Обрести надежду - Кэтрин Борн

Мэтт помолчал, задумавшись, потом спросил:

— Ты знаешь Грейс? Вот это Грейс. Грейс — медсестра, она за мной ухаживает. — И он с восхищением посмотрел на Грейс.

У Грейс кровь застучала в висках. У Мэтта были такие красивые аквамариновые глаза, что смотреть в них было невыразимо тяжело.

— Конечно, я знаю Грейс, — сказал Лэвендер. — Мы с Грейс провели много часов вместе в твоей палате.

— А доктора зовут Дэрэс, — продолжал Мэтт. — Он из Парижа. Правильно, Грейс?

— Нет, — поправила его Грейс. — Он не из Парижа, а из Греции.

— Из Греции, из города Лукреции.

— Ой, да он заговорил рифмами! — испугался Лэвендер.

— Ничего, ничего, это нормально, — успокоила его Грейс, но сама с интересом наблюдала за Мэттом. Она предположила, что он рифмует слова, чтобы легче вспоминались понятия.

— Меня зовут Мэтт Коннер — все считают, что я помер.

Грейс рассмеялась:

— Это ты здорово сочинил, Мэтт, но никто не считает, что ты помер.

— Я так считал, — сказал Лэвендер. — Искренне считал, что ты на том мотоцикле умчался навсегда на небеса.

— Я, кажется, хочу… спать, — заявил Мэтт.

— Подожди, Мэтт, послушай! — сказал Лэвендер. — Я собираюсь позвонить Хитер Мартин и сказать ей, чтоб созывала пресс-конференцию. Здесь, в больнице, завтра утром. Доктора должны официально засвидетельствовать, что ты пришел в себя и в полном порядке. Я не то что собираюсь, я позвоню ей прямо сейчас: пусть разместит кое-какую информацию на твоем сайте. Не буду терять времени, прямо сейчас и позвоню! — Лэвендер встал, достал из кармана мобильный телефон и вышел из комнаты.

Мэтт молчал, потом позвал:

— Грейс!

— Да, Мэтт?

Мэтт закрыл глаза.

— Я устал.

— Понимаю, — сказала она. — Тогда почему бы тебе не отдохнуть?

— Я не хочу, чтобы здесь кто-то еще находился. Только ты.

— Не волнуйся. Я повешу на двери табличку «Не беспокоить».

Мэтт снова открыл глаза.

— Грейс!

— Да, Мэтт?

Он долго молчал, в глазах его была грусть.

— Да так, ничего, — сказал он, потом снова закрыл глаза и уснул.

23

Подъехав на своем мотоцикле к дому, Джоанна заметила, что на кухне горит свет. Она очень обрадовалась, обнаружив на кухне Черри — та раскатывала тесто для какого-то пирога. Обрадовалась, потому что в последние дни они почему-то никак не могли собраться вместе или хотя бы вдвоем.

— У Рика сегодня половинчатый день рождения, — объяснила Черри. — Вот хочу испечь ему вишневый пирог!

— Как это — «половинчатый день рождения»? — удивилась Джоанна.

— Ну, ровно шесть месяцев после дня рождения. Получается полудень рождения.

— А что же он получит на настоящий день рожденья? Очередной вишневый пирог?

— Ой, этих пирогов он уже получил уйму!

— Да уж… — сказала Джоанна. — А ты новость-то слышала?

— Какую новость?

— Мэтт Коннер пришел в себя.

— Боже! И как он? В порядке?

— Похоже на то. Время покажет.

— А ты с Грейс разговаривала?

— Нет, не удалось. Зато я узнала, что Дон трахнула Майкла Лэвендера. Мерзость, правда?

— И как долго Грейс будет работать в ночную смену? — спросила Черри. — Мэтта скоро выпишут?

— Слишком рано об этом говорить. Слушай, а давай сходим в «Соловьи», выпьем? Надо же отметить — Мэтт Коннер остался жив!

— А что, давай, — сказала Черри. — А с пирогом я потом закончу.

Приехав на мотоцикле в «Соловьи», они с удивлением обнаружили там необычно большое количество народу. Такое впечатление, что весь мир знал, какой повод надо праздновать. Именно атмосфера праздника царила здесь, причем явно не по поводу окончания летнего сезона.

Девушки протиснулись к стойке. Капитан заметил их и сразу же подошел.

— Как поживаете, Капитан Хоуг? — приветствовала его Джоанна.

— Идем прямо по курсу, — ответил Капитан, добродушно усмехаясь. — А вы?

— А я тоже шикарно, — ответила Джоанна, проводя рукой по волосам. — Вот, с Донни воссоединилась. Вы же помните Донни, моего мужа? Из-за этого много времени провожу в городе.

