Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр

Постепенно силы вернулись к ней, но с ними пришли и шепчущие голоса. Они наполнили комнату и пугали ее. Она не могла избавиться от них и в отчаянии вскакивала с кровати, выбегала из палаты и неслась по коридору. Голоса следовали за ней. Длинная больничная ночная рубашка хлопала ее по голым щиколоткам, когда она, спотыкаясь, пыталась обогнать своих преследователей. Она останавливалась только тогда, когда, ослепленная страхом, натыкалась на стену. Сползая, она плотно зажимала кулаками уши, безуспешно пытаясь избавиться от звуков в своей голове.

Потом чьи-то руки поднимали ее. Она снова слышала это слово «Антуанетта» и прижималась к полу, закрываясь обеими руками, чтобы защитить себя от мучителей. Ей хотелось умолять, чтобы они не обижали ее, но она потеряла способность выражать свои мысли словами.

Вместо них с ее губ срывались отчаянные звериные крики, от которых мороз бежал по коже.

Игла вновь впивалась ей в руку. Она была почти без сознания. Ее поднимали, сажали в кресло-каталку и возвращали в палату. Там наконец она засыпала.

Когда Антуанетта проснулась, она увидела мужчину, сидящего у ее кровати.

— Ну вот, ты и проснулась, — сказал он, когда она приоткрыла глаза.

Смущенная, она пыталась сфокусировать на нем взгляд, но его слова совершенно ничего для нее не значили.

— Антуанетта, ты не помнишь меня? Я один из докторов, лечивших тебя, когда ты попала сюда три года назад.

Она не помнила. Она не знала, где была три года назад и где она сейчас, и отвернулась, чтобы не слышать звуков его речи. Для нее это был лишь еще один голос, который обманывал ее и смеялся над ней. Она слушала череду бормочащих звуков, крепко закрыв глаза, и не поворачивала головы, в надежде что он просто исчезнет. Наконец ему пришлось уйти. Она открыла глаза и испуганно огляделась по сторонам.

Шторы у ее кровати были отдернуты, и она видела, как мимо нее проходят люди и смотрят на нее. Она зло вскочила с кровати и задернула шторы. Это был ее маленький мир, и ей хотелось, чтобы никто не мог проникнуть в него.

Позже медсестры помогли ей надеть халат и, бережно поддерживая за руки, повели в столовую. Антуанетта села лицом к стене. Ей казалось, что если она не видит других людей, то и они не смогут увидеть ее.

В ее голове была полная неразбериха. Она сидела в оцепенении и чувствовала себя совершенно потерянной, хотя ее ум пытался найти выход из забытья на белый свет. Однако из-за лечения она совершенно не помнила, зачем ей это нужно.

Медсестры пытались поговорить с ней, но она отказывалась отвечать на вопросы, в надежде что если сама не будет говорить, то перестанет слышать голоса вокруг себя. Когда перед ней держали ложку с едой, она неистово трясла головой, а из ее горла вырывался жалобный стон. Ей в рот положили таблетки и дали стакан воды, чтобы она запила. Она проглотила таблетки и погрузилась в дремоту.

Пришло время очередного сеанса электрошока. Она не понимала, сколько времени прошло после последней процедуры и как долго она находится в госпитале. Медсестры говорили, что это поможет ей, но Антуанетте было уже все равно. Она отказалась от реального мира, и у нее не было ни малейшего желания возвращаться туда. День за днем она проводила в оцепенении, вызванном таблетками, а на ночь ей давали более сильные препараты, чтобы она смогла уснуть. Она все еще отказывалась говорить.

Медсестры сидели у ее постели, держали ее за руку, повторяли ее имя, но единственный ответ, которого им удавалось добиться, был очередной приступ молчаливых рыданий, когда слезы струились по ее щекам.

— Антуанетта, поговори со мной, — умоляла женщина-психиатр уже третий раз за утро. — Мы хотим помочь тебе. Мы хотим, чтобы ты выздоровела. Разве ты не поможешь нам? Неужели ты не хочешь выздороветь?

Наконец Антуанетта повернула голову и в первый раз посмотрела в лицо доктору. Она уже слышала этот голос раньше. Медсестры приводили ее к психиатру несколько раз в надежде что доктор сможет установить контакт и начать лечение.

Впервые за три недели Антуанетта произнесла охрипшим детским голосом:

— Вы не сможете мне помочь.

— Почему?

После долгой паузы Антуанетта наконец ответила:

— У меня есть секрет, секрет. Только я о нем знаю. А вы не знаете.

— Что же это за секрет?

— Мы все мертвы. И я, и вы. Мы все уже умерли.

— Если мы умерли, где же мы сейчас?

