Бюро Вечных Услуг - Иван Быков

У прилавка со свининой Нестор оживился. Искать баранину на «Соколе» (такое по-горьковски гордое название носила эта территория с прилавками) – дело неблагодарное, поэтому шашлык в городке, чаще всего, делали из свинины. Телячий мангальный набор Нестор любил, но кулинарный шедевр из телятины получался не всегда, а тут гости! Да и какая уж тут телятина?

Выбор шашлычного мяса происходил всегда так. Нестор, уже давно присмотревший нужный кусок, ждал, пока Нина поучаствует в полной мере. Стоять за спиной Нина не умела.

– Этот? – Нина тыкала пальцем в кусок мяса.

– Давай этот, – покорно соглашался Нестор.

– А какая это часть? – Нина спрашивала всегда у продавщицы, потому как мужу в таких ситуациях не доверяла абсолютно. – Задняя?

– «Или передняя», – почему-то вспомнил Нестор остеровский мультфильм о мартышке и попугае.

– Тихо, не мешай! А это? Лопатка? Лопатка идет на шашлык? Идет! Видишь Нестор? Лопатка идет на шашлык! А ты говорил!

– Возьмите шею, – чуть ли уже не просила продавщица.

– Не хочу шею! Не люблю жирный. Биток есть? Видишь, вот биток. Как тебе? Возьмем? Или суховатым будет? А что еще есть? Кострец? Нестор, как тебе этот кострец? Переверните. А с этой стороны? Нравится? Сколько там? Нестор, сколько нам надо?

Нестор, который уже давно знал, что именно этот кусок костреца и будет ими взят, называл приблизительный вес, который считал нужным, чтобы гости были сыты. Вес при этом значения не имел – все равно кусок будет взят полностью.

– Ты что, с ума сошел? У тебя вечно остается потом, целую неделю давимся этим шашлыком. Ты и Антона посчитал? Антон – ребенок. Он столько не съест! Поклюет немного и бросит. Так что, берем? Взвесьте.

Антон действительно столько не съедал. Он съедал больше. Ну, как съедал: «клевал». Брал шампур, надкусывал кусок, говорил: «Мама, там жилки!», или «Мама, он жирный!», или «Мама, он не прожаренный!», или… Вариантов могло быть множество. Мама неизменно отвечала: «Отдай папе, он съест. Себе другой возьми». В результате такой шашлычной трапезы на тарелке Нестора росла груда мясных огрызков, к которым, кстати, добавлялись огрызки и с тарелки жены. Свой, личный шампур Нестору приходилось отведывать крайне редко.

Еще минут двадцать выбирали копчености – мясо, колбасу, почеревок – для холодной нарезки. Потом на удивление быстро купили три скумбрии для запекания на гриль-решетке.

Базар был закончен. Перед выходом подошли к самому любимому для Нестора лотку. Второму по важности, после мясного. Здесь жила магия вкуса. Молоденькая кореянка (а может, и не кореянка, а узбечка, но Нестору всегда нравилось думать, что девушка обязательно должна быть только из Кореи) торговала пряностями и приправами.

К стандартным, уже готовым к продаже наборам с надписями «для шашлыка», «для плова», «для курицы» и так далее Нестор относился с презрением. Он всегда набирал сам, ему нравились названия приправ – они, названия, вызывали в памяти вкусы, ароматы, жжение на кончике языка и ощущения на кончиках пальцев, растирающих разноцветные порошки.

Нина и Нестор через час были уже дома. Теперь можно было достать пиво из холодильника и вздохнуть счастливо: дом, семья к приему гостей были готовы.

Но не получилось.

31

Мама редко звонила сыну – не любила пользоваться мобильным, а со стационарного десять цифр набирать было долго. Поэтому ее голос в трубке мобильного телефона имел флер сказки. Как, наверное, было странным слышать Антону Т. голос Генки Абрикоса из радиоприемника «Спиридон» марки «Спидола» в сказке Стругацких.

