Бюро Вечных Услуг - Иван Быков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но слова были произнесены, на них нужно было реагировать. Можно, конечно же, просто промолчать; молчание – тоже значимая реакция. Но в этот момент Соня чуть обернулась, и Нестор увидел ее глаза: там жила Справедливость. И Справедливость ждала слов. А что мог сказать Нестор, если он был больше занят ощущениями, чем словом? Наконец, он созрел:
– Один жезл поглотил другие; один Наг съел других. Так не бывает. Битва змей какая-то.
– Ты не путай мифы древних народов с посредственным североамериканским кинематографом, – улыбнулась Соня. Нестор не уловил аллюзий, он не смотрел «Битву змей». – Не было битвы змей. Обрати внимание: есть там персонажи, на которых ты даже внимания не обратил. Спрятались они за фараоном, пророками и Нагами.
Соня и Нестор уже не бежали, они медленно брели в сторону Набережной. Бордовые огни «Дома Диониса» уже исчезли за поворотом. Солнце еще не «клонилось к Западу», как пишут во всех романах, но тихо и медленно брело по тротуару вслед за парой собеседников, легонько и по-дружески подталкивая их в плечи теплыми лучами. Соня не выпускала руки Нестора.
– Волхвы и чародеи? – вдруг понял Нестор.
– Ни имен, ни званий, – Соня смотрела, как уходит в прошлое тротуарная плитка под ногами. – А перевод окончательно стер все, что мог. Послушай, как звучит: «Волхвы Египетские»! Мудрецы, чародеи… Жрецы.
– А в чем различие? – пожал плечами Нестор. И тут же вспомнил одну из любимых фраз Семена Немировича Волха. – Я же не филолог, но тоже интеллигентный человек.
Соня улыбнулась и мягко попросила:
– Давай остановимся.
Они присели на скамейку в небольшом сквере. Соня раскупорила «Barolo Chinato», не вынимая бутылку из пакета «Диониса» – так можно, так не заметят служители порядка; вернее, заметят, поймут, но не станут придираться. Сделали по глотку. Соня стала говорить.
28
Слово всегда было мостом между внешним для человека миром и внутренним содержанием. Пушкин называл его «памятник нерукотворный», хотя говорил, как и все поэты, исключительно про себя – просто не понимал, что он уже и есть слово. Гораций поступал также, говоря monumentum aere perennius. По слову казнили и по слову строили. Слово как инструмент творения известно не только по каноническому тексту христианского учения.
– Например, – говорила Соня, – всем знакомая «абракадабра»…
– Не сумятица, неразбериха! – гордо дефинировал Нестор.
Соня, не обращая внимания на выскочку, невозмутимо продолжала:
– Происходит от арамейского «avda kedavra»…
– Это же смертельное заклинание из «Гарри Поттера»! – ужаснулся Нестор.
– Вот что ты за человек такой? С тобой говоришь о жизни и смерти, о самой возможности продолжения рода человеческого, а ты «впрягаешь» какие-то бесстыдные бестселлеровские реминисценции, – и Соня, обидевшись, показала спину.
– Ну, прости меня, невежду, – Нестор аккуратно ткнул в плечо девушки указательным пальцем. – Я груб и не отёсан.
– А в переводе «avda kedavra» означает: «что было сказано, должно быть сделано», – продолжила Соня, не оборачиваясь, но Нестор понял, что прощен. – Поэтому фокусники сегодня любят это слово «вбрасывать» в качестве заклинаний, а магическое искусство древности действительно использовало формулу как могучий инструмент, как элемент творения.
– Значит, мы утратили все эти магические штуки? Правы создатели фэнтези: магия покинула наш мир? – грустно заключил Нестор.
– Ничего нас не покинуло. Глупость какая! – Соня даже сделала движение, как будто собирается разбить почти пустую бутылку сладкого итальянского вина, произведенного из «туманного» винограда о прозаический чугун скамейки, но передумала и мягко – чтобы та не громыхнула – опустила ее в близстоящую металлическую урну. Урна была выполнена в виде гигантского цыплёнка с жадно разинутой пастью. Почему-то цыпленок был зеленый. – Просто магия работает иначе. Мы поговорим об этом позже.
– О, у нас накопилось так много тем для «разговоров позже» – что с тобой, что с Киром.
– А о чем Вы хотели с Киром поговорить позже? – заинтересовалась девушка.
– О городских магах, об индексе ССС, о тренде, о каких-то саркофагах – он упоминал о них только вскользь.
– Это хорошо, что вскользь, – важно кивнула Соня. – Когда Кир заговорит о саркофагах плотно и всерьез, то готовься к новой битве. Обо всем остальном, раз обещал, поговорит обязательно. А со мной? О чем мы должны поговорить позже со мной?
– Да вот только что: о том, как работает магия. А начали разговор с упоминания о волхвах египетских или любых других, о жрецах, да магах всех мастей, о мудрецах, колдунах да чародеях. В чем различие? Есть принципиальное расхождение в тонкостях перевода?
– Именно об этом мы сейчас и говорим, – Соня была вежлива, как педагог высшей категории с нерадивым учеником. – Помнишь, вы вели разговор – ты и Наставник – о канонических текстах, о том, что их нельзя изменить по сути, но можно сделать своеобразные коннотативные «вкрапления», которые позволяют адаптировать канон к реалиям современной жизни. Именно такие «вкрапления» и позволяют по сей день выполнять любой религиозной конфессии свою функцию.
– А какова функция любой религиозной конфессии? – живо поинтересовался Нестор.
– Это же просто, – улыбнулась Соня-Справедливость, и Нестору показалось, что сейчас она ласково скажет «дурашка». – Вера примиряет человека с реальностью. Или примеряет реальность на человека. Что, собственно, одно и тоже.
– Что изменилось? Два одинаковых глагола.
– Ах, ну да, – Соня глянула на Нестора нежно и покровительственно. – Ты ж не филолог…
– Но тоже интеллигентный человек, – быстро закончил фразу Нестор. – Примерять, примирять – что за игры звуков.
– История долгая, но увлекательная. Не для этой книги. Но в двух словах… В стихотворении одного современного поэта – сейчас не вспомню, какого. Да и кто их помнит, этих современных поэтов? Вот умрут, тогда через полвека… Так вот, в стихотворении одного поэта есть такая фраза: «Видел я: ищет мира по миру миром мазаный мир честной». Все четыре слова «мир» означают разные понятия: покой, свет, масло, народ. Как-нибудь вернемся к этому разговору. А пока обратимся, – девушка улыбнулась, – к вере – она, вера, накладывает тонны мази на расползающиеся швы. Когда разум вопиет: «Все не так!», вера говорит «Это так. Остальное – сон».
В этот момент Нестор одновременно вспомнил о двух вещах: о песне Владимира Семеновича, что «и в церкви все не так!» и о Сониной подруге Фее, имя которой как раз и происходит от колониального «faith» – «вера». Песню захотелось спеть, про подругу – спросить. Но Нестор не сделал ни того, ни другого. Он продолжал слушать. Соня говорила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});