И.о. поместного чародея. Книга 2 - Мария Заболотская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Постойте! – вдруг воскликнул он, точно припомнив что-то. – Как я мог запамятовать! Леонард... Леопольд Иоффский! Ну конечно же! Приветствую вас, уважаемый коллега!
Канцелярские чародеи торопливо и фальшиво заулыбались, якобы разделяя радость Аршамбо, но на деле, конечно же, испытывая облегчение от того, что им не пришлось ворошить груды бумаг в поисках официального списка аспирантов, необходимого для того, чтобы окончательно вывести самозванца на чистую воду.
– Мессир Аршамбо, что за поразительный поворот! – Ги всплеснул руками, умело подобрав тон, простодушие которого было напрочь фальшивым. – Еще пару месяцев назад все судачили, что в этом году вам придется остаться без аспиранта, а нынче у вас их двое! Даже опытные маги не всегда соглашаются руководить научными изысканиями сразу двоих подопечных, опасаясь того, что им не хватит на то времени и сил. Не сочтите меня излишне любопытным, но неужто Лига выделила деньги на тот проект, который вы не раз предлагали ее вниманию?
Аршамбо Верданский если и не отличался редкой миролюбивостью нрава для чародея, то, по меньшей мере, обладал умением ждать нужного часа для прямолинейного выяснения отношений. Он вежливо отвечал, точно не заметив словесных уколов в свой адрес, что проект так и не был утвержден, но он не теряет надежды, и двое аспирантов, возможно, станут хорошим подспорьем для того, чтобы доказать важность исследований в избранном направлении.
– В конце концов, наука – это поле битвы для целеустремленных живых умов, а не для казначеев, стерегущих свое золото с прилежностью, удивившей бы даже легендарных северных драконов, – завершил он свою речь и вновь грустно усмехнулся.
Я не слишком хорошо помнила его – в ту пору, когда я выдавала себя за адептку, жизнь моя напоминала безостановочный бег по самому краю обрыва. Тогда я была совсем юна, а юность всегда бесшабашна и дерзка. Беды, с которыми я успела столкнуться к тому времени, еще не успели отбить у меня охоту раз за разом рисковать, ведь что у старых, что у малых память одинаково коротка. Бывали дни, когда я несколько раз кряду оказывалась на волосок от разоблачения, но чувство постоянной опасности хмелило не хуже дешевого вина, тайно доставлявшегося в Академию адептами старших курсов. Что-то врезалось в память навсегда, а что-то стало всего лишь чередой смазанных пестрых картинок. Магистр Аршамбо Верданский запомнился мне всего лишь как скучный преподаватель, теперь же мне показалось, что этот темноволосый худой мужчина, который, судя по цвету лица, редко бывал на свежем воздухе, необъяснимо располагает к себе. Быть может, дело было в его внимательном, чуть грустном взгляде, который выдавал в нем человека, испытавшего немало разочарований. Такой же взгляд я видела иногда в зеркале.
Но каким бы приятным господином не казался Аршамбо, я не могла не понять, что он странным образом изменил свое отношение к самозванцу– аспиранту, едва только увидал меня. Нет, странное выражение его лица не было узнаванием. Я не могла ошибиться, чародей не заметил ничего знакомого в моем лице – да и кто из преподавателей мог вспомнить меня? Во времена лжеадепства от усталости и дурных условий жизни я была бледна, как трава, пытающаяся пробиться из-под камня. За год службы у поместного мага, я неожиданно стала выше по меньшей мере на полголовы, солнце опалило мое лицо, и оказалось, что от природы я весьма смугла. Четыре года жизни свободного человека и вовсе переменили меня – черты лица приобрели резкость, подбородок стал еще упрямее, а улыбка – кривоватой, как это свойственно людям, вечно ждущим неприятностей. Спина, вечно согнутая от страха и тяжелого труда, распрямилась, плечи расправились, хотя до сих пор я не могла избавиться от проклятой сутулости полностью, и порой страдала от острых болей в пояснице. Нет, я мало походила на бледную сгорбленную девчонку, покинувшую Академию больше пяти лет назад и вряд ли меня смог бы узнать человек, не следивший пристально за моей судьбой.
Однако что-то во мне заинтересовало чародея, который с растущим интересом осматривал нашу компанию, отчего даже магистр Леопольд, не отличающийся тонкостью чувств, заметно засмущался.
– Раз уж все прояснилось, – откашлявшись, с трудом промолвил он, – то не пора ли приступить к делу? Предоставят ли мне покои, где я смогу отдохнуть от тяжелой дороги? Хотелось бы также знать, в котором часу здесь принято ужинать, и насколько хороши здешние винные погреба...
– О, не беспокойтесь, – Аршамбо опередил канцелярского чародея, выражение лица которого предвещало весьма нелюбезный ответ на вопрос новоиспеченного аспиранта, наглеющего на глазах. – Разумеется, я беру на себя все хлопоты по вашему обустройству. Вы будете жить в моем доме – он расположен совсем неподалеку от Академии, так что вы сможете пользоваться здешней библиотекой и прочими ее сокровищами. Мессир Ги выпишет вам пропуск, не так ли?.. Не оскорбляйте меня своим отказом, магистр Леопольд, ведь мы с вами так долго ждали этой встречи...
То был несколько неожиданный поворот, но после некоторой заминки магистр Леопольд с опаской кивнул, просипев несколько слов благодарности. Аршамбо рассыпался в ответных любезностях, мимоходом попрощался с канцелярскими чародеями, которые уж и не чаяли от нас избавиться, и нам не оставалось ничего другого, кроме как покинуть стены Академии.
– Таинственные торговцы, гостеприимные чародеи... Нет, здесь определенно творится что-то странное! – бормотал Мелихаро на ходу.
* * *
Дом магистра Аршамбо находился и впрямь по соседству с Академией, в одном из переулков, что примыкали к той улице, по которой мы пришли к главным воротам. Сумерки еще не сгустились, и от глаз моих не укрылось то, что обиталище мага, несмотря на внушительный вид, выглядит заброшенно и неопрятно. Небольшой палисадник под окнами одичал, ветви давно не подстригавшегося кустарника почти полностью закрывали окна первого этажа. Краска на дверях облупилась, и никому не было дела до того, что великолепная некогда лепнина, украшающая дом, начала крошиться и обваливаться. Над дверями виднелся вырезанный в камне герб, но разобрать, что же на нем изображено, не представлялось возможным – как раз над ним крыша порядком протекала и от сырости эта часть стены почернела
Мне пришло в голову, что Аршамбо купил этот дом у разорившегося дворянина – в последние годы такое случалось все чаще, и неприязнь к магам, сравнявшимися в правах и возможностях со знатью,