– Нестор, заедешь? Папа тебе приготовил парочку каких-то раритетов для твоей коллекции. Да и не виделись давно. Антон скучает. Наверное, пора его к вам…

– Конечно, мама. Сейчас прямо соберемся с Ниной и поедем.

– Не нужно с Ниной. Сам приезжай. У нее по хозяйству дел, небось, полно. Дом теперь у вас большой.

– Это не у нас, – в который раз уверил маму Нестор.

– Полно-полно! – вмешалась Нина. Телефон у Нестора был громок: в радиусе нескольких метров разговор был слышен всем. – У меня твои гости завтра. Дел полно: два этажа выдраить. Сам езжай. И вина возьми. Бутылок пять: парочку белого к рыбе да к мясу красного.

Нестор собрался в несколько минут. Что там собираться летом? Льняные штаны да льняная рубаха. Белая. Почему белая? В ней легко и просторно, да и солнце любит белый цвет. Правда, что-то еще с белой рубахой всегда было связано в народных традициях. «Вербы веточка приколота к белотканому плечу», – всплыла в памяти какая-то полузабытая песня.

Нестор был готов к выходу, но внезапно воспротивилась Ка-Цэ. Она проявила невиданную ранее агрессию: сначала терлась о льняную Несторову ногу, а потом внезапно вскарабкалась по штанине Нестору на плечо. Лен был тонок, когти остры. Нестор вскрикнул от боли. Хотел скинуть эту трехцветную тварь (именно так он думал в этот момент о кошке), но не тут-то было: когти, пробив «белотканое плечо» – и ткань, и кожу – зафиксировали Ка-Цэ на занятой позиции.

– Мяу! – сказала Ка-Це, и не было нынче вопросительной интонации в ее высказывании. Были нотки требовательные, ультимативные.

– Нина! – позвал Нестор. – Помоги.

Вспомнилась аналогичная ситуация: «Нестор!» – звала Нина, спасаясь от змеи. Нине тогда было страшно, Нестору теперь было больно.

Жена поспешила на помощь мужу, но, конечно, не преминула язвительно высказать: «Молодец, моя хорошая. Поделом ему, Змею Горынычу!». Совместными усилиями удалось отделить миниатюрное когтистое создание от Нестерова плеча. И даже Нина удивилась:

– Что это ей взбрендилось?

– Или взвинилось, – вырвалось у Нестора.

Нина рассмеялась:

– Хорошее слово «всвинилось», – и, поглаживая кошку, пожурила ее:

– Ух ты моя маленькая свинка, мой свинкс.

– Сфинкс, – автоматически исправил Нестор, хотя ему тоже понравилась эта игра звуков «сфинкс»-«свинкс». – Но я не об этом. Если может взбрендиться, – Нестор сделал упор на звукосочетание «БРЕНДИ», – то может и взвиниться, и даже вспивиться, и вскольвадиться. В общем, побреду-ка я к маме. Антона заберу. Зайду в «Дом Диониса». Должен же сын с малых лет помогать папаше бутылки таскать. – Но Нина этой шутке уже не улыбнулась.

Этот глагол «побреду-ка» Нестор использовал достаточно часто. Его даже прозывали так в юности: Побредукой, когда забывали про батьку Нестора Махно, летописка-тезку или Нестора Петровича из «Большой перемены».

И Нестор побрел к остановке маршрутного такси, маршрут которого долгое время связывал пригород с «большой землей». По дороге до остановки увязалась собака. Этот дружелюбный пес был из племени лисьемордых. Традиционной дани от путника не просил, интереса к Нестору не проявлял. Просто трусил рядом, иногда поднимая вверх лисью мордочку, выуживая какие-то неведомые человеку запахи из летнего ветерка. Отстал через два дома, скрывшись где-то в бурьянах незастроенного участка.