— A-а, тогда понятно. А то я все удивлялся, чего вас не видно. — Хоуг выложил руки на стойку, как настоящий бармен старых времен. — Ну? Так что сегодня будете?

— Ой, я тут долго не задержусь! — сказала Джоанна, намекая на то, что у нее личные планы. — Опрокину, наверное, только одну порцию чего-нибудь. Я даже знаю чего — порцию «Куэрво» и пинту «Бэсс».

— А вам что? — спросил Хоуг у Черри. Сногсшибательная новость Джоанны, похоже, нисколько не поразила его. — Как обычно, бокальчик голубого волшебства?

— Нет, я, пожалуй, выпью бокал красного вина, — заявила Черри.

— Вина?! — удивилась Джоанна. — Это еще что за новости?

— Просто Рик сказал, что крашеные напитки — это «дешевка».

— Ну и придурок!

— Нет, он прав, — возразила Черри. — Я же не какая-нибудь соплюшка студентка. Рик хорошо разбирается в винах и мне прививает хороший вкус.

— Вот и отлично, — сказала Джоанна. — Значит, вы с Грейс теперь объедините усилия. Это она у нас любительница винца.

Джоанна наблюдала за Хоугом, когда тот наливал в стаканчик текилу, а потом вино в бокал и пиво в кружку, и как поставил потом все три посудины перед подружками, с долькой лимона и солонкой.

— Спасибо, — хором поблагодарили Джоанна и Черри.

Хоуг кивнул и направился в другой конец стойки поболтать с другими посетителями.

Джоанна опрокинула свой стаканчик текилы и запила ее хорошим глотком пива. И все это — чтобы хоть как-нибудь скрасить поганое настроение. Новость про Мэтта Коннера по идее должна была поднять ей настроение, но его порядком подпортил Донни своим эгоизмом. Его беспокоили только собственные руки. Слава Богу, на этот раз не стал канючить морфин. Может, это признак прогресса?

Зато Хоуг, на которого она поглядывала издали, пребывал в отличном расположении духа. Может, он притворяется, пытаясь доказать Джоанне и самому себе, что тот коротенький момент под дождем ничего для него не значит и новость про ее воссоединение с Донни на него никак не подействовала? И все-таки Джоанна радовалась, что сообщила ему об этом. Это только укрепило ее уверенность, что она все сделала правильно. Донни — ее муж. Она божилась перед алтарем, что не расстанется с ним ни в горе, ни в радости, и иногда даже удивлялась, как вообще смогла уйти от него. Ведь любовь — это не фрукт, который, протянув руку, можно сорвать с дерева.

И все же ей было досадно, что Хоуг вроде как не замечает ее. Или притворяется, что не замечает. Ей нравилось болтать с ним. Нравилась его компания. Может, она сама все испортила? Одна надежда, что нет.

— Ой, кстати, а можно, я расскажу тебе кое-что? — спросила Черри с непринужденным видом.

— Мне можешь рассказывать все, что хочешь. Мне все можно.

— Ладно. Но только чур это останется между нами.

— Ясное дело, — сказала Джоанна, чувствуя, что после этих слов Черри уже расслабилась и готова доверить ей свою тайну. Главное — усыпить ее бдительность.

— Ну, в общем, я, наверное, перееду к Рику, — заявила Черри с немного виноватым видом.

— Ты шутишь? — Джоанна смотрела на Черри с недоумением.

Щечки у Черри покраснели.

— Нет, пока еще все неопределенно, так что ты пока ничего не говори Грейс. Просто, по-моему, имеет смысл это сделать — он живет рядом с работой, а я половину времени провожу у него.

— А вы сами-то это обсуждали?

— Кто? Мы с Риком?

— Нет, вы с Санта-Клаусом.

— Ну… Вообще-то это была его идея, — сказала Черри.

— Да что ты?!

— А что, так трудно поверить?

— Он попросил тебя переехать к нему? Уже?

— Не только попросил переехать, но еще и хочет, чтобы я не платила за квартиру, — похвасталась Черри. — Говорит, что опасается за меня, когда я мотаюсь туда-сюда с Черепашьего острова на метро и обратно.

— Елы-палы! Какой он, оказывается, трогательный и заботливый, наш доктор Нэш! Кто бы мог подумать!

— Он, кстати, очень душевный человек, — сказала Черри. — Я тут его как-то водила на «Завтрак у Тиффани», так он к концу прямо плакал!

— Ну надо же, чудеса, — протянула Джоанна, которая не могла похвастаться тем, что замечала подобное за Донни. Она вообще впервые за все время вдруг почувствовала в Черри тоже женщину — на какой-то свой невинный манер Черри вроде как бросала ей вызов. Если только, конечно, эта невинность имела место. Черри сейчас испытывала новое ощущение — собственной власти и самодовольства — ощущение, которое приходит к женщине после того, как она уляжется в чью-то постель.