Исчадие Кромки. Часть 2 (СИ) - lanpirot
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Глубоко сомневаюсь, Владычица, что мы в родстве, — усмехнулся я в заледеневшую бороду. — Из смертных я, Одаренный только.
— И Дар твой велик, Гасан ибн Хоттабыч, — произнесла старая Ведьма, похоже, сумевшая все-таки оценить мой Источник и остатки Силы в Резерве. — Пожалуй, даже мне сегодня тебя легко не осилить, старик… А когда-то я на такую малость даже внимания бы не обратила… А теперь эти воспоминания приносят лишь невыносимую боль! — Лицо старухи на мгновение лишилось своей ледяной невозмутимости, а в глазах блеснули слезинки, вмиг превратившиеся в сверкающие «драгоценные камни». — Я уже совсем не та, кем была когда-то… давным-давно…
Я от неожиданности даже в кулак кашлянул, не ожидая от старой карги подобных признаний, а тем более слез. Ведь что это, как не проявления слабости? Как бы после этого свидетелей не пришлось убирать…
— Что, удивлён, Хоттабыч? Думаешь, с ума сошла старая Ведьма? — Карга усмехнулась, заметив мою «обостренную» реакцию. — Никто и никогда не видел Мару-Марену роняющей слёзы! — воскликнула она о себе, но отчего-то в третьем лице.
Хотя, чему я удивляюсь? Я и сам так иногда говорю. Старость, наверное, всему виной и прожитые годы. А у Мары их куда больше, чем у меня. Я потупился, не желая злить расстроенную Морену. А вот интересно, для героини сказок Марьи Моревны она была прототипом, или они просто «однофамильцы»?
— Эх, были золотые денечки! — Неожиданно ударилась в ностальгию старуха.
Её лицо неожиданно разгладилось, утрачивая морщины. Теперь она уже совсем не походила на старую сморщенную ведьму. Я сначала натурально охренел, а затем невольно залюбовался её вмиг похорошевшим лицом. Она, черт побери, превратилась в настоящую ледяную красавицу — истинную Снежную Королеву. На неё неотрывно хотелось смотреть и смотреть! Представляю, что случалось с простыми людьми в те далекие годы, которым повезло лицезреть такую красотищу, если даже на меня, старика, она так подействовала.
— Я была молода, беззаботна… — Льдистые глаза Зимы утратили свой холодный блеск, подернувшись теплой поволокой воспоминаний. — Я только-только получила в свои руки власть и могущество, а связь с Чернобогом, в результате которой появился мой сын Хлад, была лишь платой за обретение ранее неподвластной мне Силы.
Чернобог, что-то я слышал про этого деятеля из уст Кощея. Тот еще был засранец на самой заре времен. Никому спокойно жить не давал. А наша красавица, значит, с ним романы крутила? Я потихоньку мотал на ус всё рассказанное Мареной. Авось, удастся мне как-нибудь распутать этот Гордиев узел. Хотя никакого понимания сложившейся ситуации ко мне не приходило.
— Я не любила сына, — продолжила изливать мне душу весьма и весьма помолодевшая старуха (эх, мне б так уметь), — да и некогда было заниматься его воспитанием. В то время я упрочняла своё положение на новых местах, отвоёвывая для поклонения племена и народы у других Богов. Благодаря поддержке Чернобога, мне удалось многих потеснить, а затем изгнать, беря многочисленные племена под свою руку. Какое было мне тогда, о сыне заботится? Он вырос, не зная любви и ласки, став безжалостным к людям. Им занимались мои подручные Ломонос, Опока, Буран и многие другие, из ненавидящих людское племя Стихийных Духов. Хлад загонял смертных в избы, не давая высунуть им даже носа. А любимым его развлечением стало украшение моего дворца ледяными статуями из замороженных людей.
Твою мать! Так эти прекрасные ледяные скульптуры в арках дворца на самом деле замороженные люди?
[1] Старуха Лоухи — в карельском народном эпосе и в финской поэме «Калевала», могущественная колдунья. В «Калевале» Лоухи — старуха, злой отрицательный персонаж. Лоухи насылает болезни на страну Калевалу. Именно она похищает Солнце и Луну.
[2] Вяйнямёйнен, также Вяйнемёйнен — главный герой карело-финского поэтического эпоса «Калевала», первочеловек, сын богини Ильматар, шаман-заклинатель.
