На сопках маньчжурии - Павел Далецкий

— Надо спешить, надо спешить, — пробормотал он. Пять солдат и два офицера устремились вниз.

Футаки сидел на циновке и смотрел в угол. Он вспоминал крестьянские восстания в давнюю и недавнюю старину. Крестьяне вечно были недовольны, но Футаки полагал, что с недовольствами, протестами, а тем более восстаниями покончено давно. В стране введено всеобщее обучение. Каждому японцу внушают с детства, что его высшее счастье — воевать и завоевывать, что, как блага, он должен искать смерти. А эти солдаты не хотят ни завоевывать, ни умирать. Они ненавидят своих помещиков. Они хотят есть, спать, рожать детей. Им нет никакого дела до замыслов Футаки и других генералов.

Впервые Маэяма увидел на лице своего учителя страх. Куда делось выражение возвышенного спокойствия, которое всегда так привлекало Маэяму? Когда Юдзо присудили к смерти, генерал сохранил достойный вид. Значит, смерть сына не так страшна, как то, что случилось с солдатами?!

— Полное уничтожение, лейтенант, понимаете! Чтобы не убежал ни один… И чтобы обо всем этом не узнал никто… — Футаки говорил монотонным, деревянным голосом и смотрел в угол.

От этой позы, от этого голоса Маэяма почувствовал, как в душу его тоже прокрадывается страх.

Непонятная, неведомая сила: люди думают не так, как их учили думать! Если это случилось в роте Юдзо, то почему не может случиться и в других ротах, батальонах, полках? Да, уничтожать, уничтожать!

Руководить карательными действиями назначили Маэяму.

В тот же день преступная рота была обнаружена, — солдаты занимали три фанзы на окраине тыловой деревушки.

Маэяма вошел в фанзу, солдаты указали ему на Гоэмона, который уполномочен все объяснить. Они были вежливы и спокойны, и Гоэмон был вежлив и спокоен.

Да, они не хотят умирать!

И смотрел спокойно в глаза лейтенанту.

— Но ведь смерть за императора! Разве вы не японцы?

— Мы не понимаем, господин лейтенант, всего этого, — возразил Гоэмон. — Мы простые люди, мы возделывали рис… Мы готовы умереть за императора, но почему с нами и с нашими близкими обращаются так жестоко?

— Так, так… все понятно… Вашей ротой во время ляоянского боя командовал лейтенант Юдзо и в вашей же роте служил солдат Кацуми?.. Хорошо, ваши идеи требуют серьезного размышления. Командование будет размышлять, утром вы узнаете решение… Единственный мой приказ: никому не выходить из фанз!

Небо было ясно, солнце склонялось к вечеру, тянул южный ветер, обдавая ноздри нежным теплом; Маэяма шел по улице широким шагом, не видя ни неба, ни деревни. Две роты полного состава, которые были сейчас под его командованием, стояли лагерем за речкой.

Наступила ночь. Маэяма приказал взводу солдат обложить дровами фанзы преступников. Дров нанесли много, обложили плотно. Артиллерийская стрельба доносилась с севера. Бой под Мукденом разгорался.

Затем дрова облили керосином. Маэяма собственноручно поднес горящую спичку к дровам.

Теперь ружейный огонь по фанзам. Кто в фанзах? Китайцы, больные чумой…

— Огонь, огонь! — командовал он, и пули сотнями пронизывали фанзу.

Всех до одного. Всех до одного!

14

Хотя все в армии знали число, на которое Куропаткин назначил наступление, но никто не верил, что наступление не будет отложено.

По дивизиям и бригадам служили молебны о даровании победы и панихиды об упокоении душ тех, которые не вернутся с поля.

Логунов сказал Аджимамудову:

— Итак, Аджи, мы присутствуем при собственном отпевании.

И вдруг разнесся слух, что японцы, о которых думали, что они будут ожидать нашего наступления, начали бой, прорываясь через горы к Мукдену.

В фанзу к Свистунову набились офицеры. Японцы пошли к Мукдену через горы! С одной стороны, безумно! Зимой через горы! Тем более что для наступающих по этому направлению самая близкая база — Корея, но с другой — несмотря на все неудобства зимней войны в горах, японцы привыкли к горам. Кроме того, судя по всему, против Линевича идут солдаты Ноги. Не назначат же героя Порт-Артура производить в генеральном бою демонстрацию! Да и сама ярость атак отвергает предположение о второстепенности событий на фронте 1-й армии. Да, главный удар наносится там! Но через минуту опять возникали сомнения: все же, как ни привыкай, горы есть горы, да еще в морозы, в метели!