— Мы в аду, но никто об этом не знает, кроме меня.

Ее глаза встретились с глазами психиатра, но Антуанетта не видела ее. Она видела только своих духов. Она начала раскачиваться вперед-назад, ухватив себя руками за колени, и нараспев повторять:

— Мы все умерли. Мы все умерли.

Она повторяла это снова и снова, а потом начала смеяться, потому что знала, что доктор не поверила ей.

Доктор спросила спокойным, мягким голосом:

— Почему тебе кажется, что ты единственная, кто так думает?

Но Антуанетта уже снова ушла в себя и отвернулась. Доктор позвала медсестер, чтобы Антуанетту отвели назад в палату, и на этом лечебный сеанс был окончен.

В палате Антуанетта задернула шторы вокруг себя и уселась на кровать. Она обняла руками колени и снова начала качаться вперед-назад, хихикая время от времени, когда вспоминала про свой секрет. Она думала, что единственная знает правду.

На следующий день ей увеличили дозу успокоительных и продолжили шоковую терапию.

После четырех сеансов не появилось никаких признаков ее выхода из депрессии. Наоборот, когда через ее мозг пропустили разряд электрического тока, она еще больше ушла в себя. Лечение, целью которого было затуманить ее мозг и помочь забыть прошлое до тех пор, пока она не сможет постепенно принять его, не приносило успеха. Теперь ночные кошмары преследовали ее и в дневные часы.

Эти ужасающие ощущения беспомощности, преследования и падения мучили ее в течение дня, усиливая тревогу, а шепчущие голоса, смеявшиеся над ней, не умолкали ни на минуту. Она скрывалась ото всех в постели, задернув шторы, и пыталась найти там убежище от страха. Она отказывалась говорить, думая, что, если ее никто не услышит, она станет невидимой.

Когда ее поднимали с постели, чтобы отвести в столовую, она сидела лицом к стене, полагая, что ее желание исполнилось и она стала невидимой. Ей не хотелось видеть других людей, которые тоже были мертвы, но не знали об этом.

Пятый сеанс шоковой терапии, похоже, подействовал. На этот раз Антуанетта не пыталась убежать, как только пришла в себя. Туман в ее голове рассеялся, и она знала лишь одно: ей очень хочется пить.

— Сестра, я могу выпить чаю? — спросила она.

Старшая медсестра была так удивлена просьбой, что бегом понеслась на кухню и сделала чай сама. Вернувшись, она протянула чашку Антуанетте.

Держа чашку обеими руками, Антуанетта осторожно сделала несколько глотков. Она боролась, стараясь разглядеть предметы из-под пелены, обволакивающей ее мозг, и пыталась понять, где она и кто она.

— Тебе нужно что-нибудь еще, Антуанетта? — спросила ее старшая медсестра.

— Моя мама, — ответила она. — Я хочу видеть свою маму.

На несколько секунд в комнате повисла тишина.

— Сейчас она не может приехать, — сказала сестра утешительным тоном. — Но я уверена, что скоро она приедет, особенно если узнает, что ты поправляешься.

Должно быть, ты поправляешься. Ты в первый раз заговорила со мной с тех пор, как тебя привезли сюда.

— Да, — сказала Антуанетта без эмоций и снова сделала глоток чая.

Глава 23

— Просыпайся!

Антуанетта почувствовала, как кто-то легонько трясет ее за плечо. Она слегка приоткрыла глаза и увидела перед собой пару голубых глаз, блестевших из-под песочных бровей. Лицо было ей знакомо — но кто же это?

— Это я, Гас. Ты не помнишь меня? Услышав этот голос еще раз, Антуанетта узнала Гас, девушку, с которой она подружилась, когда в первый раз попала в этот госпиталь три года назад. Сонная, она смотрела на нее и видела дружелюбие на ее лице. Неуверенно протянув ей руку, Антуанетта почувствовала тепло руки этой девочки и поняла, что это не сон.

— Гас, — смущенно сказала Антуанетта. Это невероятно, что Гас была здесь. Она ведь давно уехала. Антуанетта помнила, как ее забирали родители.

Гас, увидев озадаченное выражение на лице Антуанетты, легонько сжала ее руку.

— Я вернулась, — сказала она, отвечая на немой вопрос подруги.

— Почему?

Гас закатала рукава и показала тонкие шрамы, которые рваными линиями поднимались от запястья почти до самого локтя. Антуанетта увидела, что старые раны были вновь вскрыты, многие едва затянулись.

— Почему? — повторила она.

Глаза Гас наполнились слезами, и она поспешно смахнула их. Антуанетта, глядя на наклонившееся над ней лицо, протянула руку и мягко погладила его, вытирая слезинки.