Глава 16
Я еще раз бросил взгляд на «античные статуи» в арках. Конечно, в отсутствии «вкуса» реально отмороженному на голову Хладу было не отказать — каждая из этих фигур была прекрасна по-своему — не было ни одного уродливого «персонажа». Причем, прекрасны были как женщины, так и мужчины.
Несмотря на всю жуть, ведь эти «артобьекты» были когда-то живыми людьми, я невольно залюбовался ими, как настоящими произведениями искусства. Похоже, ценить настоящую красоту отпрыск Марены умел. И сохранял её вот таким противоестественным способом.
Его бы психологу хорошему показать — не иначе во всем виноваты детские психические травмы и комплексы. И его стремление к прекрасному в нормальное русло направить. Хотя, чего это я? Не надо забывать — они не люди, ни Мара-Марена, ни Хлад, ни Духи Стужи. К ним обычные человеческие понятия порой совсем неприменимы, и никакой мозгоправ не поможет. А помочь сможет лишь только тотальная зачистка.
— Да, Хлад вырос безжалостным и бессердечным, — продолжала делиться со мной своими воспоминаниями Снежная Королева. — Но тогда мне была на руку эта жестокость. Ибо, подчиняя новые племена и народы, как еще заставить их поверить в твои силы? Но это было давно… Очень давно, старик…
Мара на мгновение замолчала и прикрыла глаза. Похоже, что ностальгия по тем временам её здорово достаёт, а излить душу и некому в этом замкнутом мирке. Вот нам с Матроскиным и «свезло».
— Сейчас, как ни странно, — голос Снежной Королевы звучал подобно хрустальному перезвону, — я была бы даже довольна уступить без боя завоёванные территории одному из своих врагов… Тому витязю на белом коне в крыльчатых червонных перчатках и с огромным круглым золотым щитом в руке… Не могу вспомнить, как его звали? Он был очень красив, этот Солнечный Бог… Его лицо — прекрасно… А его чудесные золотые волосы, рассыпавшиеся по плечам, когда он, запрокинув голову, трубил в свой рог, вызывая меня на схватку, просто кружат мне голову… Если бы мне удалось вернуться туда, я бы не стала вступать с ним в бой. Я бы позволила ему сойти с коня и обойтись со мной как с нежной подругой…
Э-э-э, мать, да у тебя, похоже, запоздалое «бабье лето» началось? Захотелось любви и весны? Сорок пять, сорок пять — баба ягодка опять? Вот только чего сорок пять? Веков или тысячелетий? И кем был, интересно тот самый золотоволосый Солнечный Бог? Уж, не Гиперионом ли? Хотя, нет — скорее всего, какой-нибудь Ярило, Хорст или Сварог. Чего у нас на Руси, своих Богов не было, что ль? Хотя, многие из этих Вершителей частенько на разных землях под разными именами действовали. Паспортов-то у них, хе-хе, чай, не было.
— Ты знаешь, старик, а ведь я умею быть потрясающе прекрасной! — Марена открыла глаза и впилась в меня пронизывающим взглядом. — Ведь внешний облик Бога — это состояние его души…
На мгновение Снежная Королева настолько похорошела, что прямо засветилась неземным светом. А я же поспешно прикрыл глаза — чтобы, так сказать, соблазну не было. Такой божественной красотой могла обладать лишь Истинная Богиня, и штучки у неё «на этот счёт» тоже, несомненно Божественные. Хотя красота у неё такая… своеобразная… холодная и ледяная. Не хотел бы я с даже с такой умопомрачительной красоткой ложе делить.
— Я так одинока, старик! — со страдальческим видом произнесла Мара. — И мысль о том, что всё скоро кончится, сводит меня с ума… Я ведь и не жила еще совсем!
Ну, да, кому и тысяча лет — не возраст. Однако, если вдуматься, даже многие люди, дожив до седин, так и не жили никогда полной жизнью.
— Постой, Хозяюшка! — Я открыл глаза, с удивлением уставившись на истомившуюся одинокую бабу, так никогда и не познавшую настоящей любви и ласки. Жутко красивую, гордую, сильную, властную, но вместе с тем — глубоко несчастную довольно возрастную женщину. — А с чего ты вдруг решила, что всё скоро закончится?
Немного помолчав, она сказала:
— Перед самым мои заточением в этом месте, посетила меня Макошь с рожаницами…