Через три океана - Владимир Кравченко

9 апреля. Вернувшись с дежурства, грузим уголь. Удалось списать на госпитальное судно "Орел" злосчастного Б. с сильным кровохарканием. Пресимпатичный матрос: все норовил работать, уверял, что никакого жара он не чувствует, а у него ежедневно к вечеру 39-40?. С погрузкой приказано спешить. Уходим сегодня в 12 часов дня. Куда? Почему? Что за экстра? Оказывается, французы просят нас удалиться по-хорошему. С одной стороны, видите ли, нейтралитет, а с другой - пришло известие, что и Линевич вместо победы разбит наголову.

- Честью просим.

- Ну, нам это не впервые. Мрачные, злые, точно волки, выходим мы в 2 ч 30 мин один за другим в море с тяжелым чувством изгнанников на душе. Почти весь шар земной обошли мы, притыкаясь к разным углам и дырам, изгоняемые отовсюду. А день-то какой сегодня, суббота вербная! Как мы все рассчитывали, мечтали утречком сегодня съехать, нарубить зелени, цветущих пальм, хотя [бы] немного скрасить нашу неприглядную обстановку, замаскировать эти наваленные всюду груды угля... И вербное воскресенье, значит, в море, и страстная неделя, и пасха, треплясь на этой волне... Говорят, адмирал Рожественский в том случае, если "самотопы" еще немного запоздают, не станет ждать и уйдет без них. Вечером было богослужение: всенощная без вербы.

10 апреля. Вербное воскресенье. Всей эскадрой шатаемся бесцельно взад и вперед самым малым (3-узловым) ходом, без эволюции, так себе, лишь бы время провести. В боевом перевязочном пункте - в церковном отделении - в невозможной жаре и духоте идет богослужение. Батя, отец Георгий, седенький благообразный старичок, служит с чувством, нараспев. Далее праздничный обед с командиром. Для веселости подпущена музыка. Музыканты разучили несколько новых маршей.

* * *

Моросит дождь. Скучно, сыро. По моему подсчету во 2-й Тихоокеанской эскадре за время перехода умерло пять офицеров и 25 нижних чинов, из них два офицера и семь нижних чинов от несчастных случаев; списано по болезни на Родину 10 офицеров и 42 нижних чина, из них один офицер и два нижних чина психически расстроенных, 28 - с острым туберкулезом легких. На самом деле эти цифры ниже действительных: я не располагаю всеми данными. Что же третья эскадра? Высказываются самые различные предположения; заключаются пари. Командир и я, смотря довольно оптимистически, записываемся на 16 апреля, другие, более осторожные, на другие числа вплоть до 28. Из взносов по фунту образовался фонд в 180 рублей. Первый приз 120, второй - 60 рублей.

С тех пор, как мы резко поднялись на север, сразу обнаружились острые желудочные заболевания. Вещь обычная и мне знакомая. Постоят на одном месте - привыкнут; два градуса севернее - снова то же самое. Заблаговременно отдано распоряжение носить набрюшники; фельдфебели пораздавали их всем и каждому и следят за этим, но не любит наша команда этого баловства и предпочитает по-прежнему спать с голым животом. И вот в разное время дня и ночи в лазарет прибывают больные с рвотой и сильнейшими приступами колик. Часов через пять все проходит благополучно. При этом наблюдается всегда одно и то же. Матросы, вообще терпеливый народ, словно дети боятся рвоты. Заболевший сейчас же ложится на палубу и вопит: "Помираю, братцы, помираю", а товарищи его, сломя голову, летят ко мне и докладывают: "Так что, надо полагать, Ваше Высокоблагородие, такой-то кончается".

Нередко из-за неисправности опреснителей, в воде появляется неприятный вкус. Сегодня это вызвало следующий инцидент: за утренним чаем офицеры спрашивают буфетчика, глупого, простоватого парня:

- Отчего это чай такой невкусный? - а тот отвечает:

- Вода, Ваше Высокоблагородие, такая, так что г-н дохтур в нее касторового масла налили.

- Что ты мелешь, болван?

- Так точно, Ваше Высокоблагородие, скус такой, да и команда на баке тоже баяла.

Заявили об этом мне:

- Если Вы не примете своих мер, придется доложить старшему офицеру.

Я принял меры, позвал буфетчика:

- Емельянов, что ты там такое говорил? Вода что ли касторкой пахнет?

- Точно так, Ваше Высокоблагородие, пахнет, да не я один, команда тоже сказывает.

- А откуда ты выдумал, что я подливал касторового масла в воду?

- На баке "печатают" (говорят), Ваше Высокоблагородие.

- Кто "печатает"? Укажи кого-нибудь.

- Так что запамятовал, Ваше Высокоблагородие.

- Ну, а ты вкус касторки знаешь? Принимал ее когда-ни? будь?

- Никак нет. - Санитар, дай-ка сюда касторки...

- Попробуй. Похоже? - Совсем не похоже, Ваше Высокоблагородие.

- Ну, ступай и не мели вздору другой раз.

Инцидент был исчерпан, и докладывать старшему офицеру было лишнее. Сверх ожидания вкус касторки даже понравился Емельянову. Наказание же его было иного рода: долго поднимала его на смех и не давала проходу на баке команда.

12 апреля. Эскадра крейсирует в море. "Рион", "Днепр", "Урал", "Терек", "Светлана", "Алмаз", госпитальное судно "Орел", "Жемчуг", "Изумруд", а также миноносцы втянулись в соседнюю бухту, принялись грузить уголь, а "Аврора" стала в дежурство близ входа в бухту. Перед заходом солнца с севера под адмиральским флагом пришел двухтрубный французский крейсер "Декарт". "Аврора" отсалютовала 13 выстрелами, сыграла марсельезу, офицеры и команда стояли во фронте, словом было все, что обычно полагается в таких случаях. У боцмана Н. аппендицит, требующий операции. Приятно, что с нами госпитальное судно. Командир к пасхе сам назначил денежные награды фельдшерам по двадцати пяти франков, санитарам по пяти. Очень любезно при скудности судовых наград.

13 апреля. Все суда, выйдя из бухты, присоединились к эскадре, построились в походный строй и двинулись к северу. Мы решили, что французы нас окончательно выставили. Идем на японцев. Отлично. Часа через два, однако, выяснилось, что идем совсем не так далеко, в соседнюю бухту. Что ж, и это хорошо. Поживем еще на белом свете. Сегодня выброшено тринадцать бочек солонины. То-то раздолье акулам. Видели в море неподалеку кита: кувыркался, пускал столбы воды.

В 5 ч 30 мин вечера стали на якорь в бухте Ван-Фонг.

Глава XXXII.

Ван-Фонг

Эскадра стоит в громадном полуоткрытом заливе, окруженном очень высокими горными кряжами высотой от двух до пяти тысяч футов. Склоны гор покрыты лесами; много прогалин, голых скал; на многих вершинах природой нагромождены точно искусственные каменные столбы, принимающие вид фантастических замков или храмов. К закату солнца все суда эскадры были на якорях, окружили себя сетями, выслали миноносцы и минные катера в дозор. Еще часа два продолжалось оживление рейда сигнализацией и рассылкой паровых катеров по разным неотложным надобностям; понемногу судовые огни погасали, и, наконец, эскадра погрузилась во мрак, зорко следя за окружающим горизонтом.