Сомнения разрешились вечером: корпус получил приказ форсированным маршем идти на поддержку Линевича. Значит, война там!

Свистунову переброска корпуса не понравилась в высшей степени. Он возмущался примитивностью, с которой Куропаткин решил отбиваться от японцев.

— На правом фланге у нас все готово для наступления, — говорил он. — Рвануться вперед всем мощным правым флангом — вот лучший способ поддержать Линевича. Ойяма забудет и про горы, и про Мукден, когда мы у Ляояна перережем железную дорогу.

— Жаль, что мы с тобой не командуем армией, — заметил Логунов.

Корпус двинулся на левый фланг.

На следующий день в Главной квартире стало известно, что вслед за Кавамурой начал в горах наступать Куроки, но что Данилов, двинувшийся навстречу обходящей левый фланг армии колонне японцев, разбил ее. Тогда Куроки принялся штурмовать перевалы, занятые 3-м корпусом.

И Кавамура, и Куроки вели бой с необычайным упорством, и это упорство вселяло в Куропаткина убеждение, что именно здесь, в горах, в обход левого фланга, Ойяма и наносит главный удар.

Но через несколько дней напряженный бой шел уже по фронтам всех армий. Наступали пять японских армий: Кавамура и Куроки рвались к Фушуну, чтобы выйти к Мукдену с востока, Оку и Нодзу атаковывали центр, создавая опасность прямого прорыва, а 27 февраля начал наступать Ноги, обходя по равнине Каульбарса.

Где главный удар Ойямы? Менее всего Куропаткин опасался движения Ноги. Конница Грекова, которая вела наблюдение на крайнем правом фланге, заметила наступление 3-й японской армии только через сутки, причем Грекову показалось, что это не более как наступление небольшой японской части с чисто демонстративной задачей. Конница, как всегда, в бой с противником не вступила и отошла, позволив Ноги в кратчайший срок охватить правый фланг Каульбарса.

Куропаткин все это время был в подавленном состоянии духа. Ему казалось, что японцы сделают что-нибудь самое неожиданное и единственная форма борьбы с ними — это отражение их ударов.

Все же он решился на наступление Каульбарса — удар правым флангом! — давно подготовленное, о котором были уже отданы все приказы. Но в эти дни Каульбарс уже не чувствовал себя готовым к наступлению: его резервы были отосланы Линевичу. Он запросил Куропаткина. Куропаткин ответил уклончиво: «Хотя я и решил, что вы наступаете, о наступлении решите сами, по своему усмотрению. Предоставить вам до выяснения обстановки на левом фланге не могу ни одного штыка!»

А обстановка на левом фланге не выяснялась, потому что Куроки и Кавамура снова предприняли ожесточенные атаки, и Куропаткину снова казалось, что именно здесь, где труднее всего предположить главный удар, японцы и наносят его.

Каульбарс отложил наступление.

А в это время Ноги дивизионными колоннами, не встречая сопротивления, уходил все дальше на север. Уже занят был Синминтин, лежавший севернее Мукдена, хотя и в стороне от него.

Тогда Куропаткин для противодействия обходящим японским дивизиям стал создавать сводные отряды. Части эти не имели штабов, а начальники их не знали зачастую места расположения своих частей.

Только к 3 марта Куропаткин окончательно понял обстановку. Армия Каульбарса, когда-то подготовленная для нанесения главного удара, а теперь лишенная резервов, ослабленная выделением сводных групп, охватываемая Ноги и Оку, находилась в угрожаемом положении.

15

1-й корпус не успел обосноваться на новом месте у Линевича: его столь же спешно отозвали назад.

Для того чтобы корпус ничто не задерживало в стремительном возвращении на правый фланг, ему дали из общеармейских обозов двести арб, и все воинские части получили приказ пропускать корпус через свои расположения.

О делах на правом фланге ходили самые разноречивые слухи. Говорили, что где-то, по нейтральной территории, опираясь правым флангом на Синминтин, этот старинный торговый город на Пекин-Мукденской Мандаринской дороге, движется огромная японская армия.

Другие утверждали, что никакого обходного движения нет, а есть демонстративный марш конного отряда, задача которого — просто напугать Куропаткина.

Вместе с тем стало известно, что наши 2-я и 3-я армии уже отступили, но что это вызвано не японскими победами, а потребностью сократить линию фронта благодаря выделению многих частей в сводные отряды.