Это была моя первая победа «не на Williams», а пилотов, сменивших команду и продолживших побеждать, не так уж и много. Я гордился лидерством в едва не выигранной гонке на Arrows, а сейчас я победил за Jordan. Будучи в Williams, мне всегда говорили, что мне повезло обладать лучшей машиной пелетона. Это бросало тень на мои способности пилота. Победа в Спа доказала, что я всегда умел больше, чем просто водить лучшую машину.

Я знал, что хорошо пилотировал весь уик-энд, и наградой мне было море радостных лиц, озарявших меня улыбками, когда я стоял на подиуме. К счастью, Эдди организовал поездку на гонку группы людей с нашей фабрики, и сейчас все они стояли внизу, аплодировали, а кое-кто и плакал от избытка чувств. Удача сопутствовала нам, и сейчас часть наших рабочих готовилась к празднику, и, поверьте мне, погуляли они на славу.

Для победы я отдал все. Дождь — великий смутьян, но мы полностью использовали погодные условия, одинаковых для всех, и воспользовались представившейся возможностью по максимуму. Для команды B & H Jordan Mugen-Honda этот гоночный уик-энд удался на славу, он перенес нас в клуб победителей Гран-при и продемонстрировал, что победа — достижимая цель. Мы оказались в шаге от третьего места в Кубке Конструкторов, а ведь после неудачного начала сезона мысль о том, что мы побьем как Williams, так и Benetton, казалась слишком смелой.

Выбравшись в конце концов под вечер с трассы, я чувствовал себя очень счастливым человеком. Вечеринка команды была еще в самом разгаре, но мне хотелось вернуться домой, и отпраздновать победу вместе с семьей. Немногие пилоты побеждали в разных командах, и все-таки, не в обиду Эдди будет сказано, Jordan пока еще не был самой лучшей командой. Но нам удалось сделать дубль в самой напряженной гонке сезона. Нам еще только предстояло стать лучшими, однако я и все в команде B & H Jordan показали, на что способны. Вместе мы прорвались к вершине.

9. Страх

ГП Италии в Монце вызывает у меня особенные чувства. Здесь уникальны не только фанаты, история, но и сама трасса — серия длинных широких прямых с несколькими удачно сконфигурированными поворотами.

В конце стартовой прямой Монцы мы достигаем скорости около 220 миль в час, и не нажимаем на тормоз до тех пор, пока до поворота не останется 150 метров. Даже более того, круг за кругом мы можем чуть-чуть затягивать торможение и все равно вписаться в поворот. И если вам нужен пример того, насколько мощны тормоза в Формуле 1, то вот он перед вами.

Ты жмешь на тормоз в тот момент, когда болид уже не в силах дальше разгоняться, поскольку только в Монце наши машины достигают максимальной скорости, и эти 150 метров проносятся очень быстро. Будто ты мчишься по окружной автостраде, превышая в три раза ограничение скорости, притормаживаешь на половине пути и тем не менее рассчитываешь вписаться в приближающийся съезд с эстакады.

При 220 миль в час из-за бешеной скорости ты туго сжат ремнями безопасности. Тебя буквально вжимает в сиденье, педаль газа — «в пол», ты ждешь, ждешь, еще немного, а затем — бах — за 150 метров до поворота приходится жать на тормоз, да так сильно, что к концу гонки нога немеет. Одновременно со снижением скорости тебя бросает вперед, ремни все сильнее и сильнее врезаются тебе в тело, а тебя еще и трясет на кочках. На телеэкранах болид может выглядеть большим и мощным, но не забывайте, что полный вес машины всего лишь 600 кг. Это меньше веса регбистов, сгрудившихся вокруг мяча перед свистком судьи. Если вспомнить о том, что значительная доля этого веса приходится на двигатель и шины, то скорости этих машин уже не кажутся столь удивительными.

Позднее торможение — одно из искусств Формулы 1, наука, которую ты постигаешь со временем. Многие тут допускают ошибки, но когда машина хороша, это может стать одним из самых впечатляющих элементов пилотажа.

Если пилот Формулы 1 будет все время беспокоиться по поводу потенциальной опасности, то вся его работа пойдет насмарку. Удовольствие от гонок вне всякого сомнения намного сильнее любых метаний. Страх отступает, как совершенно чуждое состояние, и ты почти забываешь о нем.

Если постоянно думать об этой огромной скорости, о шансах получить травму, то ничего путного не добьешься. На самом деле переживания такого рода как раз наоборот представляют еще большую опасность, поскольку влияют на концентрацию, и шанс допустить элементарную ошибку значительно возрастает. Оказывается, гонщикам гораздо сложнее ехать медленно, нежели мчать на пределе. Если они пытаются остаться в рамках своеобразного уровня безопасности, то сначала ломают, а затем теряют свой естественный стиль вождения. От этого моментально, как снежный ком, накапливаются ошибки. Ирония состоит в том, что напуганный, нервный пилот, старающийся избежать неприятностей, возможно, будет самым опасным парнем на трассе.

Нужно верить в себя и свою машину. Если в тебе нет определенной доли самоуверенности, спортивной наглости в хорошем смысле этого слова, ты не сможешь гоняться. Необходимо абсолютно точно знать — что бы ни случилось с тобой на трассе, ты сможешь справиться с ситуацией. Как гонщик, ты должен верить, что держишь все под контролем своего опыта, и вся ответственность целиком лежит на твоих плечах. Пока ты веришь в себя, ты способен гоняться в Формуле 1.

Наша одержимость скоростью произрастает не из какого-то там мифического мужества, желания пустить пыль в глаза. Цель нашего спорта — в честной гоночной борьбе побить других парней на трассе, и правила этой борьбы всем известны. Лично я не согласен с отождествлением слов «гонщик» и «бесстрашие». Я бы определил храбрость, как некие бескорыстные действия, риск своей жизнью ради других людей. Автогонки имеют намного более эгоистичную сущность. Это персональный вызов, страх и дисциплина, хорошая школа жизни, но разве это храбрость? Мне так не кажется.