Признания новобрачного - Ванесса Келли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джастин потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с инстинктивным желанием съежиться и попросить прощения.
— А что я могла сделать? — возразила она. — Вас нигде не было, Дикона и мистера Фелпса тоже. И Джошуа куда-то исчез. Мне показалось, что вы оставили своих людей в опасности под защитой одного только лакея.
Гриффин вздрогнул. Он всего лишь едва заметно передернул плечами, однако девушка поняла, что ее стрела попала точно в цель.
— Мне неприятно это признавать, но, к сожалению, вы правы, — вздохнул Гриффин после долгого молчания. — До сегодняшнего дня никто не осмеливался врываться на мою территорию. Можете не сомневаться, что я немедленно приму все меры предосторожности.
Когда Джастин кивнула, он придвинулся к ней еще на дюйм.
— Но это не оправдывает вашего поведения, Джастин, как и того бесспорного факта, что вы оставили своего подопечного без защиты. Несмотря на вашу трогательную заботу о моем персонале, позвольте вам напомнить, что ваша единственная обязанность в этом доме — ребенок. Или вы забыли?
— Нет, конечно, — огрызнулась она. — С ним все время была Роуз. Я только…
Она замолчала и побледнела, вспомнив таинственного графа Марцано.
— Малыш… — пробормотала она и вскочила.
Гриффин удержал ее и усадил обратно.
— Стивен и Роуз в полном порядке, — успокоил он. — Миссис Фелпс заходила к ним. Здесь вообще все было тихо.
Джастин облегченно вздохнула и расслабилась.
— Слава богу. Но этот человек — граф Марцано, — как вы думаете, что он здесь делал? Он мне не понравился. Как-то не вписался в компанию, и не только потому, что иностранец.
— Вы наблюдательны, дорогая. Подозреваю, Марцано вовсе не тот, за кого себя выдает. И непонятно, что он делал с Малборном и его свитой идиотов. Они, как правило, не шатаются по злачным местам в сопровождении иностранных дипломатов.
— Но если вы тоже заподозрили неладное, почему так активно приглашали его в «Золотой бант»? Вроде бы в клиентах недостатка нет.
Гриффин слегка поднял брови, явно удивленный ее тоном, а потом откинулся на спинку стула и принял свою обычную элегантную позу. Он вытянул ноги так далеко, что носки его сапог почти коснулись юбок Джастин.
— Вы должны научиться доверять мне, дорогая. Поверьте, я непременно позабочусь о графе.
Несмотря на старания Джастин не реагировать, она покраснела.
— Мне не нравится ваше нелепое обращение, сэр. Оно снова вернуло нас к вопросу, с которого мы начали. Что вы собираетесь делать с возмутительным утверждением, что мы женаты?
Гриффин положил голову на высокую спинку стула и взглянул на Джастин из-под полуприкрытых век. На секунду ей показалось, что он засыпает.
— А что я должен был сказать? Заверить, что вы вовсе не моя любовница и свято бережете свой статус старой девы?
— Да, именно это и следовало сделать.
Его циничная усмешка постепенно исчезла, уступив место на удивление благожелательному выражению. Ничего подобного она раньше не видела. По непонятной причине ей захотелось плакать.
— Джастин, все возможные заверения не имеют ни малейшего значения. Сам факт, что вы вошли в мой дом и тем более в «Золотой бант», решил вашу судьбу в тот самый момент, когда вас узнали. Единственный рациональный вариант — объявить вас моей женой.
У Джастин перехватило горло. Стало трудно дышать.
— Ну и что теперь? — с немалым трудом выговорила она. — Это безумие не может продолжаться долго. Правда все равно выплывет наружу.
Гриффин вздохнул и ссутулился. Неожиданно он показался ей очень усталым и расстроенным.
— Вы правы. Боюсь, теперь у нас обоих есть только один выход. Безумие должно стать реальностью.
Несколько секунд Джастин потрясенно взирала на мужчину, открыв от удивления рот.
— Вы не можете говорить серьезно, — выдохнула она.
— Нет? — Его смех был резким и каким-то неумолимым. — У меня, как и у вас, имеются все основания быть серьезным.
Джастин с надеждой всмотрелась в его неумолимые черные глаза и не увидела в них ни юмора, ни иронии. Ничего, намекающего на чудовищную шутку, которую он явно намеревался с ней сыграть.
— Вы не можете хотеть на мне жениться, — прошептала она, ощущая, как что-то большое, подавляющее и более реальное, чем все, что она когда-либо чувствовала в своей жизни, развернулось и нависло над ней, заслонив свет ламп и ревущий огонь в камине. Она видела только Гриффина.
К ее немалому удивлению, в его взгляде мелькнуло веселье.
— О, я не знаю, — задумчиво протянул он. — Но мне кажется, что женщина, которая, по ее собственному утверждению, способна хладнокровно пристрелить мужчину, станет для меня отличной женой.
Глава 9
За полчаса Джастин не произнесла ни слова. Она даже ни разу не взглянула на Гриффина. Все время, пока они ждали Доминика, она сидела на краешке стула и рассеянно тыкала иголкой в свою вышивку.
За те же полчаса Гриффин раз десять проверял время по своим карманным часам, которые всякий раз вытаскивал из кармана, а потом аккуратно убирал обратно. Стоящие на каминной полке красивые позолоченные часы показывали то же самое время, но Гриффина они почему-то раздражали. Он всячески старался справиться со злостью на себя и раздражением из-за того, что Доминик все не появлялся, хотя ему была отправлена срочная записка. Джастин он старался не тревожить. Ей и так досталось.
Она, конечно, храбрилась, но не приходилось сомневаться, что она лишилась присутствия духа. Ею владело сильнейшее напряжение. Это было видно по бледности лица, из-за которой стали намного ярче веснушки на носу и щеках, по упрямо сжатым губам и скованной позе. Ее мир только что рухнул. Она больше не сможет ни вернуться к своей спокойной жизни компаньонки леди Как-Ее-Там, ни даже уехать с труппой бродячих акробатов.
Почувствовав, что больше не в силах сидеть на месте, Гриффин встал и принялся ходить взад-вперед по комнате. К концу дня он, наверное, протопчет дорожку в толстом и очень пушистом обюссонском ковре. Но если так, придется купить новый. Именно таким способом он теперь решал большинство проблем в своей жизни — забрасывал их деньгами. Вообще-то в его распоряжении было много средств, которыми он мог воспользоваться для достижения своих целей, но деньги являлись самым эффективным и чистым.
К счастью, вместе с ростом силы и влияния и укреплением репутации тяга к насилию у него исчезла. В большинстве случаев смутной угрозы было достаточно, чтобы получить нужный результат, и за это он всегда испытывал благодарность судьбе. Гриффин никогда не был щепетильным и особенно разборчивым — после жизни, которую он вел, это было невозможно, — но угрозы и насилие имели обыкновение, описав полный круг, возвращаться, принося с собой немало неприятностей.