Пианистка - Татьяна Александровна Бочарова

полуоткрытую дверь в поисках Лели. Той давно уже пора было появиться – Карина не сомневалась, что первой поздравить их прибежит именно она. Однако Лели видно не было.

– Жену свою не жди, – словно прочитав ее мысли, сообщил Вадим Олегу. – Я ее еще в начале вашего выступления посадил в такси и отправил домой. Она задыхалась от духоты, народу полный зал.

– А, – рассеянно протянул Олег, – ну молодец.

– Я-то молодец, – сухо проговорил Вадим, – а вот ты не знаю куда смотришь. Ей не по концертам сейчас ходить надо, а во дворе гулять.

– А я тут при чем? – искренне удивился Олег. – У меня есть на это время? Вон Каринка с ней гуляет каждый вечер.

– Ясно. – Вадим снова бросил на нее моментальный пронизывающий взгляд, тот самый, который пять минут назад заставил ее обернуться. – Ладно, пойду готовиться, у меня во втором отделении соло.

28

Вернувшись поздним вечером, они застали Лелю стоящей у настежь распахнутого окна. Накинув на плечи пуховый платок, она жадно хватала раскрытым ртом морозный январский воздух.

– Ты с ума сошла. – Карина обхватила ее за плечи, оттащила от окна, с грохотом захлопнула створку. – Получишь воспаление легких!

– Ничего я не получу, – спокойно возразила Леля. – Дышать нечем, вот тут точно давит что-то. – Она ткнула пальцем под ребра.

– Рановато, – решила Карина. – Только шестой месяц идет. Давит, когда уже скоро рожать.

– Ерунда, – возразила Леля. – У матери с братишкой одышка была с трех месяцев.

– Нет, – твердо произнесла Карина. – Так не пойдет. Завтра идем к врачу. Я с ней лично поговорю, а то ты ходишь туда невесть зачем.

– Почему невесть? – проворчала Леля, держась за поясницу. – Я взвешиваюсь там и еще давление измеряю.

– Этого мало. – Карина была не на шутку обеспокоена.

Пройди она сама через все девять месяцев беременности и роды, возможно, Лелино самочувствие не столь бы ее волновало, казалось бы более естественным, обычным. Но поскольку своего опыта в таких делах Карина не имела, приходилось довольствоваться Веркиным.

Та носила Егорку тяжело, несколько раз лежала в больнице и там навидалась всяких ужасов и патологий, о которых с удовольствием поведала подруге.

Леля вот уже два месяца ходила в консультацию одна, и Карина почувствовала, что просто обязана проконтролировать ее очередной визит к врачу. В самом деле, что с нее взять – девчонка, ей самой еще в куклы играть.

Этой же ночью у них с Олегом состоялся неприятный разговор.

– Так больше не может продолжаться, – заявила Карина, едва открыв ему дверь.

– Как?

– Вот так. Тебе наплевать на нее, ты весь в работе, предвкушаешь удачные гастроли. Хорошо, ты решил уйти, когда родится ребенок, но ведь для того чтобы он родился, твоя жена должна как минимум быть здорова.

Олег смотрел на Карину чуть исподлобья, скрестив руки на груди.

– Может, ты все-таки разрешишь мне сначала войти? Или мы будем обсуждать эти вопросы на лестнице?

– Входи. – Карина широко распахнула дверь и отошла в сторону, давая ему дорогу.

– Спасибо. – В его голосе прозвучала издевка. – Вы что, сговорились сегодня все: Любаша, Вадик, теперь ты? Что вы от меня хотите? Я же не врач-гинеколог, а скрипач. Надо, дам денег на хорошего специалиста, а большего – прости – не могу.

Карина безнадежно махнула рукой. Она ясно видела, что Олег говорит правду: бабские проблемы были ему настолько чужды и непонятны, что при всем желании он не мог в них вникнуть. Что же касалось мук совести, то, вероятно, Олег их испытывал, но упорно стремился скрыть, бравировал своей черствостью, изображая этакого супермена, которому все нипочем.

– Ты хоть бы сделал вид, что переживаешь, – со вздохом проговорила она, – для приличия.

– Я переживаю, – очень серьезно сказал Олег и взял Карину за руку, – но вовсе не раскаиваюсь.

– То есть тебе нисколько не жаль Лелю?

– Послушай. – Его лицо стало холодным, глаза прищурились. Так бывало всегда, когда он злился, – а тот, который… ну, твой, прежний, похожий на меня… он что, жалел тебя? Жалел, я спрашиваю?

Карина растерянно молчала, не зная, что ответить.

– Ни хрена он тебя не жалел, прополоскал мозги и умотал. Скажешь, ты не хотела от него родить? Давай, говори правду. – Олег смотрел ей в глаза прямым, безжалостным взглядом, точно желая причинить боль, ранить как можно сильней. – Ну, давай, не молчи!

– Хотела, – тихо произнесла Карина.

– Сколько вы прожили вместе – год, два?

– Два с половиной.

– И что, ты ни разу не была беременна от него?

– Перестань, замолчи!

– Не перестану. Ты сама завела этот разговор, зная, что он пустой. Теперь я хочу, чтобы ты поняла меня, что мною движет. Ты, конечно, была беременна, я вижу по твоим глазам. Но это обстоятельство не удержало твоего приятеля возле тебя, так?

Карина проглотила слезы, стараясь высвободить руку из Олеговой ладони.

– Так, – немного мягче ответил тот сам себе. – Он твоими проблемами заниматься и не думал.

– Он ничего не знал, – прошептала Карина, вытирая глаза.

– Не хотел знать. Это большая разница. Но он ни в чем не виноват, понимаешь? В том, что ты так его любила, была лишь твоя беда, твоя! Точно так же, как я не виноват, что мы с тобой любим друг друга, а Лелька – меня. Каждый должен отвечать лишь за самого себя, оставаться рядом с кем-то из жалости – худшее из преступлений! Я в этом убежден.

– Ты говоришь как эгоист.

– Я и есть эгоист. И ты эгоистка, моя милая! Впустила меня в квартиру, время за полночь, ты отлично знаешь, зачем я пришел и что мы будем делать. Так к чему лить крокодиловы слезы? Пожирать несчастную жертву и самому же ее оплакивать? Право, не стоит. – Олег крепко обхватил Карину за талию и прошептал ей в самое ухо: – Брось, в мире все компенсируется. У тебя украли, ты украла – об этом даже в песне поется, помнишь фильм «С легким паром»?

– «Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть», – машинально произнесла Карина, теснее прижимаясь к его груди.

– Вот-вот. Именно. И знаешь, время идет, пойдем в комнату.

29

День спустя Карина все же отвела Лелю к врачу.

В консультации было полным-полно народу, все стулья и банкетки были заняты, у регистратуры стояла внушительная очередь.

Карина отыскала свободное место на диванчике у окна, посадила туда Лелю, а сама отправилась за талончиком. Когда она, наконец, дошла до заветного окошечка, взяла нужные бумажки и вернулась в зал, Леля оживленно болтала с рыжеволосой