Агент Тартара - Борис Иванов

По части своевременного получения информации в Спецакадемии все было в порядке.

Сделка, на которую собирался дать согласие Ким, попахивала шельмовством. Похоже, что он рисковал интересами клиента. Но, в конце концов, его клиент сам не слишком честно повел себя в этой игре.

— А вы не считаете, что Клаус Гильде должен быть арестован по подозрению в убийстве Альфреда Иоганна Кобольда? — задал он провокационный вопрос.

— Этот вопрос решаем не мы, — уведомил его полковник, став в ответ на провокацию сух и официален. — Прокуратура решает этот вопрос с подачи следственных органов. С учетом интересов безопасности государства и Федерации в целом. Пока его арестовывать никто не собирается.

«Порядочное свинство затевается, однако, — подумал Ким. — Комплекс платит, док Хайлендер ставит опыты на людях, люди эти вытворяют бог знает что, а Спецакадемия руками агента на контракте хочет снять со всего этого навар, отделавшись оплатой командировочных и суточных на одного средней руки нанятого детектива. И — никакой ответственности за возможные эксцессы. Но что движет мной? Кажется, не только желание оплатить счета. Дурацкое любопытство — вот как она называется, моя движущая сила. Дурацкое любопытство!»

— К сожалению, — начал он осторожно, — все предыдущие м-м... жертвы того, что вы назвали «укусом осы», пока что исчезали бесследно. Вы не опасаетесь, что?..

— У вас неточная информация, — вяло улыбнулся Лошмидт. — Но это простительно. Мы знаем кое-что об их судьбе.

Полковник Йонг поднялся с места и достал из ящика стола лист бумаги с гербами Федерации и Колонии Констанс. Положил перед Кимом.

— Расписка о неразглашении. Прочитайте и распишитесь. Запомните свой код. У вас в любой момент могут потребовать подтверждение вашего разрешения.

Киму никогда не приходилось расписываться на бумажке, дающей столь высокий уровень доступа.

— Чудесно, — заметил профессор Лошмидт, провожая глазами путь расписки со стола в сейф.

В его голосе чувствовалась уверенность в том, что наживка проглочена и предстоит урегулировать только технические детали.

— Считая Клауса Гильде, — продолжил он, — нам известны четверо, кого лаборатория Хайлендера «отоварила» Генетическим Посланием. Первым был известный вам Джанни Перальта. Тот вариант Послания, что ввели ему, был неполон. Или, наоборот, содержал в себе какие-то лишние элементы. Но и это, ложное, Послание отправило его в долгое путешествие. Вы знаете, где мы нашли в конце концов Джанни Перальту?

— Мне что — догадаться с трех раз? — В голосе Кима опять послышалась нотка раздражения. — Сол Файнштейн гадал-гадал — не разгадал, Клаус Гильде гадал-гадал — не разгадал, Ник Стокман вроде тоже гадал-гадал и не разгадал... Так что куда уж мне...

— Не злитесь, — усмехнулся Лошмидт. — Русские говорят, что на злых воду возят...

«Господи, он меня будет учить русскому фольклору», — со вздохом подумал Ким.

— Так вот...

Лошмидт кивнул Йонгу, и тот пробежал пальцами по клавиатуре дисплея. На экране возник портрет человека с круглым лицом и довольно буйной шевелюрой. Портрет уменьшился в размерах, уехал в верхний правый угол экрана. Его сменил горный пейзаж. Темнеющее небо над блеском заснеженных вершин. Первые звезды в этом небе складываются в земные созвездия Северного полушария. На первом плане — приземистое, сложенное из грубых каменных плит здание необычной архитектуры.

— Так вот, Джанни Перальту нашли в Метрополии. В тибетском монастыре. Он впал в мистицизм. За короткое время превратился в специалиста по магии, эзотерике, ясновидению и тому подобным материям. Ему бы прямая дорога в «желтый дом», да, слава господу, есть еще такие места, как эти монастыри, где вволю можно предаваться медитации и всяческому самосовершенствованию... А вот с Солом Файнштейном вышло хуже...

На экране возник новый портрет. Голографические портреты Соломона Файнштейна были хорошо знакомы Киму. А вот то, что пришло на смену снова стянувшемуся вправо и вверх изображению, было чем-то для него малознакомым. Точнее, Киму довольно часто приходилось видеть такое в хронике, учебных файлах и бог знает где и когда еще. Орбитальный цех. Точнее, орбитальный производственный комплекс. А может, и не орбитальный вовсе, а один из тех, как правило, секретных, что болтаются в Глубоком Космосе, упрятанные в недра какого-либо из «угольных мешков», незримые и неведомые простым смертным.

Ким вопросительно взглянул на Лошмидта.

— Научно-производственный комплекс «Вулкан-1001», — пояснил тот. — Гордость нашей Академии. И не только ее. В его создании кто только не участвовал. Там разрабатывали новейшие методы сверхдальних перебросок энергии. Думаю, не надо объяснять значение этого объекта. Так вот, Файнштейн проявил незаурядные способности, чтобы устроиться на «Вулкан». Учтите, что он был человеком не того возраста и не того образования, чтобы быть принятым на работу куда бы то ни было по обычной схеме. Собственно, он просто не должен был ничего знать о самом существовании этого комплекса. Но он сумел доказать высшему руководству свою необходимость. Он то ли раздобыл где-то, то ли сам создал — под действием происшедших в его организме и сознании перемен — какую-то весьма оригинальную разработку...

Естественно, что после этого на него опустился колпак секретности. И так же естественно то, что никакие попытки вычислить его судьбу не могли дать ни малейшего результата.

— Одну секунду... — взволнованно остановил его Ким. — Скажите, а он — Файнштейн — не производил перед этим широкого информационного поиска? Не лазил по Сети как сумасшедший?

— Вы рассуждаете по аналогии со случаем Гильде?

«Так я и знал, что Клаус именно поэтому попал к ним под колпак!» — подумал Ким.

— Именно по этой аналогии я и рассуждаю, — признал он.

— Что ж, значит, вы довольно быстро схватываете суть дела. Это — уединение и невероятно глубокий «заплыв» в Сети — характерно для всех «ужаленных». В том числе, кстати, и для самого первого — Перальты. Только он поиск производил в области, которая плохо контролируется нами, — в области мистики, эзотерики, учений об измененных состояниях сознания. Мы это обнаружили уже после того, как вычислили самого Перальту. Так сказать, ретроспективно.

— Значит, эти люди — «ужаленные» — становятся чем-то вроде фильтров, через которые прокачиваются огромные объемы информации? — скорее признал, чем спросил, Ким. — Только вот в поисках чего?

— Вот это-то мы и хотим установить, — усмехнулся Лошмидт. — Не без вашей, заметьте, помощи. Есть несколько предположений. Одно — мое личное... Это, впрочем, не должно влиять на ход ваших собственных мыслей. Мне кажется, что суть Генетического Послания состоит в том, чтобы руками людей восстановить во Вселенной цивилизацию Предтечей. Их Мир. Они предвидели свою гибель. Никто точно не знает, отчего они погибли. Или ушли. Но они каким-то образом предвидели такое развитие событий. И оставили для разумных существ, которые унаследуют после них Вселенную, программу, которая этих наследников заставит снова воспроизвести Предтечей. Или подготовить их возвращение в этот Мир оттуда, куда они ушли, — из других галактик, из параллельных миров, из подпространства, из небытия... Я не знаю, откуда именно. И никто не знает. Впрочем, об этом потом. Вас в дорогу снабдят материалами с более внятным изложением и этой гипотезы, и других. А сейчас я немного увлекся.

Он помолчал, морщась и ловя, видно, ту мысль, с которой сбил его вопрос Кима.

— Вот еще что: одной из способностей, возникающих у «ужаленных», является способность к проникновению в различные защищенные от вторжения посторонних информационные блоки. Очевидно, у Предтечей существовала информатика, в основе своей сходная с нашей теперешней. Не всегда мы в силах найти следы такого проникновения. Так что надо быть готовым к тому, что тот же Гильде будет гораздо больше вашего осведомлен о некоторых секретах Федерации. В частности, о ходе наших изысканий в отношении Генетического Послания.

— Это радует, — криво усмехнулся Ким. И, обменявшись с обоими собеседниками кислыми взглядами, постарался вернуть разговор в покинутое было русло. — Так что же, теперь первый из «ужаленных» общается с богами где-то на Тибете, а второй — занимается научными исследованиями на «Вулкане-1001»?

— Не совсем так, — мрачно ответил ему Лошмидт. — Не совсем так...

Он снова кивнул полковнику, и тот выдал на экран следующее изображение. Ким еле слышно крякнул от удивления и досады.

Все в той же беззвездной бездне висел все тот же «Вулкан-1001». Только теперь — исковерканный, как детская игрушка, попавшая под колеса грузовика. Вместо строго выстроенной, почти симметричной системы сверкающих цилиндров, шаров, многогранников, соединенных тончайшей паутиной тросов, креплений, растяжек, в Космосе болталось обезображенное скопление смятых и разорванных остатков этих конструкций. Оно — это скопление — образовывало что-то вроде кольца, окружившего темный провал ничем не заполненного центрального пространства, из которого было выброшено все, что составляло прежде завораживающую мозаику обитаемого космического комплекса.